Прощальные гастроли

Сигаретный дымок растворялся в морозном воздухе. Она стояла и смотрела на ярко освещенную витрину Дома офицеров. Красочная афиша появилась здесь только сегодня утром. Через неделю – единственный концерт известного гитариста-виртуоза  ….
Но о предстоящих гастролях она узнала гораздо раньше. Не каждый день приезжают в небольшой летный городок артисты такого уровня. Поэтому переполох в городской администрации начался загодя.  В отделе культуры просто сходили с ума от счастья. А их телекомпания получила заказ на специальный репортаж.


Положив телефонную трубку, Инесса схватила простой карандаш и начала отстукивать им нервную дробь. Это означало, что она сильно волнуется.   Предстояли ответственные съемки… Ответственные в том плане, что человек, с которым предстояло пообщаться, мягко говоря, недолюбливал журналистов. А уж сниматься и подавно не желал. И это был именно тот нелегкий случай. Юрий Ланской последние несколько лет не давал никаких интервью. Кроме сухих фактов биографии о нем мало что было известно. Ходили слухи о какой-то романтической истории… но не более того. Его вообще считали странным человеком. Недаром говорят - у гениев свои причуды.

Так что Инесса Владиславовна волновалась не зря.
- Концерт снимаем полностью, - объявила она творческому коллективу, - за кулисами снимаем в лайфе все, что только удастся снять. Толик, - обратилась она к одному из операторов, - тебя учить не надо. Сделай все красиво… Видимо, отсинхронить его не получится, поэтому…
- У меня получится!
Все обернулись. В дверях стояла Мишка. Она была одним из самых опытных корреспондентов. Работала много лет  и вполне могла занимать должность посолиднее. Но за чинами не гналась. С упоением бегала по съемкам и из любого, самого заурядного события, могла сделать классный репортаж.
 С первого взгляда возраст этой миловидной подтянутой женщины определить было невозможно. Спортивная фигура, стильная стрижка. Но самое главное – глаза. В ее глазах можно было утонуть… Природный магнетизм и умопомрачительное обаяние позволяли ей  сглаживать острые углы в любых конфликтах. Она словно гасила вспышки негатива, где бы они ни возникали. На работе ее прозвали «громоотводом». И имя у нее было необычное – Мишель. Многие думали, что это творческий псевдоним. Нет. Просто Мишкины мама и папа познакомились на танцплощадке. Светлое чувство зародилось между ними, пока из динамиков лилась известная песня легендарной ливерпульской четверки.
- У меня получится, - повторила Мишка. – Я сделаю спецреп.
Инесса удивленно подняла брови. Честно говоря, она немного недолюбливала эту «мышь» (Мишель – и имя-то у нее какое-то дурацкое). Причем причину своей неприязни даже для себя не могла сформулировать четко. Может, причина была в том, что Мишка была немногим младше своего босса, а внешне скорее годилась ей в дочки… Может потому, что звездный дождь, пролившийся на погоны Мишкиного мужа, был щедрее, чем тот, который слегка капнул на плечи мужа самой Инессы. Для некоторых, знаете ли, это очень немаловажный факт… Особенно в военных городках. 
- Хорошо, - сдержанно одобрила Инесса Владиславовна, - тема - твоя. Концерт через две недели. Все свободны, а ты   на пару минут задержись.
Народ рассосался. Танечка побежала дописывать сюжет в дневной выпуск. Наташка и Артур ушли в курилку.
- Откуда такая уверенность? - Инесса подошла к окну и облокотилась на подоконник, - даже в Москве   вот уже который год не могут выудить у него ни одного слова. Ограничиваются концертными съемками. Ты у нас что, волшебница?
- Нет, не волшебница. Считайте – интуиция подсказывает.
- Ну, смотри, я тебя за язык не тянула, - Инесса взялась за телефонный справочник, давая понять, что разговор окончен.

Билеты были раскуплены за считанные часы. Еще бы –  на такой концерт можно попасть разве что в отпуске.  Ведь в гастрольные туры по российской глубинке отправляются обычно те артисты, кто, так сказать «вышел в тираж». Кто в центре уже не востребован. Вот и «добирают» на периферии. Здесь ведь публика не избалованная.  А тут – нонсенс! В зените славы в   городок военных летчиков приезжает столичная знаменитость! «Не все же пирожные, иногда хочется и черного хлебушка», - хохотнув, вспомнил старый анекдот тучный Федор Степанович, начальник отдела культуры.

