Глава 13 найденыш

Не буди Лихо пока тихо…
(поговорка)

Когда я вернулась в Городище, радости окружающих не было предела. За время отсутствия я стала народной освободительницей и героиней. Правда, посмертно. Похороны пришлось отложить на неопределенное время, и срочно готовиться к походу в Синие горы.
Оказывается Кощей с Митькой, уже развили бурную деятельность в этом направлении. Этим они хотели почтить вечную память обо мне героине, и заодно сдержать слово, опять же данное мне: найти Правду.
Дубрава был счастлив известием, что Булан во время моего путешествия обещал сдерживать порывы Серах в направлении мести, и на берендеев не нападать.
Красава была рада, что я вообще куда-то уезжаю. Почему-то мое присутствие ее тяготило. Она честно пыталась делать вид, что признала во мне родню, но при ее недалеком уме, делала это из рук вон плохо.
Заинтересовала меня еще одна дамочка, служившая у Красавы ключницей, а по совместительству ведуньей и травницей. Одетая очень скромно и не броско, повязанная платком – одни глаза видать. Кстати это именно она, намедни, указала мне мои, то есть Белянины покои. Всячески мне угождала и старалась, как можно чаще попадаться на глаза, чем собственно и вызвала мой интерес. Чувствовала я, что ей что-то от меня нужно. А когда ее об этом прямо спросила та, путаясь, заикаясь и краснея, попросилась с нами в Синие горы. Убеждая, что нам может понадобиться скорая медицинская помощь, и так по хозяйству: портки постирать, кашу сварить.
-Зовут то тебя как красавица?
Девица, опять же заикаясь, выдала:
-Ки-Ки-мора.
Та-ак еще один мифологический персонаж, в русских сказках трактуемый отрицательно.
Но поразмыслив, решила взять с собой, предлагают помощь, грех отказываться. К тому же Кимора убеждала, что район Синих гор ей знаком, и в случае чего она может быть проводником. Да и само присутствие Кикиморы  рядом с Кащеем символично.
-Что ж, одевайся по-походному, с утречка выдвигаемся.
Девчонка радостная, в припрыжку ускакала собираться.

Надо сказать, Булан снабдил меня лучшим, по его уверениям, конем с которым я тут же подружилась, благодаря умению слышать животных. Звали жеребца Сарко, я тут же переименовала его в Сашку, за кусок хлеба с крупной солью, он согласился.
Хотя вез он меня достаточно осторожно, до Городища добралась с волдырями на…. на некоторых жизненно важных частях тела, так что не только на лошади, просто на лавке сидеть было проблематично.
Вечером перед сном Кимора, сделала компресс.
Способности ведуньи оказались на высоте, и нужные части тела, к утру чувствовали себя почти здоровыми. Второй раз она меня удивила, когда пришла будить. На ней были узкие кожаные штаны, высокие до колен расшитые сапожки, и  темная рубаха навыпуск, подпоясанная широким ремнем с кучей металлических бляшек, амулетов и мешочков. Девица преобразилась. Статная фигурка, толстенная коса. Юная Диана-охотница, да и только.
Быстренько сообразила себе похожий наряд, только без набора юного хиппи, и  выдвинулись. От большого отряда я отказалась, сказав, что Правду толпой не ищут, а небольшой отряд, мы плюс пяток хороших бойцов, более мобильный и незаметный. Не воевать же идем. Дубрава даже не скрывал облегчения.
По-началу, первых часа три-четыре, наш поход мне даже нравился, чудесные виды, постоянная смена антуража. Потом постоянная тряска на неудобном седле и некоторая монотонность стали раздражать, к вечеру же я оказалась вымотанной до предела. Отказавшись от ужина, на скорую руку приготовленного Киморой, упала на жесткую подстилку чего-то там, настеленного ей же, тут же отключилась.

А разбудил меня верный Каган. Тыркаясь холодным мокрым носом мне в лицо, пес поскуливал и тревожно озирался. Я даже не сразу поняла, что он мне пытался сообщить:
-Плачет. Человек плачет. Недалеко. Совсем рядом. Плачет…
Было очень раннее утро. Небо слегка посветлело, и невидимый хор птиц набирал свои обороты. Над небольшой речушкой поднимался легкий невесомый туман.
Все тело болело и стонало. Первых несколько шагов дались с таким трудом, что думалось заново учусь ходить.
Одна идти на разведку ночного, вернее раннеутреннего плача не рискнула и разбудила Кощея с Митькой.
