Театр снов

        Это лето было очень тихим. Мы почти не разговаривали. Никуда не ходили. Никому не писали писем. По утрам мы переворачивали большие песочные часы, и весь день смотрели, как в бледном лунном песке сыпались секунды, сомнения, обещания. Иногда Муня варила мне кофе. Молча приносила чашку, кофе фыркал, старался вылезти из чашки и убежать. Мне приходилось придерживать его ложкой, или даже давать сахар. От сахара кофе как-то сразу сникал и начинал жаться ко дну чашки. Я не люблю сладкий кофе, поэтому удовольствия не было ни у меня, ни у него.
          Муня все лето рисовала логотипы для авиастроительных фирм  и иллюстрации к учебнику химии. Мне приходилось исправлять потом цвета, так как она видела мир черно-белым, но ей было этого не объяснить. Не знаю, что она думала про цветовую палитру фотошопа, она постоянно подбирала какие-то чудовищные сочетания цветов. Хотя часто клиентам нравилось и без моего исправления.
          В августе пошли дожди, и стало очень серо. Мы наконец-то начали ходить гулять. Более серым чем серое питерское небо может быть только серое питерское небо, отраженное в серой Неве. Шелест, шорох, шепот. Мимо нас пробегали молчаливые люди, старясь ступать как можно тише. Летели листья.
- Пойдем к Сфинксу, - сказала однажды Муня.
У Сфинкса мы не были давно. Когда мы приходили, он часто молчал и никак не реагировал на нас. Хотя иногда он все-таки начинал говорить, и тогда рассказывал нам что-нибудь очень интересное. Пока мы прыгали через лужи, Муня повторяла вслух глаголы на неизвестном мне языке.
- Зачем они тебе?
- Я нашла в библиотеке одну очень старую книгу, она написана на древнегреческом и перевода нет. Мне библиотекарь сказала, что эта книга про истинную любовь, то есть там все сказано как понять какая любовь настоящая. А я хочу понять истинна ли наша с Белым любовь или нет.
             Белый – это было некое длинноволосое создание без вторичных половых признаков. Мне приходилось его встречать несколько раз на улице, однажды Муня меня даже с ним познакомила. Иногда она рассказывала, что они ходят гулять, и он читает ей любовную лирику поэтов-серебрянников.
- Откуда библиотекарь то знает про что книга?
- А ей говорил какой-то профессор умный, он хотел очень взять эту книгу почитать, но не успел. Умер.
             Когда мы подошли к Сфинксу он как всегда гипнотизировал воду взглядом. Вода заворожено тянулась к нему холодными волнами, которые принимали различные причудливые формы то корабликов, то лошадей, то кого-то еще.
- Привет, - Муня села с ним рядом и начала болтать ногами. – А ты знаешь древнегреческий?
- Зачем мне знать его? Чтобы читать написанные людьми книги?
- Откуда ты знаешь, что я про книгу хотела спросить?
Сфинкс удивленно покачал головой.
- То, что ты хочешь узнать написать невозможно. Это можно только показать. И то не всегда.
- А где  я могу это увидеть? – Спросила Муня.
Сфинкс потрогал лапой изумрудную волну.
- Пойдем, покажу.
Я не помню, чтобы сфинкс когда-то уходил со своего места. Мне на самом деле и в голову не приходило, что он это может сделать. Мы долго шли по кривым улицам, совсем мне не знакомым. Хотя мне довольно часто приходилось бывать в этом районе. Минут через десять мы уперлись в тупик колодца.
- Тут темно, - сказал Сфинкс. – Если хотите, можете свет зажечь. Муня нашла где-то на стене выключатель. Загорелась тусклая лампочка, и мы увидели  старую дверь. Над ней была вывеска «Театр Снов».
Внутри неожиданно оказалось довольно просторное помещение, и посреди на огромном кресле сидела женщина в черном.
- Спектакль начнется через 5 минут, - сказала она. – У вас есть билеты? Если нет, то вы можете купить их в кассе, вон там, - она махнула рукой куда-то вправо. Мы прошли в указанном направлении, и увидели там кассу. Кажется за узким окном сидела та же женщина, которую мы видели при входе. Мы купили обычные билеты, за обычные деньги.
- А ведь тут кроме нас никого, - прошептала Муня. – Ты не боишься?
- Господа боящиеся могут пойти домой, - сухо сказал Сфинкс.
