Дорога из Цветов Плоти. За Стеклянным Дождем 09

(МИНОРСКИЙ)

Открытая бутылка шампанского стояла на стеклянном столе и крошечные пузырьки за темно-зеленым стеклом ровными шеренгами поднимались от дна к горлышку. Минорский наполнил пенящейся жидкостью два изящных бокала на длинных искривленных ножках, протянул один Карамели, а из другого глотнул сам.

– Обалдеть! – восхищенно воскликнул он, глядя на Карамель, которая элегантно устроилась на диване, положив ногу на ногу.

Она сводила его с ума, заставляла сердце трепетно колотиться в груди всякий раз, как только он ее видел, пожирал хищным взглядом ее формы, целовал губы, занимался с ней любовью. Минорскому нравилось в этой молодой женщине абсолютно все. Ее густые волосы, ложившиеся на плечи черными волнами, голубые, как море, глаза, пухлые губы, призывающие к поцелуям, гордо вздернутый носик, кричащий о ее несносности, упругие груди, требующие прикосновений и длинные ноги, которые мечтают раздвинуть тысячи мужчин.

Еще ее попка – чертовски сексуальная. Ушки Карамели венчали длинные серьги на цепочках с крупными красными кристаллами по центру. Область декольте украшало золотое колье с нанизанными на него мелкими бриллиантами.

Карамель представляла собой истинную персону голубых кровей и удостаивала своим вниманием только избранных. Все мужчины, которые общались с ней и которых знал Минорский, всегда приклонялись перед ее красотой и харизмой. Включая и его самого. Карамель имела удивительную способность очаровывать и лишать мужчину разума, подчинять себе и превращать его в робота, готового отныне служить только ей.

Минорский сам ощущал собственную ничтожность перед Карамелью, но она не стремилась унизить его достоинство, и он считал ее своей лучшей любовницей и подругой. Минорский не рассчитывал на что-то большее, был уверен, что Карамель не станет обременять себя постоянными отношениями с кем-либо или тем более узами брака. Да и сам он желал чувствовать себя свободной птицей.

Этой ночью после фотосессии Карамель позволила Минорскому покрыть поцелуями все свое тело. Но не больше. Его возбуждала вечная строптивость Карамели, но и страшно злила. Тем не менее, у Минорского не было другого выхода, кроме как смириться и получать то, что дают. Ведь Карамель была королевой, а он всего лишь пешкой.

Минорский начал с сочных лиловых губ Карамели, смакуя ее тело, словно бутылку высококлассного выдержанного вина, коснулся языком мочек ушей, облизал свисающие с них серьги, пропуская между пальцев ее длинные и густые темные волосы.

Распустил завязки на спине Карамели и помог ей снять платье. Принялся ласкать объемные груди, втягивая губами плоть набухших сосков, водить языком по нежной, будто лепесток розы, коже ее живота.

«Какой сводящий с ума запах», – подумал Минорский.

Аромат ее кожи и волос, запах духов были самыми лучшими афродизиаками на свете. Карамель разрешила Минорскому опуститься ниже, и он медленно стянул зубами ее трусики. Полоска черных волос на лобке была восхитительна, Минорский провел по ней пальцами, притронулся языком. Вагина Карамели, красивые губки, аккуратный розовый клитор между ними, все это было восхитительно. Минорский мог бесконечно любоваться на сокровенные места Карамели, один только взгляд туда лишал его душевного спокойствия. Он был готов преклоняться перед очаровательной щелочкой между ее божественных ножек.

Минорский покрыл поцелуями идеальной формы ноги Карамели, облаченные в прозрачные черные чулки, погрузил ее пальцы в рот, пососал их. Развел ее колени в стороны, глядя, как нижние губки расходятся, являя его голодному взору алую и такую влекущую греховную щель.

В эти мгновения Минорский мог простить Карамели все, что угодно, он боготворил ее, не мог поверить, что эта женщина действительно есть в его жизни. В глубине души Минорский считал себя недостойным такой роскоши, как Карамель. И еще он любил ее, тайно, безответно, так сильно и неистово, как никого за всю жизнь, но боялся признаваться в этом даже самому себе. Потому что такая любовь являлась безумием. Опасным безумием.