Юноши потягиваясь и зевая, не сразу и согласились идти кого-то успокаивать, но видя, что я не угомонюсь, пошли следом.
Идти и на самом деле оказалось не далеко. В метрах двухстах от нашей ночевки, Каган остановился и стал, скрести лапой.
Мы вышли на широкую поляну, посреди которой, кто-то вырыл, ловчую яму, прикрытую тонкими ветками и травой.
На дне ямы, скорчившись, буквально свернувшись вчетверо, находилось нечто, весьма смутно напоминавшее человека, и жалобно хныкало.
Худенькие плечи, облаченные в жалкие лохмотья, вздрагивали и дрожали. Реденькие, но довольно длинные волосы неопределенного грязного цвета, закрывали лицо несчастного.
-Эй,  хорош реветь, сейчас мы тебя вытащим, - крикнула я стараясь придать голосу энтузиазма.
Существо перестало вздрагивать и, не повернув головы, проскулило:
-Спасибо, люди добрые, только не надо меня доставать… Лучше уж я здесь… Я лучше один…, и опять затрясся мелкой дробью.
-Не понял. Как это… Ты что вылезать не хочешь?
-Нельзя мне к людям… Худо сотворю.… Вот нашлись люди добрые меня сюда.…Чтобы не ломалось ничего… я плохое  притягиваю.… Оставьте меня…,  - и теперь нечто зарыдало навзрыд, захлебываясь и подвывая.
-Что ж это за добрые такие люди, убогого в яму засадили, - взвился Митька, - я им таким добрым кости пересчитаю, а потом самих в яму засажу. Счас я за веревкой сбегаю. Ничего, ничего потерпи, малой. Вытащим счас…
За веревкой он действительно очень быстро сбегал. На бегу соорудив петлю, кинул в яму:
-Эй, малой, хватайся!
Но малой по-прежнему сидел скрючившись на дне ямы и уже не откликался на все наши успокоения и призывы. 
Тогда Митька сам спрыгнул в яму и начал обвязывать убогого плачника, тот не сопротивлялся и казался тряпичной куклой. Кузен дал отмашку, что бы тянули, и мы с Кащеем начали вытаскивать горемыку, но приподняв его приблизительно на метр, веревка оборвалась. Малой хряснулся опять на дно.
-Надо же, хорошая веревка была. Сам проверял перед походом. Новая, крепкая…, сокрушался Митька, завязывая оборвавшиеся концы.
Во второй раз веревка опять оборвалась.
Кузен вопил, что по возвращению оборвет уши и скормит собакам некому Свакену, который эту самую веревку свил, но круто обманул, так как вервье никуда не годное из гнилой трухи, что честные люди так не поступают, и верить оказывается никому нельзя.
Что бы  прекратить этот речитатив, я сотворила нейлоновый шнур, и скинула конец в яму.
При подъеме шнур оборвался, хороший нейлоновый шнур, каким обычно пользуются альпинисты, в палец толщиной.
Тогда присев на краю, спросила убогого:
-Тебя как зовут?
-Добрые люди Лихом нарекли, - и совсем шепотом добавил, - одноглазым. – и повернул лицо.
Худое, грязное лицо бедолаги с остреньким носиком, нет не портило, это испортить уже было нельзя, завершало, безобразное бельмо на левом глазу.
Второй мутненький глаз, выражал вселенскую тоску, и источал непрерывный поток слез:
-Все беды от меня! Веревка хорошая была, только на что не взгляну, все портится, все ломается. Еда прокисает, лошади расковываются, новая одежа рвется…. Вот добрые люди  и бросили меня сюда. И вы идите, по добру по здорову… только вот даже теперь не знаю, как ваш молодец теперь выберется.
Следующий персонаж русских народных сказок, всем своим видом источал полное раскаяние и примирение с судьбой.
Что ж это такое, значит, на что не посмотрит…, а если не смотреть?
-Ну-ка, хлопец, глазки зажмурь, еще раз попробуем, - кинула новый шнур.
Лихо старательно жмурил единственный здоровый глаз. Но веревка опять лопнула.
Но он же не смотрел сейчас. Значит лихой не здоровый глаз, а тот который с бельмом, тот не полностью закрывался. Поразмыслив, сотворила обыкновенные солнцезащитные очки, с круглыми зеркальными стеклышками:
-Одень-ка, дружок, может это поможет. На глаза…, эти штуки за уши цепляй…
Лихо водрузил очечки, и стал выглядеть не только убого, но и комично. Левое стекло моментально треснуло, но держалось в оправе.
