Игры мужчин на свежем воздухе

Весна 2004 года была затяжная и морозная. Лето началось с дождей и, казалось, просвета не будет. Ну, было недели две-три жарко, и то периодами. Погода влияла на все: не росли нормально овощи, не спели вовремя фрукты на дачах, невозможно было в дожди съездить на рыбалку.
В мае приехал Геннадий из Москвы со своей девушкой. Но рыбалке так и не суждено было быть. Он с Ольгой покатался по городу на машине, съездили они в село, покатались верхом на лошади, были на даче.
Когда приехал старший сын Евгений тоже из Москвы, то мы поехали на рыбалку, невзирая на погоду. Надоело просто ее ждать! Мой друг Николай Яковлевич обещал рыбы мелкой, но много. А что нам, природа она и без рыбы природа, главное процесс.
Остановились около одного из прудов Госстанции. И сразу какое-то нетерпение, хотелось быстрее закинуть удочку. Но почему-то не клевало.
Азарт у меня прошел, я успокоился и пошел раскладывать вещи. Затем бросил приманку.
На рыбалку с нами увязалась Катерина, Женькина дочка. Она бегала по берегу и искала приключений.
Глянув на удочку, я вздрогнул: поплавка не было.
Подбежав и схватив удочку, я не увидел ни рыбы, ни крючка.
Начался клев, отвлекаться было уже некогда. Ловились караси с ладошку.
Со стороны Волги показались тучи, и заморосил мелкий, противный дождь. Я опасался за дорогу, особенно где она пересекла два небольших оврага. Потом ведь не выберешься.
Дождь пошел сильнее. Мы с большим сожалением быстро собрались и двинулись в обратный путь. Овраги проехали удачно. Объезжая пруд, вновь остановились на противоположной стороне. Кстати, дождь пошел тише и вскоре совсем перестал.
Облюбовав новое место, мы вновь приступили к рыбалке. Клев был отменный, ловились по два карася на одну удочку.
Время шло, нам некогда было даже перекусить. Николай Яковлевич, как всегда, ждал большую рыбу. А мы с Женькой были рады карасям с ладошку.
Рыбалка удалась. Особенно рад был Евгений. Суета в Москве его уже достала, и он, почувствовав свободу, аж захмелел на свежем воздухе. Собираясь, домой, мы удивились количеству пойманной рыбы, ее было почти ведро.
К обеду клев стих, и мы наконец-то поели.
Через дорогу в поле виднелись копны соломы, и мы, естественно, пошли прикоснуться к хлебному запаху. Попадав в копны, мы ощутили запах хмельного благовония. Выглянуло солнышко, и нам даже расхотелось вставать.
Приближался последний день июля. В этом году дворяне собирались на встречу раньше, чтобы покупаться вдоволь в теплых водах Иловли, речке детства. И это была уже традиция.
Сбор, как всегда, на третьем городке. Лица друзей светились, подъезжающих встречали с распростертыми руками. Вовка Зайцев, дворянская кличка “Манай”, доказывал всем, что он раньше не мог, а сейчас все бросил, чтобы встретиться. Арсентьев Александр Михайлович, дворянская кличка “Шмит”, говорил, что не может надолго. Его уговорили, и он, махнув на все, согласился. Да и как можно было противостоять такой толпе дворян, ездивших на встречи из года в год, отдающих себя свободе на сутки берегам детства. Сашка раньше был известным всем бузотером и предводителем ребят хохлатской улицы и даже села. Это были далекие времена, когда улица нападала на улицу, село на село. В ход при играх и драках шли не только деревянные, но и железные шпаги.
Медленно с бугра в село съезжали машины и, повернув налево, возле бывшей школы двигались в сторону лугов. Дорога в этом году от дождей была отвратительной. Но нас это не останавливало.
Вдоль дороги трава выросла в этом году в человеческий рост. Я подумал вдруг о дожде. Если пойдет, то назад мы уже не вернемся…
В лугах траву скосить вовремя из-за дождей так и не успели, и она полегла, но цвела хмельно и буйно, завораживая множеством красок, дурманя обилием запахов. Желтые, красные, белые, синие и голубые, лиловые и фиолетовые. Каких только колеров не было. Травы цвели ярко, броски, почти обнажено, то стыдливо приглушенно. Тут и клевер, и мята, и дикий лук, синь незабудок, аир, осока, конский щавель, речная ежевика, а поближе к камышам начинались непролазные заросли вьюнка, хмеля. Оказывается многие ерики, которые помнили старожилы с детства, вконец заросли, задохнулись — в них не то, что рыбы, жабья - то, уже не было, одно комарье.
Раньше на “Казачьем” брод был чистым, можно было спокойно переехать на другую сторону на телегах, велосипедах. Все куда-то кануло…
В парном, настоянном на травах, воздухе летали, кружились, парили, а то и зависали неподвижно стрекозы, бабочки, шмели, дикие пчелы, мухи, слепни, божьи коровки. И, конечно же, комарье и вездесущая мошкара, от которой приходилось отмахиваться  и отбиваться. Это еще был июль, и луга жили своей жизнью.
Работа по приготовлению места закипела дружно. Дрова, костер, шулюм… Димку Сурова ругали, что медленно накрывает на стол. Ему кинулись помогать Еремеев, Куликов, Щеглов. Сегодня что-то и дрова заготавливали лениво, вальяжно, ничего еще не было, а уж расслабились.