…Сигарета погасла. Пошел снег. Мягкий свет падал от огромных витрин ДОФа на сугробы и от этого на ночной улице становилось светлее. Мишка любила зиму. Она не понимала тех ворчунов, которые постоянно сетуют на трудности полярной ночи, на полугодовой холод… Это ведь чудо – живем, как в сказке про Снежную королеву.  Одно Северное сияние чего стоит! Даже муж постоянно подшучивал над ней: «Ты у меня неисправимый романтик. Не просто Мишка, а полярный медвежонок!». А она чувствовала себя скорее той самой Снежной королевой, в сердце которой впиваются сотни маленьких ледяных иголочек. То, что все сердце не превратилось в кусочек льда, заслуга Антошки. Это для нее он Антошка, для всех остальных – Антон Николаевич, подполковник авиации. В этом году на 18-летие их семейной жизни он буквально засыпал ее розами. «Ну вот, полярный медведь утопает в розовом море», - пробасил Антошка, появившись на пороге с благоухающей охапкой цветов и бросив все это великолепие к ногам опешившей Мишки. Стрелка часов приближалась к полуночи и Персик, ленивый избалованный кот, недовольно зафыркал. Шумное появление хозяина развеяло его сладкие сны.
- Чудеса, - продолжал   гудеть Антон, стискивая полусонную жену в объятиях, - ты у меня, наверное, заколдованная. С каждым годом только молодеешь. Это не семейной жизни восемнадцать, это тебе опять восемнадцать!
  Сейчас, глядя на яркую афишу, она снова почувствовала, как сотни маленьких ледяных иголочек предательски впились в ее сердце. Разве они не растаяли окончательно? Думала, растаяли. Столько лет прошло…


В просторном холле пришлось буквально протискиваться между зрителями, занявшими очередь в гардероб. Те, кто уже сдал одежду, не спешили в зрительный зал. Времени до начала достаточно, можно неспеша пообщаться. Дамы оценивали наряды друг друга, придирчиво скользя взглядом по каждой вышедшей из гардероба паре. Мужчины были в большинстве по форме, а вот женщины…
Случаев щегольнуть обновкой в гарнизоне немного. Театры – только в отпуске, а в местный ресторанчик в вечернем туалете не пойдешь. На фоне джинсовой молодежи «высокий» стиль выглядит нелепо… Поэтому такого замечательного повода блеснуть в обществе не упустил никто.  «Прямо светский раут какой-то», - подумала Мишка, пробираясь среди благоухающих франзузским парфюмом  зрителей.
Пожалуй, такого столпотворения здесь уже давненько не бывало. В зрительном зале поставили дополнительные стулья. Слушать гитару люди были готовы даже стоя. В воздухе смешались ароматы духов и цветов.   До начала концерта сорок минут. Толик  проверил камеру, достал из кофра микрофон и отдал его Мишке. Ладошки предательски вспотели…
- Толик я сначала без камеры поговорю с ним. Ты будь наготове и жди, - проинструктировала она оператора. Толик кивнул. Они с Мишкой вообще понимали друг друга без слов. 
- Юрий Александрович не дает никаких интервью, - возмущался за кулисами лысый откормленный дядька. – Пора бы уже усвоить журналистам это правило! Нет, нет и нет. Артиста перед концертом нельзя беспокоить. Его нельзя отвлекать. Вы что, не понимаете?!
Подойдя к Мишке, начальник Дома офицеров только развел руками…
- Саш, дай я сама попробую, - возразила она и решительным шагом направилась к двери гримерки, откуда доносился гитарный перебор.
 - Куда?! Куда вы?! – с лысым чуть не случился удар, когда он увидел, как Мишка стучит в дверь, на которой был нарисован номер 61.
Нужно сказать, что нумерация аудиторий в огромном трехэтажном здании была какая-то фантастическая. На каждой двери стояла цифра, причем казалось, что здесь поработал свободный художник. И нарисовал те цифры, которые навеяло ему вдохновение.  Порядковые номера почти не были соблюдены, и разобраться во всей этой математической абракадабре мог, разве что Сашка, вернее Александр Иванович, начальник ДОФа. Не пронумерованными остались только зрительный зал, где проходили все концерты и демонстрировались фильмы, и зеркальный зал, где по выходным устраивались дискотеки, а в будни занимался хореографический кружок.
Звук гитары резко оборвался и бархатный баритон ответил: «Да?». Лысый замешкался и не успел перехватить Мишку. Она открыла дверь…




