Клоун

Юрий Дмитриевич репетировал у себя дома. Единственным зрителем был его сын — Димка, вальяжно развалившийся на диване и равнодушно жующий жвачку.
 — А теперь огненное шоу! — голосом конферансье продекламировал Юрий Дмитриевич. После чего, вскочив на одноколёсный велосипед, поехал в соседнюю комнату. Во время езды он старался как можно сильнее вихляться из стороны в сторону, чтобы было смешнее. Его упитанный розовый зад, обнажённый в виду специфичности сценического костюма, казалось, поглотил крошечное сиденье велосипеда. Весело звякнув в прикрепленный к ручке велосипеда звонок, Юрий Дмитриевич глянул через плечо на сына. Тот с видимым интересом изучал собственные ладони. Потом засунул средний палец правой руки себе в рот и с силой куснул. Отец со вздохом отвернулся.
 В соседней комнате его интересовали тесные клетки, которых было так много, что они стояли друг на друге. В них сидели изнемождённые кошки, числом около пятидесяти. Каждой на морду был одет специфический кляп, личное изобретение великого клоуна. Благодаря кляпу кошки не могли не только мяукать, но даже просто стонать, им и дышать приходилось с трудом.
 Подкатив на своём велосипедике к ближайшей клетке, Юрий Дмитриевич вынул из висящего на груди объёмистого красного мешочка ключ. Немного повозившись с замком, артист открыл клетку и сразу же схватил беспородного серого кота за шкирку. Тот, несмотря на то, что не мог кусаться, оказал серьёзное сопротивление: принялся бешенно извиваться, царапаться и бить Юрия Дмитриевича длинными худыми лапами.
 — ****ь, — прошипел клоун, прикусывая густо накрашенные губы, морща нарисованные брови. Что было силы он хватил кота об пол, после чего поскорее снова поднял за шкирку, пока тот не успел опомниться. И поспешил поехать обратно, в гостинную, где должен был давать представление. Димка, за время отсутствия отца, успел до колен стянуть штаны, выпростать половой орган наружу, и теперь предстал перед глазами Юрия Дмитриевича меланхолично мастурбируя, глядя при этом куда-то в потолок. Эрекции у него не было.
 Артист с мировым именем попытался не обращать на это внимания.
 — Итак, огненное шоу! — наигранно бодро выкрикнул он во второй раз. С этими словами ловким движением отстегнул своей жертве намордник, и, не дожидаясь, пока зверь начнёт кусаться, вспорол ему брюхо тонким стилетом, извлечённом всё из того же нашейного мешочка. Кот тягостно застонал, рефлекторно попытался согнуться. Клоун бросил его на пол. Схватил с полки бутылку с бензином, проворно отвернул крышку, вылил умирающему животному прямо в открытую рану. Кот буквально взвыл, глаза его закатились. Юрий Дмитриевич вытянул из того же мешочка спички, чиркнул пару раз. И кинул деревяшку с расцветшим на кончике огоньком в окровавленного кота. Яркая вспышка озарила комнату. Не дожидаясь, пока загориться ковёр, Юрий Дмитриевич схватил пылающее животное за хвост, предусмотрительно оставленный сухим, поднял над голой и начал раскручивать, нарезая при этом одновременно круги по комнате на своём велосипеде. Мерзко запахло палёной шерстью, мясом и спёкшейся кровью. Кусочки горящей плоти, отслаиваясь, зловонными кометами приземлялись на пол. Димка отстранённо выдёргивал свои лобковые волосы и кидал их за диван, не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг.
 — Оле! Оле-оп! — молодцевато кричал Юрий Дмитриевич, а потом швырнул обгорелые ошмётки кота куда-то в закрытое окно. Ударившись о стекло, тушка осыпалась пеплом в перемешку с почерневшими костями на подоконник. И лишь хвост оставался относительно целым, опаленым только у основания.
 — Ну как!? — возбуждённо кричал Юрий Дмитриевич сыну. — Хорошо ведь вышло! Хорошо, а?
 Тот посмотрел на него так, будто впервые увидел. Рука его замерла в паховой области. Димка молчал.
 Отец, плюнув, бросился в соседнюю комнату. Вытащил ещё одного кота, персидского, пушистого. На сей раз без долгих прелюдий свернул ему шею. Вернулся в гостинную.
 — Смотри, сынок! — крикнул он. Раздвинул внушительных объёмов ягодицы и принялся засовывать мёртвое животное себе в анус, кряхтя и раскрасневшись от усилия.
 — Больно, сука, котёнка надо было… — бубнил он себе под нос. Но старания увенчались успехом. Скоро вся кошачья тушка скрылась за его растрескавшимся «копчёным солнышком». Наружу торчал только хвост, белый и пушистый.
 — Сынок! — кричал Юрий Дмитриевич, виляя задом, и скользя в сторону Димки особой, цирковой походкой, которую поклонники метко охарактеризовали как «****ская поступь». — Сынок! Я похож на нэку? Похож ведь? Похож, гандон ты ****ый? Похож, нет? На нэку — похож!?
 Клоун подбежал к своему сыну, по прежнему ковыряющимся в области гениталий, и принялся остервенело его избивать.
 — Сука ты, сука неблагодарная. И чего Ленка аборт не сделала? Тварь! Все вы твари жидовские, жечь вас нахуй надо!
 Димка верещал и вяло пытался отбиваться. Но оттолкнуть от себя тяжёлую отцовскую тушу ему не удавалось.
 Наконец, Юрий Дмитриевич успокоился.
 — Ничего, — злобно бормотал он себе под нос. — Скоро у меня прощальное выступление. Там я вам покажу. Вы рыдать будете, суки, рыдать, я вас заставлю, продерусь сквозь ебучую эту скорлупу вашу грязную, через раковину вашу заплёванную, бычками утыканную…
 Не справившись с эмоциями, клоун вдруг зарыдал настоящими, тёплыми слезами. Рядом, на диванчике, ему окровавленно вторил избитый Димка.