— Сашок, ну-ка рявкни, как в былые времена, чтобы дрова побыстрей заготавливали, — говорил Вовка Зайцев Александру Михайловичу Арсентьеву.
— А ну, мать вашу, марш за дровами, — усиленным басом закричал Сашка.
— Во-во, — заулыбался Зайцев, — давно не слышали командный голос.
Каждый начал что-то вспоминать, но голос Кольки Избицкого всех остановил.
— Орлы, давайте выпьем за наших предков, за нашу дворянскую землю, что родила и воспитала нас.
— Наш тост, — поднял свой стакан Виктор Зайцев.
Погода стояла солнечная. В нашем лагере пошло бурное оживление. По ранее заготовленному сценарию я стал вручать ребятам, которые уже десять лет подряд из года в год ездят на встречи, удостоверения казаков с присвоением званий: есаула, подъесаула, вахмистра, урядника.
Вовка Никитин и Щеглов Юрка помогали при вручении удостоверений: вручали еще фотографии прошлого лета и им же, и только им, наливали по 50 граммов специальной водки “Дворянская”.
Затем фотографировались на память, купались до одури в Иловле. Вода была теплая, легкая и светлая.
— Если бы не эти встречи, то некоторых дворян год не видел, — говорил мне Ерема. — В одном городе живем, а почти никого и не видишь, — продолжал он.
— Арсену спасибо скажи, — поддержал разговор Витька Зайцев. — Хорошо хоть меня не забываете. Генка Щеглов и Вовка Никифоров жаловались, что им сказали о встрече в последний день.
Готов был шулюм. Сашка Пестряков и Вовка Иванов, когда его готовили, то постоянно спрашивали инструктора — В. И. Золотарева. Виктор Иванович подолгу и часто купался. На этот раз он был освобожден от всех шулюмов, шашлыков, но советы давал охотно, даже снял пробу.
— Господа дворяне, внимание, — попросил я слово и показал всем водку советского изготовления по 3 рубля 62 копейки.
Все так и ахнули.
— Арсен, наливай по чуть-чуть, чтобы всем хватило, — кричал Избицкий.
— Это уже раритет, — добавил я.
Сашка Рожков и Витька Зайцев в один почти голос сказали, что водка мягкая и вкусная, не то, что сегодняшняя.
— Налей мне, — тянул стакан Вовка Зайцев, — мне нельзя, но я этого пропустить не могу.
И снова разговоры, воспоминания…
Николай Выпов был впервые и удивлялся, что так вот дружно все земляки собираются на встречу. Я пояснил, что уже многие так привыкли, сами звонят и переспрашивают дату. Их тянет, захватывает эта свобода, путь даже на день или сутки. Просто никаких дел, полное раскрепощение.
Шашлыки уже готовили по очереди Сашка Пестряков, Вовка Попов, Сергей Серов, Васька Куликов, Владимир Иванович Арсентьев. Да почти каждый подходил: то дрова подбросит, то шашлыки перевернет. С пылу, жару они были очень сочные и вкусные. Ведро мяса надо было съесть. Процесс приготовления мяса поручили Вовке Никитину, и ему это удалось, ну может благодаря помощи жены Катерины.
Вечерело… Сергей Пестряков, по кличке Баджа, рвался ехать домой, хорошо, что ребята его не отпустили, и он заснул за рулем своей машины. Уехал Вовка Попов на свои бахчи. Затем стали разъезжаться другие ребята: им по каким-то причинам нельзя было оставаться на ночь. Это Еремеев, Никитин, Вовка Зайцев, Серовы, Сашка Арсентьев, Золотарев.
Побродив по лагерю, наговорившись, многие уже легли спать. Долго не могли успокоиться Избицкий, Куликов, Витька Зайцев, Никифоров. Кстати, Никифорова произвели в атаманы Дворянской станицы. И, естественно, он начал наводить порядок с лагеря. Все смеялись, но со стороны было очень интересно наблюдать.
Подошел Юрка Щеглов и пожаловался:
— Что, не могли от костра меня забрать, я там заснул.
Нежданно-негаданно среди ночи приехал Сячин Петр, тренер по велогонкам. Своих земляков он не предает: лучше поздно, чем никогда.
Я перенес костер ближе, расстелил бушлат и решил всю ночь быть у костра.
Постепенно в лагере все угомонились. Наступила степная тишина. Уже давно умолкли цикады, соловели звезды, устав от ночного бдения, и падали с неба, образуя огненный дождь. Наблюдая за ночным видением, я улыбался. Разве можно проспать такое чудо… Костер горел, потрескивая и меняя высоту пламени. Ближе к утру я тоже задремал…
Утром, когда еще ощущалась ночная прохлада, луга остро запахли пойменной травой. Я сделал несколько снимков. Уж очень было красиво вокруг, особенно молочная река.
Утреннее солнце уже поднимало всех обитателей лагеря. Вовка Никифоров, правда, продолжал куражиться и как атаман требовал порядка.
Искупавшись и приведя себя в порядок, постепенно стали разъезжаться остальные участники встречи. Все было хорошо, но не покидало ощущение чего-то недогуленного.
Мало купались, не со всеми пообщались. Что-то душе не хватало, она не насытилась. Это мнение было и у Рожкова, у Куликова и у меня. С утра надо делать заезд, с утра!
2004 г.