В молодости кажется, что все самое лучшее у тебя впереди. Так и должно быть. Бывает, предчувствие счастья человек проносит через всю жизнь. А потом вдруг оказывается, что счастье случилось в тот день, когда мальчишка из соседнего двора поцеловал тебя после танцев. Или когда вы купались в ночной реке и ловили отражение звезд. А может тогда, когда промокшие под внезапно заставшим дождем, пережидали его в подъезде, дрожа и просто держась за руки. Кто знает – какой из дней станет для нас самым счастливым?
А бывает счастливым не один день, а целая весна или лето.
Такое лето было и у Мишки. В тот год она   провалила вступительные экзамены на филологический. Недаром говорится – поступление, это карточная игра.  И в тот раз удача была не на ее стороне.   Измотанная и обозленная на весь мир она уехала отдохнуть и подумать о жизни к бабушке в Подмосковье. Общаться ни с кем не хотелось. Все человечество казалось враждебным. Бабушкины пироги, летнее солнышко и любимые книги должны были вернуть ей интерес к жизни.
С утра, захватив пирожки с повидлом, бутылку молока и томик Булгакова, Мишка уходила на речку и забиралась в заросли прибрежного кустарника.  Просиживала там, пока не наступали сумерки. Читать становилось невозможно, купаться холодно и она отправлялась домой. 
Однажды, собираясь домой, она услышала, что неподалеку кто-то перебирает гитарные струны. Не то чтобы она удивилась. Подумаешь – гитара. У них во дворе любителей побренчать – хоть отбавляй. Выучат три аккорда и давай тошнить песни про несчастную любовь… Нет, это была музыка. Действительно музыка.
Мишка передумала уходить и решила послушать. Уже почти стемнело, на небе появились первые звезды. В нескольких метрах от нее неизвестный музыкант так играл, что хотелось плакать… Сколько прошло времени – неизвестно. Вдруг все стихло.  По хрусту веток  Мишель поняла, что гитарист уходит. И вдруг с ужасом осознала, что в кромешной тьме не найдет дорогу домой…
- Подождите!,- крикнула она. Человек остановился., - Подождите, пожалуйста! Я одна заблужусь…
Шаги стали приближаться. Мишке не было страшно. Тот, кто ТАК играет, не может быть плохим человеком. В кустах показалась голова и щелкнула зажигалка.
- Девушка, вы где? – спросил юношеский голос.
- Да здесь я.
Парень с гитарой вышел из кустов и опять щелкнул зажигалкой. Они стояли друг напротив друга, освещенные мерцающим огоньком. Что-то, доселе незнакомое, шевельнулось в душе у Мишки.
- Классно играешь, - решилась она нарушить затянувшуюся паузу, - никогда такого не слышала. Учишься где, или сам?
- Что-то поздновато для купания, - проигнорировав вопрос, сказал музыкант, - не боишься? Меня, кстати, Юрой зовут. А тебя?
- Почему ты решил, что это кстати?, - съязвила Мишка. Пусть не думает, что она жаждет с ним знакомиться. Просто в темноте одной шастать неохота. – Меня Мишкой зовут, - все-таки ответила она.
Парень засмеялся.
- Не может быть. У меня друг Мишка. А девчонок с таким именем я не встречал.
- Мишка, это Мишель. Ничего смешного…
- Да ладно, не обижайся. Имя какое-то необычное. Сразу «Битлов» вспоминаешь. Кстати, моя любимая песня, - миролюбиво ответил Юра.
- Да уж…, - вздохнула Мишка, - у моих родителей эта песня тоже любимая.
- Тогда все понятно.



