700kb - гл. 10

                X



                Библус. Ранняя осень. Начало I – века до Р.Х.
               


           Сплошная стена из колючих кустов как будто специально для наблюдателей прерывалась небольшой площадкой в пологой нише, на склоне единственной на острове горы. Прохлада раннего утра заставила Фауста застегнуть прогулочное пальто на все пуговицы. Он сидел на камне, застеленном свернутой вчетверо плащевой тканью, и разглядывал полость ниши. Всюду мягкое покрывало мха, местами с просветом серого камня. Мефистофель был рядом. Разместившись на холщовой подушке, он деловито настраивал оптику подзорной трубы.

           – Корабли уже вяжутся к пристани. Скоро царевич и компания будут здесь. Мы незаметны. Добраться до нас можно, если обойти остров с запада вдоль скал. Все остальные подходы закрыты кустарником.

          Поеживаясь от утренней прохлады, Фауст слушал Магистра разглядывая стены каменной ниши, выбрали визави под наблюдательный пункт. Отсюда, сверху, им открывался весь простор острова. В двухстах шагах, чуть ниже линии горизонта, на вершине невысокого холма стоял старинный греческий храм. Под сенью, мраморная античная богиня. Замерев, она тянула руки навстречу солнцу, восход которого ожидался с минуты на минуту.

           Ниже холма, в просвете скал у каменной пристани, показалась вереница людей. Чтобы лучше видеть происходящее, Доктор подвинулся к самому краю.

           – Здесь во впадине, стояла каменная глыба. Землетрясение выбило ее с куском скалы и переместило на место будущего храма, – Магистр передал трубу Фаусту показав взглядом куда ее направить, – Видите, постамент под богиней серого цвета?

           – Вижу! Да, постамент отличается от камня из которого сложен храм. Тут и зрения напрягать не стоило. Белый мрамор с серым базальтом имели яркий цветовой и рельефный контраст.

           – Этот камень отсюда, – продолжил Мефистофель, – помните наш разговор по поводу названия острова? Здесь хранились древние письмена.

            Фауст внимательно разглядывал храм.

            – Мы далеко от них. Едва ли услышим разговор.

            Мефистофель возразил.

           – Ветер в нашу сторону. С Божьей помощью или без, будем слышать каждое громко сказанное слово.

           – Но они могут говорить и негромко, – возразил Доктор.

           Магистр посмотрел на Фауста. Увидев сомнение в глазах Доктора, он достал из кармана коробочку. Покрутив в руках нашел откидную панель управления, нажав на одну из многочисленных кнопок. Из коробочки послышался звук похожий на шум ветра.
 
           – Ладно, помощь Бога оставим на крайний случай. Этот приемник израильского производства. Говорят, что он может уловить дыхание человека. Там, в щели между статуей и пьедесталом находятся два передатчика. Приборы замаскированы под коконы бабочки.

           Не услышав возражений Мефистофель достал из кармана складной перочинный нож. Вытянув лезвие, он сковырнул голыш и, отложив камень в сторону, установил приемник в новообразовавшейся ямке.

           – Вот и все. Остается ждать.

           Прошел долгий час, прежде чем у храма обозначилось движение. На площадке рядом со статуей, показались маленькие фигурки людей. Затаив дыхание, Фауст рассматривал их увеличенные трубой фигуры и лица. Первым в храм вошел юноша. На нем легкая темно-синяя туника, отороченная блестящими под лучами взошедшего солнца, золотыми нитями. На боку с правой стороны, на широком поясном ремне висел гладий покоясь в простых кожаных ножнах. На ногах сандалии из мягкой кожи с золотой шнуровкой…

           – А царевич, как и вы – левша. Заметили, на какой стороне ремня у него меч легионера? Ныне в Риме моден обыкновенный боевой меч. Шелковая туника тоже из модных штучек.

           Не отрываясь от трубы, Фауст задал вопрос:

           – Шелк, как помню из истории, появился значительно позже?

           Мефистофель иронично покачал головой.

           – Вы знакомы не с той историей.

           Заинтересованный ответом, Фауст оторвавшись от трубы, повернулся к Мефистофелю, показывая всем видом, что ждет продолжения.

           – У каждого народа своя история. И написана она так, как было угодно правящей верхушке, – Магистр пожал плечами, мол, что делать, он за них не в ответе.

           - Не верьте тому, что говорят. Верьте глазам своим. Царевич с триумфом возвращается на Родину! – Торжественно и с сожалением, произнёс Сатана.