Следующая попытка вытащить его, завершилась благополучно. Избавленный прижимал тоненькими ручонками очки к лицу, и восторженно повизгивал. Когда тянули Митьку, пытался помогать, но больше мешал.
В лагерь явились с новым приобретением. Можно сказать тайным оружием. Если использовать силу Лиха в военном деле, ему ж цены нет. Представьте  себе, объявился супостат, окружил осадой, а «тайное оружие», знай, сидит себе на крепостной стене, да в сторону неприятеля смотрит. И у того начинаются сплошные неприятности: мечи заржавели, копья затупились, у коней подпруги лопнули. Какая уж тут война. Цирк да и только. Какая уж тут осада. Домой бы в целых портках возвернуться.
Свежеосвобожденный, старательно выказывал всем нам свою лояльность, со мной так вообще говорил исключительно шепотом, и приседая. Несколько раз норовил пасть ниц но, получив взыскание, падучая прекратилась.
Одежда его состояла из длинной рубахи без опояски, которая уже превратилась в лохмотья, и толи короткие драные штаны, толи длинные семейные трусы. Босой чумазый, нескладный. Ростом чуть ниже меня, но из- за чудовищной худобы и сутулости, казался еще ниже. Возраст опять же совершенно неопределенный, толи моложавый старичок, толи парень подросток. Насчет парня то же не наверняка. Длинные тонкие волосы и безбородость, придавали ему вид несколько женственный.
Короче полное оно.
По возвращению Кимора уже приготовила завтрак, который состоял из ржаного хлеба, сыра и сушеного мяса. Мясо угрызть не было никакой возможности, и я, доставая заранее сотворенную белую льняную скатерть, сказала:
-Для походных условий вот тут у меня вещица волшебная припасена. Ну-ка,  скатерть самобранка, все что есть в печи на стол мечи. – и добавила к столу и Милашиных пирогов, которые мне очень полюбились, и белорыбицы, что понравилась на пиру у Дубравы, и щербета с сухофруктами-изюмами, чем потчевал Булан, и еще много чего, что бы хватило на наш немногочисленный отряд.
Творить  еду на глазах у, не знающих о Силе, Киморы, Митьки , пятерых ратников и новоприобретенного Лихо, не хотелось вот и воспользовалась идеей из народной сказки.
Никто не заставил себя просить дважды, и отряд искателей Правды приступил к завтраку.
Лихо трескал за обе щеки с постанываниями и причмокиваниями, как будто не ел год. Он был единственный, кто вел себя так непринужденно за столом.
Хватал одной немытой рукой горсть плова, а другой держал ковш и , обливаясь, хлебал густой ягодный кисель. Зрелище было еще то, поэтому сказавшись уже сытой я пошла к недалеко текущему ручейку умыться. Не мешало бы и убогонькому принять водные процедуры потом, после меня…Запашок от него, … но только после меня. Вот и стали аристократические замашки проявляться. Брезгливость. А когда за больной теткой ходила, не противно было. Ну, ладно,  чего там, отмоем бедолагу, а там посмотрим, может не так все и запущено.
Освежив лицо студеной но удивительно прозрачно-хрустальной водой, я оглянулась, ко мне приближалась Кимора. Девица пришла якобы набрать кувшин воды, но я то видела: не терпится ей мне что- то важное сообщить, но соблюдая субординацию не решается.
- Чего у тебя, подруга? Вижу же ,что маешься.
- С-с-светлая к-к-няж-жна, ч-что же Вы это вещь т-т-такую…  слова з-з-заветные…при всех. З-з-за н-н-нее д-д-деревню, да что т-т-там город к-к-купить…. Н-н-не осторожно…
- Не переживай, девонька. Вещь эта заговоренная. Только меня  слушается, а если украдет кто, все равно обратно ко мне вернется. И посуду не мой отныне, сложишь ее потом в скатерть, скатерть и помоет. Ты мне лучше про находку нашу что скажи, знаешь его?
