Мерин Демидова и Собаки Павлова

Мерин Демидова и «Собаки Павлова».

Командировка выдалась замечательной.
Ну, заметно было, что в командировке, почти сразу.

Во-первых, из московской слякоти и плюс пяти градусов, всего за пару часов оказался в минус двадцать и заснеженной  дороге.
Во вторых – вверх да вниз дороги ведут.
Пока добрались через хребет, пока устроился в гостинице, пока улёгся, переведя часы.
Проснулся ни с того, ни с сего - ровно в шесть.
По местному.
В Москве вообще ночь ещё.
Глянул в окно – снЕжно, окна в домах зажигаются. Много уже светится.
Перевернулся, одеяло подоткнул, заснул.
Снова, что-то поднялО, ровно через час.
Ощущение, что выспался, что морозно и свежо кругом, но уж больно темно.
И окон намного меньше светится.
К полдесятого по темноте (подумалось, что значительно позже тут светает в декабре) прогулочным шагом добрался до завода.
Удивляло, что ни машин, ни людей особо не встречается.
Поработали с коллегами.
Зевоту мою они понимающе не замечали, но пояснили – город стоит почти на километр от уровня моря.
Так что акклиматизация у москвичей такая им знакома.
Беседу с руководителем закончили, скомкав, сославшись «совещание начинается, гудок уже был».
Ну да руководитель у меня свой есть, по телефону сумел ему, чуть позже, ответить на его вопрос как, мол, там обстановка, словами классика – «воруют, но уже меньше».
Только доложил, услышал длинный гудок. Огляделся – локомотивов не видать.
Через минуту -  ещё один.
Зычный, гулкий, протяжный.
Через три часа я улыбался, слушая историю, и понимая, что меня будило, удивило и порадовало.

* **
Демидова потомок – сын или племянник внучатый, возле Белой реки в 1752 году поставил домну, плотину соорудил, запустил заводик сталеплавильный.
Лет пятнадцать на себя работал – в казне на  учёт заводик не ставили, налог не платили.
Я б сегодня сказал – «откатами обходились».
Потом, конечно, пришлось всё делать, как царя указы велят.
Вот заводской народ нанимать, на работу принимать, платить, да налоги платить – это по закону правильно.
А чтоб народ не особо в разнобой сходился на работу,  паровой гудок давал сигналы.
Утром в 6 гудок – на работу пора.
В 7 два гудка – начало смены. В 14 гудок – на работу пора (тем, кто на смене – готовься к смене).
В 15 два гудка – вторая смена.
И так далее.
До 1933 года гудел паровой гудок.
В 33 не стали традицию отменять, когда построили новую ТЭЦ – приспособили на неё гудок такой же.
Даже звук, говорят, подобрали такой, как 180 лет гудел, для всего города ритм задавая.
Такой ритм и остался.
Потому меня, лентяя этакого, утром просто тревожил гудок, а горожан – будил, по заведенному местечковому распорядку.
Ну, я про профессора Павлова и собак его упомянул вроде уже?

***
Но есть ещё веселее, вторая улыбка, так сказать.
Понял я, почему нам всегда не удобно по шпалам ходить.
Не в шаг, не в два шпалы лежат на железке – замечали?
Через одну – широко шагать.
На каждую наступать – частить приходится.

Так вот.
На заводе долгое время было всё на конской тяге.
Вагонетки с углём да рудой, колёса воротов разно-размерных, цеховые лямки, да ремни широченные.
Целая конюшня разномастных коней при заводе была.
Ну, теперь представили?
Шпалы меж рельсами так клали, чтоб конь своим шагом надёжно наступал – не в грязь, а на шпалу.

Так, что не для нас шпалы.
Нам по ним не ходить, а ездить положено.
Потому так – не под наш шаг они и положены!

***
Так вот, третья улыбка – и про мерина вспомнилось.
Конюшни Демидовские не сохранились, в отличие от домны первой.
Но сохранилась память про мерина.
Трудолюбивый, но уж больно «вумный», да своенравный был.
С утра он, как и все – встрепенётся, по первому гудку – кормиться шел, пил вдоволь и выходил к вагонеткам.
По второму гудку конюхи (какими бы болезными после вчерашнего они не были) запрягали коней и вагонетки начинали свою «карусель» от складов угольных, да рудных – к домне и обратно.
Вот днём, один гудок заслышав – начинал мерин чудить.
Он начинал медленнее идти, часто гривой трёс, фыркал зычно- словно всем видом показывал, как он под утомиться успел.
За другими лошадьми такого не замечали.

Но, со временем, он научился такому, за что его помнят до сих пор.
Этот «мерин Демидова», если коротко, понимал, что означает один гудок.
И что два гудка для него означают - конец работе.

Так вот, где бы не застал его двойной гудок, мерин останавливался.
Ни один конюх не мог потом ни заставить, ни уговорить его дотащить вагонетку по рельсам до конюшни или до домны – где места разворота вагонеток стояли.
Мерин упирался.
До того упирался, что научился – сделав два шага назад, упираясь всеми копытами в шпалы – рывком снимал с себя хомут, перепрыгивал оглобли и рысцой удалялся, гордо мотая гривой, в сторону конюшни.

Так что прав был, товарищ академик Павлов!
Что собаки, что мерин, да что там мерин – вон целые города!!
… вполне быстро привыкают к условным рефлексам.



1752- 2011 (надо звякнуть в Белорецк – имя мерина переспросить!)