Москва

Москва.
               
   Глеб открыл один глаз. Дядя Миша отжимался от пола, уперевшись в него двумя пальцами рук. В окно пробивался хмурый рассвет.
- Проснулся, лежебока?
Парень спустил ноги на прохладный пол и сидя с закрытыми глазами, прочёл утреннюю молитву. Михаил Анисимович уже закончил отжиматься и доставал из своей сумки туалетные принадлежности. Глеб встал, сжал кулаки, резко выдохнул, и сделала на них стойку, затем прошёлся до другого конца комнаты. Там он, не опуская ног, отжался пять раз, касаясь пола головой
 Его учитель, удовлетворённо хмыкнув, скрылся в ванной. Пока он принимал душ, хозяин квартиры решил приготовить завтрак. Поджарил гренки и сварил в турке кофе, аромат от которого тут же распространился по всей квартире. Всё это поставил на журнальный столик в гостиной и щёлкнул пультом телевизора. Симпатичная дикторша объявила, что через минуту перед россиянами выступит с традиционным ежегодным отчётом президент России Таисия Старосельская. Это был утренний повтор вчерашнего вечернего эфира.
  - Завтрак готов! – крикнул Глеб.
  Дядя Миша материализовался перед ним как всегда неожиданно, вымытый, причёсанный, только не бритый. Его седая борода была аккуратно уложена на груди и источала какой-то травяной аромат. Он втянул воздух ноздрями и зажмурил глаза от удовольствия.
  Между тем на экране появилась госпожа президент, пожилая тётка с колючими глазами и тройным подбородком. Скрипучим голосом она начала рассказывать, что удалось сделать в России за последний год для торжества демократии. Наконец завершились переговоры с Японией, и в ближайшие дни начнётся передача «северных территорий» Стране Восходящего Солнца. Летом этого года Калининграду возвращено историческое название Кёнигсберг, а сам город возвращён Федеративной республике. Чечня стала, наконец, независимой. Под Читой началось размещение американской военной базы, а в Москве судят ветеранов советской госбезопасности. Госдума приняла на рассмотрение проект закона о всеобщем чипировании  населения.
  - Глебушка, Христа ради, выключи, дай потрапезничать спокойно! – взмолился Михаил Анисимович.
  - Не нравится,  когда демократия торжествует?
   - Знаешь, в чём сходство и различие этой вот демократии и тоталитаризма?
   - Объясните.
   - И то и другое – зло. Но второе – зло меньшее.
    - Что вы такое говорите? – возмутился Глеб. Сколько людей пострадало при Сталине, при Гитлере. Мой прадед и дед…
  Дядя Миша вздохнул так тяжело, что парень осёкся.
  - Зло тайное и зло явное, Глеб! Для этой власти абсолютная демократия – самоцель. К тому же и демократия и тоталитаризм – всего лишь слова, не отражающие основной сути.
  - А в чём суть?
  - А суть, Глебушка, в том, что в организации людей существуют две ипостаси: Иерархия и Сеть. Первая представляет собой пирамиду, в вершине которой – Бог. Ну, а вторая – паутина, в которой постепенно вязнет всё человечество.
 - Но ведь и передача Калининграда немцам и Курил японцам, всё решалось на референдуме, волеизъявлением народа…
  - Ты взрослый человек и должен знать, что такое политтехнологии. Вспомни, как нас обрабатывали весь год. И то, что от Курил и Калининграда – одни убытки стране. Вся беда в том, что большинство охотно поддаются обману. А уж в чём, в чём, в обмане нечистому нет равных на земле.  Интересы государства ещё никто не отменял, Глеб. И раздавать то, что добыто кровью наших предков – это демонстрация слабости. А слабого каждый стремится обидеть. Вон, уже и эстонцы требуют половины Псковской области, чеченцы сёла на Ставрополье захватывают. И всё это будет нарастать, как снежный ком. Ладно, Глеб, политика давно в лапах лукавого, так что не будем портить себе нервы.
   Глеб взял в руки пульт.
   - А ну-ка, подожди! – остановил его Михаил Анисимович.
   - На Генеральной Ассамблее ООН, - вещал диктор, -  на следующей неделе будет рассматриваться предложение внесённое представителями Израиля и США о начале строительства в Иерусалиме Третьего Храма. Руководство израильского института Храма заявило о полной готовности приступить к строительству.