            – Как он и обещал, приехал за богиней! Она приз его! Статуя должна стать вечным напоминанием его народу о страшной для Ассирии, случившейся миссии. Как сложен мир и как коротка и непрочна нить жизни.

             Различив в голосе рассказчика иронию в купе с жалостью, Фауст с нарастающем интересом вслушивался в каждое слово.

             – О, вас ждет интереснейшее зрелище и прекрасный финал – смерть от руки богини!…







             … – Она прекрасна! – с восторгом выкрикнул царевич и эхо его слов, прокатилось волной по небольшому плато, а после, отхлынув от единственной скалы, вернулось обратно потеряв силу.

             Арташес с недоумением посмотрел на учителя.

             – Какое удивительное эхо.

             – Не заметил. – откашливаясь в кулак, ответил учитель. – Ты знаешь, что я глуховат различать слабые звуки.

             Он долго рылся в многочисленных складках плаща, достал платок и высморкался. Он еще долго вытирал крючковатый нос и лицо. Легкий бриз играя, путал в длинных седых нечесаных космах Ходина.

             – Посмотри! А богиня? Неужели не видишь, как прекрасны линии мрамора? – спросил Арташес, погладив мраморную ступню Венеры. – Она будет стоять в парке нашего родового имения. Этот несравненный по красоте памятник, будет напоминать о том, как пройдя страшные испытания, я вернулся на Родину победителем!

             Учитель молча кивал в знак согласия. Взгляд его остановился на царевиче, играющего невесть откуда взявшейся веревкой. Она, переливаясь в лучах солнца, пыталась змеёю выскользнуть из его будто расслабленных рук.

            – Что это в твоих руках? – спросил удивленный Ходин.

            – Ключ. Он откроет врата к единоличной власти. В веревке - смерть Тиграна, – Арташес поднял руку и поднес к самому лицу учителя шелковый шнур.

            Скользнув, шнур чуть не выпал из ладони. Но пальцы царевича вовремя сжались.

            – Не-ет! Подарок Тиберия доставлю по назначению! – успев сжать кулак гордо сказал будущий правитель страны.

             – Тигран отправил меня в Колизей ко львам в надежде, что за свой разбой в Софене расплатится моей кровью. Все просчитал. Вот только теперь за коварные замыслы Цезарь ему выбрал самую красивую и модную смерть – издохнуть как собаке, задохнувшись в объятиях шелка! В Риме эту смерть так и называют – шелковой.…

           Юноша сжал шнур в ладони так, что побелели костяшки пальцев. Его решительный взгляд и плотно сжатые губы говорили учителю, что от своих планов он не отступит. Было в юноше и что-то такое, чего раньше старик не замечал. Холодность и непреклонность.

           Увидев перемену, Ходин понял: прошло время когда юнец безоговорочно следовал его указаниям. Стал опасен и непредсказуем, как и покойный отец. Совсем скоро царевич не будет нуждаться в советах старого учителя. А может это время уже пришло, а старый лис и не заметил? Нужно проверить.

           – Почему ты открыл шкатулку предназначенную не тебе? – строго спросил учитель.

           Арташес в ответ презрительно усмехнулся и посмотрел в глаза Ходина.

           – Твоя власть закончилась. Думаешь я не знал, что мой лучший друг и поверенный в мои тайны – мой Учитель, был заодно с Тиграном?

           Горло Ходина охватил спазм.

           – О чем говорят твои уста?

          Рука царевича что-то нащупала под ступней богини и Арташес, вытащил «кокон бабочки». Посмотрел на Ходина и улыбнулся.

          – Сейчас ты похож на мертвый кокон. Имея столь умную голову, ты мог сделать много полезных дел для моей родины. Но вместо сердца у тебя - мертвый камень. Кроме выгоды, в жизни твоей, нет иной цели. Боги нарушили все твои планы, а я сломаю тебя!

          Царевич попытался раздавить кокон пальцами. Не смог. Казалось кокон действительно окаменел и силе царевича - не поддался.

          – Ну, впрямь камень...

          Повертев в руках, юноша размахнувшись закинул его в ближайший куст терновника. Стук кокона о камень отразился эхом!

          – Ничего не понимаю. Что за место такое?...

          Однако мысль о том, что рядом человек, от которого надо избавиться любым способом здесь и сейчас, отодвинула природный курьез в сторону.