- А кто ж его н-н-е з-з-нает. С рож-ж-ждения так-ккой. Видно п-п-роклял кто, до р-р-рождения еще. С-сирота. Хо-ходит по деревням, да го-гонят его о-о-отовсюду. Это ж н-не че-человек, а су-сущее бедствие. А в-ведь никто не догадался, что все де-дело в г-г-глазе не хорошем. С-слышала в-вроде бабка его, М-медуза. Ка-как по-поглядит все  жи-живое в камень п-превращается. А т-т-теперь внучок ее. Х-хорошо Вы это со стеклышками п-п-придумали, ж-жалко ведь, он с-сс рождения с-вежей еды н-не проб-б-овал. Т-ттолько пркисшее, да протухшее. Он г-говорит и не з-знал, что е-еда такой вкус-сной бывает.
Кимора разговорилась. Никогда еще на моей памяти она не была такой разговорчивой. А ведь хороша девица, даром что заикается. Вон глазищи что блюдца, румянец во всю щеку. И голову держит как царица. Не проста ведунья, ой как не проста. Но дурного опять же в ней не чувствую. Какую тайну с собой носит?
Хорошая у нас компашка собирается: Змей Горыныч, он же Булан у нас есть, Кощей, правда не знаю насколько бессмертный, имеется, Лихо, однозначно одноглазое – одна штука, Ки-кимора, вот только болотная ли? Кого там не хватает? Конечно! Главного представителя русских народных сказок – Бабы Яги. Что-то мне подсказывает, что встреча с ней не заставит себя ждать.  Из всей фольклорной нечисти выбивались лишь мы с Митькой, даже именами. Ну, не было на берендеевской земле имен «Дмитрий» и «Анфиса», не местного производства эти имена. Со мной ладно, я и сама не местного производства, а Митька то почему Митька? Мить или не Мить вот в чем вопрос…
Что ж! Вперед! А то такими темпами мы до Синих гор будем год добираться, вот только про жеребца своего, Сашку, я без содрогания думать не могу. Хоть плачь, не могу. Вез он меня, надо честно сказать, со всем старанием и аккуратностью, но городская нежная задница увы не приспособлена к столь жесткому, в прямом смысле, методу передвижения.
- Кимора, милая, ты мне того снадобья, что раньше давала, не дашь? Сил моих дамских нет, терпеть муки седалищные!
-Я бы с ра-радостью, с-светлая княжна. Но п-прежнее зелье на мертвой в-воде б-было. Ваша б-б-бабушка прис-слала. И г-где только вз-взяла. Но она д-д-долго не хранится. Б-б-боюсь не-не испортилось бы уж-же. Лихо он х-х-оть и в стеклах, т-т-олько все равно Л-л-лихо.
- А у меня есть немного свежей мертвой воды,- (велик и могуч русский язык),- сколько надо-то?
- С-самое луч-ч-чшее п-просто м-мертвой вод-дой и п-приложить.
- Вот и замечательно. Присмотри что бы попутчики наши  не увидали воотчию мои страдания, а я займусь самолечением.
Пока Кимора стояла на стреме, я сотворив в имеющийся кувшин мертвой воды принимала водные процедуры. Облегчение наступило практически мгновенно. На глазах волдыри и потертости уступали место гладкой и ровной коже. Чувствую, моя персональная народная медицина даст фору любой крутой медицинской клинике, со всеми вместе взятыми докторами наук и просто докторами.
Возвращалась в лагерь бодрая, веселая, абсолютно не мучимая прежними неудобствами, ловя на себе заинтересованные взгляды Киморы. По ее понятиям кувшин мертвой воды не позволительное расточительство. Может все же надо ей про Силу рассказать? Только не проста ты девица Кимора, потому подожду пока. Да только шила в мешке не утаишь. Если и не догадалась она сама еще, то вот –вот догадается.
В лагере снабдив Лихо чистой рубахой и штанами (Повторяюсь! Правда на этот раз одежонку сотворила попроще, на всех княжеского платья хоть и  напасешься, но всем об этом знать не положено. Не жалко, но не положено), отправила его отмыть вековую грязь на ручей под присмотром «жениха» и брата.
Вот даже в мыслях «жених» в кавычках. Надо бы как то определятся со статусом Кощея. Ну, вот чего тебе девке еще надо? И красавец (а никто и не спорит), и знатен… То что за душой одно колечко, так это не аргумент. При моих талантах все материальные блага перестали быть таковыми, в смысле благами. Когда можешь позволить себе любую шмотку, они, т.е.шмотки  теряют свою привлекательность. Ничто не портит цель так, как попадание.
Так что же тревожит мою юную (не перегибай), трепетную (ну-ну) душу?
Ладно. Об этом я подумаю завтра ( да благословит тебя Господь, Скарлет О’Хара).