  - Вот оно, началось! – дядя Миша истово перекрестился.
  - Значит, Антихрист уже среди нас? – спросил Глеб.
  - Он давно среди нас. Это значит, что скоро он о себе заявит всему миру.
  Завтрак они заканчивали молча. Телефон зазвонил, когда Глеб мыл посуду. Он вытер руки полотенцем, взял трубку и пару минут слушал, что ему говорили на другом конце.
  - Будем через час, - наконец сказал он и положил трубку. Ну, что, напарник, начальство вызывает.
  - А что? А я всегда готов, - совсем как юноша вскочил с кресла Михаил Анисимович.
  -  На общественном транспорте не успеваем, - вслух стал размышлять Глеб, - придётся запрягать кобылу.
   Он не любил ездить за рулём и машиной пользовался редко. Причём эта его нелюбовь не поддавалась никаким логическим объяснениям. Водил он более чем прилично, да и во внутренностях автомобиля худо-бедно мог разобраться. Но вот не любил, хоть ты тресни!
  Через пять минут он выгонял из обыкновенной «ракушки», взятой в аренду у безлошадного соседа двухдверную «Мицубиси-Кольт». Эту подержанную, но резвую кобылку Глеб купил у того же соседа три года назад, чтобы ездить в обитель. В монастырь он на ней, в основном и ездил. По Москве, с её многокилометровыми пробками было верней и удобней передвигаться на подземке.
  Отдел находился при патриархии в Переделкино, и ещё через десять минут (слава тебе Господи, подумал Глеб, что не было пробок) они уже мчались по Солнцевскому шоссе. Ночной ветер рассеял тучи, и на бледно-голубом октябрьском небе солнце пыталось дотянуться до земли своими слабеющими лучами.
    Владыка принял их в своём кабинете.
   - Излагайте свои версии всех трёх злодеяний, - едва поприветствовав вошедших, обратился он к Глебу.
  Тот пожал плечами.
  - Да нет пока никаких версий! Но есть предположение. Надо бы проверить, не отметилась ли в последнее время в России одна организация?
  - Что за организация?
   - «Umbro satanos», - ответил Глеб.
   - «Тень сатаны»? – помрачнел владыка лицом.
   - Очень похоже на их почерк.
  Начальник отдела, до этого нервно расхаживающий по кабинету, сел.
   - Давненько я не слышал о них, - он посмотрел на молодого оперативника. – Сколько годков прошло, а, Глеб?
   - Пятнадцать.
    - Всего лишь пятнадцать лет… А кажется будто бы вчера. Ладно! – хлопнул широкой ладонью по столу. – В полиции-то, что говорят.
   - Что полагается. Религиозный маньяк, душевнобольной и всё такое.
   - Я аналитикам распоряжение дам, чтобы проверили эту «Тень», прости Господи. Итак, что мы на день сегодняшний имеем?
  - Три убийства.
  - Сегодня связывался с Санкт-Петербургом. Там ночью из канала Грибоедова вытащили тело профессора Мордвинова.
  - Того самого?
  - Да, того самого. Брат Михаил, может быть, не знает? – обратился владыка к молча стоявшему в уголке Михаилу Анисимовичу.
  - Ну, почему не знаю? Он к нам два года назад в монастырь приезжал, «Власьевский псалтирь» купить хотел. Две тысячи долларов, между прочим, предлагал.
  - Крупнейший, я вам скажу, собиратель церковной литературы. Так вот, медэкспертиза нашла на виске утопшего небольшую гематому, а на шее  висел заплечный мешок. В нём с килограмм гвоздей, молоток, кусок верёвки и доска.
  Владыка сделал паузу и посмотрел на оперативников.
  - А на доске было выжжено грубое изображение козла. Так что, Глеб, твоё предположение о сатанинской тени не лишено основания. Но вот, за что убили профессора? Церковной жизни вовсе не вёл, имел, как говорится, одну, но пламенную страсть – собирал старинные церковные книги.
  Он опять замолчал, барабаня по столу пальцами.
   - Вот, что братия! Поезжайте-ка вы в город святого Петра и попробуйте выяснить, что-нибудь о последних днях Мордвинова. С кем встречался, с кем общался. Может, за конец ниточки ухватить удастся?