          – Если мне не изменяет память, ты хотел уединиться? Предаться в старости воспоминаниям минувших лет? – Арташес сделал печальное лицо, – Как жаль. Мне будет не хватать твоих советов.

          – Ничего не понимаю! Может объяснишь... – быстро заговорил старец.

          Царевич, насупив брови, со злостью посмотрел на старика.

          – Останешься на острове. Что тут непонятного, – перебил учителя ученик, – Я еле выпутался из паутины, которую ты так хитро сплел, старый тарантул.

          Свернул вдвое, царевич наотмашь хлестнул шнуром по лицу Ходина. Удар был сильным. Это стало заметно по взбухшей алой полосе на правой щеке старца.

          – Жаль, что эта веревка только для одной змеи.

          Юноша с гримасой ненависти смотрел на съежившуюся фигуру старика.

          – Ну ничего. Дам возможность осуществить мечту. Будет время взвесить и разложить все свои козни по полочкам. Оставлю нож. Когда все обдумаешь, будет возможность вскрыть себе вены. Вполне по-римски. Не находишь?

          Повернувшись к площадке, царевич махнул рукой стоявшим у входа в храм легионерам. От группы солдат отделилась фигура центуриона. Подойдя к юноше, он протянул открытую шкатулку.

          – Уважаемый Марк, – обратился он к римлянину, – скажи, как следует обращаться с предателем, которого считал другом и отцом?

          Арташес бережно свернул шнур и положил на дно шкатулки.

          – Ты меня спрашиваешь как солдата или как придворного интригана? – спросил с подобострастием в голосе римлянин.

          Царевич развел руками.

          – Уж как получится.

          Центурион с презрением посмотрел на учителя и сказал:

          – В третью ночь по приезду в Рим наследного царевича и посла от Великой Ассирии, в море, в трех стадиях отсюда, в бухте Безымянного острова – была разбита пиратская эскадра. Пять их кораблей были оборудованы таранными устройствами и абордажными снастями. Капитан был пойман. Под пытками он рассказал странные вещи. Будто ждал человека, сопровождавшего знатного вельможу. Капитан должен был атаковать в темноте ночи, четыре боевых триеры полных золота. С помощью подкупленного лоцмана корабли должны были зайти в бухту Безымянного острова, а дальше…

          – … Неправда! Мой царевич! Свет глаз моих, все Тигран! – старец понял, что ловушка захлопнулась.

          Он упал на колени и схватив Арташеса за край туники стал слезно причитать.

          Юноша оттолкнул Ходина ногой.

          – Где твоя хваленая выдержка? Слушай дальше, змей. Это не все! Продолжай, солдат! – приказал он центуриону сжав губы.

          Словно боясь испачкаться, Марк сделав шаг назад и злобно глянул на старика.

          – Не выдержав пыток главарь разбойников рассказал о том, что золото пираты должны перегрузить на свои галеры, а посла и людей сопровождавших – убить…

          Арташес стоял в раздумье.

          Знавший весь расклад и отведенную ему роль, он только теперь начинал понимать, что спасло его жизнь чудо! Об этом и сказал ему Цезарь после допроса в Собрании. Но молодое сердце, еще не очерствевшее от предательств и боли, просило за старика пощаду. Юноша уже хотел было поддаться слабости, но...

          –… после нападения на эскорт к капитану пиратов должен был обратиться человек из свиты царевича. – продолжил Марк, не замечая настроения царевича. – Он должен был показать шрам в виде креста, который расположен на левой стороне груди. Согласно договору, капитан обязан доставить ту персону к берегам Греции. Высадить там, где укажут. Половину награбленного следовало выгрузить вместе с показавшим шрам. Все было продумано до мелочей. Кто-бы мог знать, что налетевшая буря перебросит корабль через риф в старый фарватер?!

           Арташес, в бешенстве схватив старика за ворот, поднял его с колен.

           – Покажи-ка свою грудь! Докажи свою невиновность!

           Не дожидаясь приказа, центурион приблизился к Ходину. Он с силой распахнул полы плаща. Белый безобразный шрам в виде креста на левой стороне груди, предстал перед взором царевича и центуриона. Марк ткнул пальцем в тощую грудь старика.

           – Не вызывает сомнений, царевич. Это тот самый человек, который продал тебя за твое-же золото. Достаточно слова, он умрет любой лютой смертью.

           Сраженный яростью царевича, как только руки центуриона расслабились и отпустили его, старик свалился кулем на каменный пол храма.