Вот так они встретились. После этого вечера все прошлые неприятности стали казаться Мишель таким пустяком, что она только удивлялась, как можно было впадать в депрессию из-за такой ерунды. В глубине души она даже была благодарна судьбе за провал на экзаменах.  По-прежнему убегала каждое утро на речку, только пирожков теперь брала побольше, да закладка в книжке оставалась на одном и том же месте… Мудрая бабушка лишних вопросов не задавала.
Юрка играл, как бог. Она готова была слушать его сутками. Удивительно, но он совсем не пел. Как ни уговаривала Мишка спеть хоть один куплет какой-нибудь песни, он наотрез отказывался. Говорил, что хорошо не умеет, а плохо не хочет. Тогда пела она. А он аккомпанировал. И смотрел на нее… Так смотрел, что тело становилось невесомым, и, казалось, вырастают крылья. Теперь она поняла значение выражения «омут глаз».
Дни летели. Жизнь наполнилась смыслом. А потом случился дождь… Тот самый дождь. Такого ливня Мишка не помнила. Просто стихийное бедствие среди бела дня. Утром ничего не предвещало перемены погоды, и они с Юркой, как обычно, плескались в речке и ели бабушкины пироги. Правда в этот день ушли на другое место, подальше. Молодежная компания добралась до их полянки и решила там устроить пикник. Вот и побрели они по берегу, пока не наткнулись на безлюдный пляж. К обеду небо затянуло.
- Давай домой собираться, - сказал Юра, - погода портится. 
- Да ладно, - засмеялась Мишка, - ты что, сахарный? Начнется дождь – пойдем. А пока давай еще побудем.
Но начался не просто дождь, а настоящий ливень. Вода в реке покрылась пузырями, под порывами ветра угрожающе зашумели деревья.
- По берегу теперь идти нельзя, - крикнул сквозь шум Юрка, - скользко. Пойдем напрямик.
Небо словно прорвало. Вода лилась стеной. Из-за туч стало почти темно. Началась гроза.
Они побежали, держа гитару над головой.
- Все, - сокрушался Юрка, - погиб инструмент. Надо было чехол брать…
Идти становилось невозможно. Мокрая одежда облепила тело, глаза заливало дождем. Молнии шарахали так, что сердце замирало. Впереди показалась какая-то хибарка. Подбежав ближе ребята увидели, что это покосившийся сарайчик. Забежали туда отдышаться.
Дырявая крыша мало спасала от ливня, но все-таки здесь было посуше.
- Останемся переждать, - решительно сказал Юрка, - до поселка еще далеко. А здесь все-таки укрытие.
Они нашли сухое место  и сели на какую-то дерюжку. Только сейчас Мишка поняла, что замерзла. Зубы предательски застучали, а по телу пошли мурашки.
- Двигайся ближе, - позвал гитарист, - так теплее будет. Я не прощу себе, если ты подхватишь воспаление легких.
Она придвинулась, и сильные руки обняли ее. Стало не просто тепло, стало жарко… Запах мокрого сена пьянил, очертания предметов стали расплывчатыми. Голова кружилась. Юркины губы такие мягкие. И такие настойчивые…

Оказывается, ливень давно закончился. Солнечные лучи медовыми струями просочились сквозь сито деревянной крыши. Остатки дождя искрились крохотными капельками, свисающими с досок.
 Потихоньку возвращалось осознание реальности. Казалось, сердце готово выпрыгнуть наружу. Юркины руки нежно гладили ее по голове.
- Мишка… мой медвежонок, - нежно шептал Юрка. – Я и не знал, что можно так любить. Оказывается, сердце живое. Я его чувствую. В нем – ты…
Открывать глаза не хотелось. «Остановись мгновенье, ты прекрасно», - почему-то крутилась в голове затертая фраза. «Это – счастье, это – новая жизнь» - думала Мишка. Теперь все будет по-другому. Это – судьба.
Но никто не знает, за каким поворотом подстерегает эта самая судьба. Именно она нежданно обрушивает на нас благодать. Она же в один миг может лишить надежды.
   Придя домой и едва взглянув на бабушку, Мишка поняла – случилось что-то страшное.
- Едем…, - только и смогла сказать бабушка.
Сборы были недолгими. Уже следующим утром они были в больнице. Сирота… Мишка никак не могла понять, что это колкое и холодное слово теперь – про нее. Родители, такие молодые и красивые… Не может быть! Этого просто не могло случиться с НИМИ! Так бывает только в книжках. Ведь отец водил машину, как заправский гонщик. Столько лет за рулем! Этого просто не может быть!!!



Тот день до сих пор в ее памяти черно-белый. Вернее бело-черный. Ощущение неземного счастья и… страшной беды. Все как-то завертелось, закрутилось. Похороны, устройство на работу. Бабушка продала дом и переехала к Мишке. Правда, дочку и зятя она пережила ненадолго. Сердце не выдержало. Только потом Мишель осознала, что потеряла Юрку. Что совершенно не знает, где и как его найти. А он… Наверное нашел бы, если б хотел. Уже гораздо позже она узнала, что он стал известным музыкантом, объехавшим полсвета. Говорят, женился. Она тоже вышла замуж за веселого курсанта-балагура, который обещал бросить к ее ногам небо. Это он, Антон, вернул ей краски жизни. Стал самым родным и близким человеком.



