Аня и Мила увозят ковёр

Пока соседи сверху неспешно затапливали квартиру,  соседи снизу готовили что-то пахнущее разрытыми могилами, а соседи за стеной гоняли по кругу один и тот же трэк Милен Фармер, Аня лежала на кровати лицом вниз, драматично раскинув руки, повторяя своей позой контуры алкогольного пятна на красном советском ковре.


— Ворс — не вопрос, — сказала Мила неизвестно к чему, приподнимая один край ковра и сворачивая его рулоном — А ну приподними свой зад.


— Я умираю, ты что, не видишь? — страдальчески раздался Анин голос из-под подушки — Моё сердце разбито, мой дух сломлен. Из моих сломанных рёбер вырастут цветы, из моих разорванных лёгких вылетят птицы.


— Из твоей задницы получится неплохая волынка. Давай, помоги мне.


Матерясь вполголоса, Аня проворно спрыгнула с кровати и приподняла её на пару сантиметров. Мила быстро выдернула ковёр из-под деревянных ножек. Аня наблюдала за тем, как Мила скатывает ковёр в рулет.


— Зачем тебе ворс?


— На чердак.


— У тебя есть чердак?


— Да. У жителей второго этажа есть подвал.


— Тебе это не кажется странным? В смысле, если бы у жителей второго этажа был чердак, они могли бы продолбить потолок и поставить лесенку, и жить в двухэтажной квартире… — Аня помахала рукой над головой, изображая то ли высокие потолки, то ли второй этаж — А жители первого этажа могли бы продолбить пол…


— По-моему, такая система распределения жилплощади являет собой защиту от дурака, — скептически ответила Мила — Вот поселится там такой человек, как ты, будет всё долбить, дом и сложится к ***м.


Аня сделала вид, что обиделась.


— Да ну тебя.


Аня предложила спустить ковёр простым способом — выбросив его в окно, но Мила настаивала на том, чтобы взвалить его на плечи и протащить через несколько лестничных пролётов. Вдвоём они вынесли ковёр во двор и перекинули его через штангу неизвестного назначения, собранную из каких-то труб, скреплённых между собой сваркой. Мила поискала глазами что-то и не нашла, чертыхнувшись, она подошла к дереву и дёрнула его за сломанную ветку. Ветка висела на лоскуте коры и легко отделилась. Очистив её от лишнего, Мила как следует влепила по ковру. Раздался сухой треск. Аня едва успела уклониться от отлетевшей в её сторону палки.


— Может, выбьем его у тебя во дворе чем-нибудь нормальным?


— Пожалуй, ты права. Один чёрт его надо будет везти в кузове.


— А как твоя тётка смотрит на то, что ты спёрла у неё ковёр?


— Не спёрла, а избавила её от барахла, — Мила выудила из кармана ключи от тёткиной квартиры и торжествующе потрясла ими перед Аниным носом — Она сама мне разрешила его взять. Как, впрочем, и две коробки советского хрусталя.


— Правда что ли?


Со свойственной ей любовью ко всему блестящему, Аня оживилась.


— Стереги ковёр. Я сама принесу.


— Да кому он нужен… — Аня досадливо пнула снег ботинком, но за Милой не пошла.


Пошёл снег: пушистые крупные хлопья, которых так не хватало перед новым годом. Аня рассеянно поймала снежинку языком. Раздался автомобильный гудок.


— Эй, с ковром!


Она повернулась. Опустив стекло, ей махал рукой молодой водитель небольшого китайского грузовичка.


— Добро пожаловать на борт! Где Милка?


— Хрусталь несёт, — отозвалась Аня.


— Хрусталь в кабину, — распорядился водитель и выбрался на улицу, чтобы помочь Ане свернуть ковёр и забросить его в кузов.


Громко хлопнула дверь подъезда на сломанном доводчике. Мила вышла, прижимая к груди две картонные коробки.


— Макс, вазы. Куда?


Макс принял коробки и устроил их на пассажирском сиденьи. Аня и Мила забрались в кузов. Ковёр лежал тут же, пересекая пространство по диагонали. Его уже припорошило снегом.


— Держись за штангу, — скомандовала Мила, хватаясь рукой за какую-то металлическую перекладину. Аня догадалась, что перекладина тут всяко не для пассажиров.


Весёлый Макс высунулся из кабины:


— Готовы?


— Вперёд! — скомандовала Мила.


Экипаж тронулся.