           Однако юноша, отвернувшись от легионера, уже смотрел в сторону моря. Смерти он не желал. Его глаза блестели от накатившихся слез обиды и предательства. Этой слабости он показать римлянину.

           Подойдя к статуе, Арташес обнял ее лодыжку, уже согретую солнечным теплом. Немного успокоившись подозвал к себе моряка, стоявшего поодаль с черной шкатулкой. Подойдя к царевичу, мореход, встав на колени, протянул шкатулку. Юноша открыл ее не принимая из протянутых рук. Размотав тряпицу, привычно наладил трубу.

           – Если посмотришь на горизонт к восходящему солнца, увидишь гряду рифов, – обратился он к центуриону еще не окрепшим от переживаний голосом.


           Передав трубу, он показал пальцем.

           – Вон она, та самая скала. В центре. Похожа на рога дьявола. Риф не был "рогатым" пока в него не попала молния. Произошло это за несколько мгновений до того, как наше судно перевалилось через риф. Думал, что это последняя минута моей жизни. Но Бог лишил силы плана этой змеи. Нас перенесло через скалу в месте раскола. После вышел на палубу и увидел Венеру в небе! Ниже, остров в спокойной после шторма воде и ...протянутые к нему – руки богини! Она всем видом сказала, что я спасен! Вот почему хочу видеть ее рядом с собой. Верю в ее благость. Она направит. Моя цель: сделать так, чтобы подданные, счастливо жили в мире! Не хочу крови.

           Марк вернул трубу царевичу. Склонил голову пред богиней он тихо спросил:

          – Как ты хочешь доставить ее на судно? До причала далеко, склон уходит в крутой спуск. Как бы не причинить вред во время перемещения и погрузки.
      

          Царевич соглашаясь кивнул.

           – Решение таково: при помощи корабельных канатов, используя колонны храма как рычаги, команда спустит статую с пьедестала. Уложим на площадку. Распилим корпус на две части. При помощи настила из пары запасных мачт, статую волоком доставим к триере. Если что и повредят, есть возможность восстановить ее красоту силами лучших зодчих! Уж на это денег не пожалею, - сказал будущий правитель Ассирии легионеру, глядя поверх головы, стоящего между ними на коленях учителя, - Отправь воина из охраны к капитану. Он отобрал команду для доставки статуи на борт судна и ждет сигнала. Все необходимое моряки принесут с собой.

           Арташес вновь посмотрел на учителя и сказал:

           – В благодарность за знания, я оставлю тебя живым.

           Глаза Ходина вспыхнули радостью. Мыча непонятное, он вновь схватил край туники царевича и, не вставая с колен, стал целовать ее. Юноша, брезгливо оттолкнув старика ногой, отступил назад.

          Центурион, следовавший за юношей, недоуменно посмотрел на царевича.

          – Перед отплытием привязать Ходина к мачте и по самый крест, что на груди, опустить меж камней в воду. Нож оставьте на берегу так, чтобы он мог его видеть, но не мог дотянуться.

           Легионер с удивлением выслушал и выразил улыбкою восторг.

           – Я обещал ему смерть по-римски. Не будет же он ждать, когда его живую плоть начнут глодать крабы. Придумает лазейку. Сумел договориться со змеей-Тиграном, сможет и с крабами...

         
           Центурион подозвал к себе фалангиста и объяснил, что надо передать капитану волю царевича. Оставив при себе лишь меч, воин побежал на пристань исполнять приказание центуриона.






           – Она прекрасна!!

           Истошно завопил динамик. Слова эхом пронеслись через весь остров.

           Оглушенный Магистр повернул тумблер резистора на уменьшение звука.

           Успокоенный тем, что звук динамика не привлек людей, находящихся в храме, Доктор вновь стал прислушиваться к чужой речи.

           Через пару минут произошла очередная накладка. Приемник воспроизвел собственное приземление в кусты и удар о камень. Мефистофелю пришлось потрудиться прежде чем наблюдатели вновь услышали внятную речь.

           – И, ...финал! – негромко сказал Магистр.

            Он подкрутил настройку линзы и передал трубу Фаусту.

            – История непредсказуема. Порою, злой рок оставляет на полотне жизни свои несуразные каракули.

            Приняв подзорную трубу, Фауст стал внимательно отслеживать развивающиеся события.

 
            На площадке у храма появились новые персонажи.