Муня отчаянно замотала головой, и мы прошли за Сфинксом в большой совершенно пустой  зал. Сфинкс сверил наши места с указанными на билетах. Это была середина амфитеатра.
- Может в партер сядем? – Спросила Муня. - Все равно ведь никого нет.
- Если бы нам можно было сесть в партер, нами бы дали туда билеты. В этом театре не ошибаются. – Сфинкс был серьезен как никогда. – И если ты никого не видишь, это не значит, что никого нет. У тебя же всего лишь человеческие глаза.
Серый тяжелый занавес на сцене вдруг стал переливаться разными цветами.
«Как красиво, жаль Муня цвета не различает», - мне стало как-то совсем грустно от этой мысли.
Потом мне вдруг стало как-то очень светло и тихо. Без вечных подсознательных вопросов и претензий к себе и миру. Без сомнений. Кажется Муня тоже пребывала в состоянии эйфории, про Сфинкса сложно было что-то сказать. Через какое-то время мы вдруг поняли, что занавес уже поднялся, звучит какая-то неземная музыка и на сцене стоит пара одетая во все красное. Музыка зазвучала чуть громче, и они запели. Мужской и женский голос сливались в одном чарующем  музыкальном  рисунке, иногда казалось, что это один голос, настолько гармонично они сочетались. Мы чувствовали, что эти два человека – единое целое. Чудесное целое. Казалось, их дуэт длится вечное мгновение.
Мелодия начала меняться, и пара исчезла за кулисами. Вместо них появилась другая, в золотых одеждах, с длинными медовыми волосами. Они начали танцевать. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы люди двигались так, как будто они музыкальные инструменты, настроенные друг на друга. Их жесты и взгляды перетекали друг от друга, рождая ощущение абсолютного единства.
      Не знаю, сколько длилась эта магия, постепенно движения танца начали замедляться, и пара отступила за кулисы. Стало тихо. Некоторое время мы неподвижно сидели, боясь дышать, чтобы не нарушить волшебство. Мне уже стало казаться, что это конец, хотя чувствовалась какая-то незавершенность. И тут в тишине с разных концов сцены вышли еще две фигуры. Во всем белом. Они подошли и протянули друг к другу руки.  Мужской и женский образы казались очень чистыми и невинными. Вдруг мы поняли, что они не могут видеть, говорить и слышать. И в своей изоляции от внешнего мира, они были полностью открыты друг другу. Они стояли, не касаясь друг друга, но мы очень хорошо ощущали их гармонию и целостность. Времени не было, и пространства не было, мы ощущали прикосновение к великой тайне. Мы видели свет.

        Подул ветер, и страницы старой книги зашелестели.
- Тут написано много и долго, то, что можно выразить одним предложением, - сказал Сфинкс со скучающим видом. – Только ты все равно не поймешь.
- Скажи, пожалуйста, а вдруг пойму, - попросила Муня.
- Истинная любовь проходит три этапа. На первом люди понимают слова друг друга. На втором они понимают друг друга без слов, жестами и взглядами. А на третьем им не нужны слова и жесты, чтобы понимать друг друга. Вот тогда это и есть истинная любовь, как считает книга. Поняла?
- Не очень, - призналась Муня.
- Может быть потом поймешь, - Сфинкс отвернулся, всем видом давая понять, что нам пора.
По дороге домой Муня удивленно разглядывала все вокруг.
На вопросы, о том, что она увидела, только отмахивалась. Дома она принесла мне книгу по флористике.
- Смотри, вот этот цветок – роза. Он какого цвета?
- Красного.
- То есть красные вот эти цветы тоже? – Она показала на гвоздики и гладиолусы.
- Да, они все красные.
- А вот этот, какой цвет?
- Это желтый тюльпан.
- А вот эти нарциссы и хризантемы тоже желтые, да?
- Муня, ты что цвета различать стала?
Она смотрела на меня с выражением глубоко восторга и тайного понимания чего-то прекрасного.
- Я сегодня видела сон про театр, там был занавес, он переливался разными цветами. Я теперь вижу их и различаю оттенки. Пойду гулять, потом еще мне про цвета расскажешь, а то я же не знаю как какой называется.
         Она заложила книгу тонкой полоской бумаги, и убежала на улицу. Мне стало интересно вдруг что это за листок. Оказалось что это театральный билет, без даты и адреса. С одним названием «Театр Снов».