Карамель застонала, когда язык Минорского коснулся ее клитора, принялся медленно двигаться, даря ей неописуемые ощущения блаженства. Обхватила руками голову Минорского, направляя его движения. Он стал двигать языком ритмичнее, погружаясь внутрь ее тела, касаясь влажной розовой плоти, скрытой от глаз. Минорский целовал и лизал ее клитор, втягивал его в рот, издавая громкие причмокивания, перемежаемые со сладкими стонами Карамели. Ощущая безумное напряжение возбужденного члена, Минорский продолжал уносить Карамель все дальше и дальше в море вожделения и экстаза.

– Похоже, я сейчас кончу, – задыхаясь, произнесла она и принялась извиваться всем телом, но Минорский крепко держал ее ноги, не позволяя ей соскользнуть с тропинки, что вела к рвущему на части оргазму.

«Дай же мне трахнуть тебя!» – подумал Минорский, ускоряя движения языком и чувствуя, как он онемел от долгой работы. И вот, через несколько диких движений случилась долгожданная кульминация.

– Ух! Классно как! Это… – Карамель недоговорила, ее тело затрясла крупная дрожь под руками Минорского, она закрыла глаза, громко застонала, вжимая острые ногти правой руки в его голову.

От уколов длинных ногтей по телу Минорского распространялась приятная дрожь, он жадно следил за сексуальной агонией, в которой пребывала Карамель, как внезапно почувствовал, что в его трусах все разрешилось само собой. Член запульсировал, исторгнув из себя большое количество липкой жидкости.

– О, Господи! – пропищал Минорский, схватив себя между ног.

–  Кончил? – засмеялась Карамель, глядя на него хитрыми и довольными глазами с мерцающими в зрачках отблесками света.

* * *

– Вкусняшка, – произнесла Карамель после того, как сделала глоток шампанского, предварительно подержав его во рту, чтобы насладиться ароматом.

Минорский поставил бокал на стол, взял цифровую видеокамеру и, включив ее, направил объектив на Карамель.

– Девушка, что вы любите больше всего в жизни? – шутливым тоном поинтересовался Минорский, прикидываясь пытливым папарацци.

Карамель скорчила гримасу, высунула язык, растянула губы в фальшиво смущенной улыбке. На ее щеках проявился румянец после соединения орального секса и алкоголя.

– Люблю ****ься, как шалава, и сосать, как пылесос, – серьезным тоном приличной девушки проговорила она.

Минорский прыснул со смеху, отведя камеру от лица.

– Что у вас там еще? – спросила Карамель все тем же тоном, но с легким нетерпением в голосе.

– А у меня пососете? – задал вопрос Минорский в манере журналиста.

– А не пошел бы ты на ***, милочек, – откликнулась она и показала в камеру средний палец.

– О… – пробормотал он, а Карамель продолжила скороговоркой:

– Лучше ты полижи мою дырку, пососи мою похотливую щелку между этих прекрасных ножек, – она провела ладонями по коленям и добавила: – Вставь свой огромный член в мою девственную попку.

– Ох, мать… – выдохнул Минорский, махая руками и давясь от смеха. – Я больше не могу, умру сейчас.

Он выключил камеру, положил ее на тумбочку и тяжело опустился в кресло. Карамель поднялась, поставила бокал на стол. Подойдя к Минорскому, опустилась перед ним на колени. Он беззвучно проследил за тем, как она расстегнула ширинку на его брюках, две пуговицы на трусах и выудила на поверхность вновь возбудившийся член.

Карамель обнажила крупную ярко-красную головку и накрыла ее сверху губами. Минорский тяжело вздохнул, когда она принялась медленно водить ими по его члену, сначала едва касаясь языком головки, затем облизывая ее со всех сторон и слегка сжимая зубами. Он остановил взгляд на светло-голубом кольце, что было вытатуировано на безымянном пальце правой руки Карамели. Эта деталь ее внешности сейчас возбудила его еще больше.

Всего через несколько минут Минорский ощутил новый приток семенной жидкости, которая вместе с ярким и красочным оргазмом вырвалась из его члена, обильно оросив губы и язык Карамели.

– Да, детка, да, моя киска, – шептал Минорский, теребя пальцами мочку ее левого уха с висящей на ней длинной серьгой.

Карамель оторвалась от члена и, улыбнувшись, посмотрела в его лицо.

– У тебя сперма на верхней губе и в правом уголке рта, – произнес Минорский и Карамель, облизывая губы,  откинулась назад и уселась на пол. – Если хочешь, могу еще добавить своего жидкого сексуального плода.

– Нет, спасибо, довольно, – рассмеялась она и в знак протеста замахала руками перед лицом. – Сполна наглоталась.