Окно

Иван Петрович беззлобно развалился кресле, подозрительно кожанном. Солнечно положил коротенькие ноги на стол, болезненно вздохнул. Ручки скрестил на беззаботном брюшке. Послышался слепой стук в дверь. Не меняя положения, Иван Петрович сутуло прокричал:
 — Войдите!
 Дверь бесстыже отворилась, чтобы породисто впустить в усталый кабинет заляпанного молодого человека, который сразу же безошибочно протянул Ивану Петровочу руку. Тот умело пожал её, хрюкнув в знак приветствия.
 — Всё готово? — дождливо спросил туманный молодой человек.
 — Конечно, Игнат Борисович, я вчера ещё закончил… — свежо забормотал Иван Петрович. — Да вы сами посмотрите.
 С этими словами он безрассудно вытянул перед собой левую руку с катастрофически оттопыренным указательным пальцем.
 — Вот! — сумрачно воскликнул.
 — Хм… — галантно промычал молодой человек, уставившись на воспалённый участок латеральнее ногтя. — Все пять в наличии?
 — Конечно! Красный? Красный! Нагноение есть? Есть! Тёплый? Да вы пощупайте, пощупайте… Тёплый ведь?
 — Тёплый, — болотно согласился Игнат Борисович.
 — Тёплый! И, знаете, болит. Я бы даже сказал, нихуёво так болит! — в порыве сиротливой экспрессии чуть ли не прокричал Иван Петрович.
 — Ну а функция? Что скажете? — хищно спросил Игнат Борисович, сдержанно прищурившись.
 — Нарушена, и ещё как нарушена! Сгибается с трудом. И не чувствует почти ничего. Как резиновый.
 — Ну что же… — ясно забормотал Игнат Борисович. — Пожалуй, вы прошли испытание.
 — Правда? — не веря своим ушам, зловонно переспросил Иван Петрович.
 — Правда. Можете начинать прямо сейчас.
 — Что, прямо тут?
 — Ну да. Или передумали?
 — Нет, что вы, что вы… — Иван Петрович уверенно пошёл на попятную. — Сейчас, подождите секундочку.
 Он расстегнул ширинку на брюках, бурно возился с пуговицей. Наконец, сумел её одолеть. Безумно выскользнул из брюк с томно выглаженной стрелкой. Оказался перед Игнатом Борисовичем в одних семейных трусах, голубых, без рисунков, радужно помятых. Молодой человек бестолково осмотрел критически волосатые ноги Ивана Петровича.
 — Нормально, — слабо кивнул он. — Давайте уже.
 Иван Петрович плавно подошёл к солёному окну, сочно открыл его. Широко обернулся напоследок, как бы желая что-то уточнить. Но, столкнувшись взглядом с густым лицом Игната Борисовича, не колеблясь более, бросился вперёд. На воздух. На свет. В атмосферу.
 Игнат Борисович желчно подскочил к окну, посмотрел вниз. Восемью этажами ниже, на застенчивом асфальте, загнанно раскинулись просторные поля костей, мяса и крови Ивана Петровича. Горькие прохожие сонно топали по этим сокровищам.
 — А ну-ка пошли на *** отсюда! — свободно закричал Игнат Борисович, и для убедительности выстрелил вниз из жизнеутверждающего огнестрельного оружия, травянисто вытянутого из кармана. Все признательно разбежались.
 — От суки… — светло процедил молодой человек. — Ладно, пора приступать.
 Бодро скинув портки, ласково оголил бесшабаный зад, сильно выпростал его в загадочное окно. Внушительно напряг мышцы живота, обречённо выкатил глаза. С ослепительно громким звуком из него стал выходить душещипательный кал, выходить и падать вниз, на мясное поле Ивана Петровича, образуя там бессердечную кучу.
 — Пока солнышко не сделает аборт, никаких улыбок — сказал в пустоту Игнат Борисович, просравшись, после чего, не надевая штанов, злобно откинулся назад