            Бронзовые от загара тела матросов перевязывали статую канатами. Два конца занесли за вторую и четвертую колонны. Натянутые людьми канаты, слегка накренили статую, оторвав ее от пьедестала. Поднявшиеся на крышу десяток моряков, при помощи страховочного конца стали стравливать канат вниз, чтобы корпус богини не завалился в сторону.

          Статуя дала ровный крен в свободный просвет колонн на мрамор храма и стала клониться на лицевую часть, медленно съезжая с пьедестала. Арташес, центурион и стоявший на коленях временно забытый Ходин, находились по правую руку от статуи.

          ...Вдруг, раздался треск!

          Четвертая колонна не выдержав канатной нагрузки выскочила из-под крыши и переломившись, рухнула на спину богине. С крыши храма, не успев среагировать на рывок каната, посыпались бронзовые тела моряков. Оставшиеся на крыше из последних сил пытались выравнить увеличивающийся вправо крен. Но, тщетно. Богиня, лишенная фиксации, начала вращаясь набирать скорость и валиться в сторону.

          Стоявший на коленях старик успел лечь на каменный пол. Статуя, пролетев над Ходиным, смела мраморной рукой наследного принца и центуриона. А дальше, ударившись о пол, от богини отделились руки. Во время вращения она ударилась о вторую колонну. Мраморный столб выскочил из под крыши переломился в середине и, рухнул на тянувших канат людей.

          Оставшись на трех колоннах крыша накренилась.

          Моряки, спасаясь, градом посыпались с крыши на базальтовое основание! Ломая руки, ноги они падали друг на друга. Во впадину покатилась волна грохота и душераздирающих криков покалеченных мореходов. Меж катившихся по склону частей колонн, Фауст увидел бегущих людей. Все живое вместе с камнями, поднимая пыль и грохот, неслось к наблюдателям, но достигнув непролазных кустов, затихло.

         Потрясенный увиденной картиной, с дрожью в голосе, Доктор тихо сказал:
 
         – Какая неожиданная развязка.
 
         – Это не конец истории. Только начало, – ответил Магистр, – Дальше будет куда интересней.
 
         – Надо же такому случиться… – удивился Доктор, вглядывавшийся в клубы пыли через оптику трубы. – Странно. Получилось так, что храм, созданный руками аристократа, умер от рук аристократа. Вам не казался этот случай парадоксальным?

         – А что, в мировой истории бывали и другие случаи? – ответил Магистр.







          … Ходин в пыли похожий на демона, дрожащими пальцами ощупывал тело. Удивительно. Пролетевшая мраморная глыба и камни его не тронули. Рядом лежал мертвый центурион, чуть дальше, придавленный фрагментом колонны, царевич. Он был недвижим.

          Руки старца машинально нырнули под сломанный панцирь центуриона. Шкатулка со шнуром и письмом от Великого Цезаря к Тиграну, оказалась целой.

          – Помоги мне!...
 
          Считавший царевича погибшим, старик вздрогнул и повернулся на голос. Он внимательно посмотрел на раненого Арташеса и сказал:

          – Сейчас, мой свет.

          Учитель подполз к Арташесу. Оглянувшись вокруг он понял, что их не видит ни одна душа. Большим пальцем открытой ладони, Ходин нажал на слабо пульсирующую артерию на шее юноши.

          Широко раскрыв глаза, царевич что-то хотел сказать, но ...не успел. Дыхание юноши остановилось.

          Дрожащие пальцы старца выудили из открытой шкатулки шелковый шнур.

          – Я, свободен... – прошептав, Ходин закрыл глаза и сделал вдох. – я почти Бог!

         Встав с колен он осмотрел храм. Победоносно подняв над головою шнур, краем глаз увидел поднимающихся из-под руин мореходов и легионеров. Вновь рухнув на колени, по бабьи заголосил:

         – Горе! Великое горе! – причитал старик целуя руку мертвого Арташеса.

         Завыл зверем и стал рвать на себе волосы. Возле старика появился капитан. Перепуганный, с безумными и ничего не понимающими глазами. Моряк молча обнял за плечи скорбящего старика.

         – Ему можно помочь? – обратился капитан к Ходину. Но разглядев мертвый взгляд Арташеса, лишь добавил, – Что с нами сделает Тигран за то, что мы не смогли уберечь Царя?

         "Он ничего не знает!": пронеслось в голове Ходина.

         – Мой свет! ...Какова утрата!!! – слезы радости текли градом по грязному лицу старца, а его дрожащие руки ласкали пергаментную кожу лица последнего отпрыска династии Арташесидов...