Он мало изменился. Только вот морщинки возле глаз,  виски седые…   Да гитара дорогая, концертная. А глаза… глаза -  все тот же омут. Мишка остановилась у дверей. Следом ворвался лысый…
- Оставьте, Павел Николаевич, все нормально.
- Да, но вы… вы же, - пытался возразить лысый Павел Николаевич.
- Оставьте!, - уже более твердо сказал Юра. – Я пообщаюсь с корреспондентом.
Лысый ушел, закрыв дверь с ужасно обиженным видом.
- Я знал, вернее я верил, что ты придешь…, - спокойно сказал музыкант. Ноги у Мишки стали ватными.
- Слышал, что ты живешь в каком-то летном гарнизоне. Объездил их вдоль и поперек. Но верил, что встречу тебя…
- Юра… я, - начала было Мишка. Но он перебил:
- Ничего не говори, я дам вам интервью. Оператор ведь уже ждет? Времени до концерта мало, так что поторопитесь…

Эти двадцать минут показались Мишке вечностью. Она задавала вопросы, а мысли были где-то далеко… Там, под  августовским ливнем… Мишель вспомнила то забытое ощущение ирреальности происходящего. Словно твое астральное тело покинуло телесную оболочку и стало действовать самостоятельно.
Ланской рассказывал и рассказывал. Словно не мог наговориться за все годы молчания. Только вот о личной жизни Мишка спрашивать боялась. Глупо… Журналист не должен бояться или стесняться. Она словно оттягивала, не хотела знать, не хотела слышать.
- Музыка – это моя жизнь. Пожалуй, именно она помогла мне не наделать глупостей в молодости. Мне пришлось пережить две страшные потери.  В юности судьба разлучила меня с первой и самой сильной любовью. А несколько лет назад я потерял жену…, - тут Юра на минуту замолчал. Мишка слушала, как в тумане.  Ланской продолжил.
-  Я хочу официально заявить. Сегодняшнее выступление – последнее. Я прекращаю концертную деятельность. В вашем городе – мои прощальные гастроли.
Мишка застыла… Как? В самом расцвете карьеры нельзя все вот так бросить. Видимо он прочитал ее немой вопрос и сказал:
- Все. Больше мне нечего добавить.
Толик остановил съемку. Сложил штатив и направился к выходу. Поднялась и Мишель.
- Подожди минутку, - остановил ее Юра. После того, как за оператором закрылась дверь, он посмотрел на Мишку долгим-долгим взглядом. Почти как тогда… В этом взгляде было столько нежности, боли и… какой-то обреченности!
- Ты удивлена? Не удивляйся… Врачи еще месяц назад настаивали на этом. Продолжив гастролировать, я снял с них всю ответственность. Я не мог… не увидев тебя… Прости.
- За что? - изумилась Мишка.
- За то, что не разыскал тебя тогда.  Ничего больше не говори. Этот концерт я буду играть только для тебя. Музыка тебе все расскажет… Прощай.

- Ну что, пора идти в зал. Концерт скоро начнется. Это интервью – просто сенсация,  Мишка. Инесса  задохнется от зависти, что не она отхватила такой эксклюзив! - Толик просто сиял от восторга. Но, взглянув на Мишку, осекся на полуслове.
Ей всегда казалось, что она умеет держать себя в руках. Жизнь научила, да и работа не терпит нервозности и всплеска эмоций. В каких только ситуациях не приходилось бывать! Но сейчас она чувствовала себя беззащитной девчонкой, напуганной и раздавленной. Слезы душили и предательски катились по щекам. Толик испуганно посмотрел на нее, но ничего не стал спрашивать. Такой он видел ее первый раз. Достал из кармана и протянул белоснежный носовой платок. Мишка только благодарно кивнула.
- Толик, поработай без меня, ладно? Я в зал не пойду, - сказала и повернулась к выходу.


Шел снег. Невесомые снежинки неспеша кружились в воздухе. Если долго смотреть вверх, перестаешь замечать окружающие предметы, только летящие навстречу снежинки… Кажется, что ты мчишься сквозь   космос.
Мишка отдышалась. На морозе почувствовала себя гораздо лучше.  Вспомнила, что перед съемками отключила мобильник и полезла за ним в сумочку. Не успела набрать ПИН-код, как раздалась мелодия популярной песенки.
- Мам! Мам, привет! - кричал в трубке задорный юношеский голос, - Мамуль, я последний экзамен сдал. Поздравь! Завтра прилетаю. Не встречайте, сам доберусь. Пеки пироги и готовься – буду не один. Она тебе понравится, уверен! Ну  все, до встречи!
Мишка даже не успела ничего ответить, как связь оборвалась. Сын всегда был краток. Как быстро летит время, не успел еще опериться будущий летчик, а уже «не один…». А вдруг жениться надумает? Впрочем, двадцать лет – не так уж и рано… Наверняка отцу звонить не стал. Ну что ж, обрадую сегодня. Не зря за сессию кулаки держали. Приезжает! Сынок… Юрка…