Вариант сознания... ч. 49

               
    Ночная  кобылица
У  Хорхе Л.Боргеса  в  книге  «Письмена  Бога» (М., 1994)  есть  на  редкость интересный очерк  «Страшный  сон».   Главный  тезис Боргеса  звучит так:  Сон  -  это беллетристический   жанр. Мы сочиняем сон  в моменты сна, пробуждения и  пересказа.  Специфика сна:   способность  видеть одновременно и   все  время, и все пространство.  Сновидец  подобен  Богу:  он видит всемирную историю  как миг,  имя которому  - вечность.  Но когда просыпаемся и пытаемся  перевести   сон как последовательность,   вместо фрагментарности и  единовременности   возникает линейность, повествовательность.
Дикари не отличают сны от яви.  У  поэтов и мистиков  явь  -  это сон.  Кальдерон:  «Жизнь  есть сон». Шекспир:  «Мы созданы    из вещества  того  же,  что и сон». Шопенгауэр также провозглашал  жизнь сном. Все  они восходят к  Платону  (нереальность материального мира)  и Будде  (жизнь есть майя).  Борхес  - писатель и сновидец -   как  бы разделяет себя  на две ипостаси:  «не ведаю,  кто  из  нас  двоих пишет  эти строки».
Сны  тематически  разнообразны.  Идея  взаимодействия  реальности и сна  отражена в пророческих снах. В  «Одиссее»  пророческие  сны проходят через  роговые ворота,  лживые  -  через ворота из слоновой кости. Часты страшные  сны,  кошмары. Для  их  обозначения  существует масса   слов. У  греков  слово «эфиальт» -  злой  дух,  вызывающий  кошмары. Латинское  «инкубус»  -  это  злой  дух,  который  давит на спящего,  вызывая  страшные видения.  Немецкое  «эльф» -  удушающий  кошмар.
Английское название – «the wightmare» -  ночная  кобыла. У  Шекспира  находим: «I  met  the night  mare» -  «Я  встретился  с  ночной кобылой».  Страшный  сон приходит в образе  кобылы.  Согласно  этимологии,  тут  имеется  другой корень: «niht  mare» или     «niht  maere» -  ночной  дух. Гюго,  занимаясь  Шекспиром, предпочел  первое толкование. В стихах он писал о  ночном кошмаре  как  о «черном  коне ночи».
  Французское  «cauchemare»  -  связано с  английским «mare»:  идея  демона, вызывающего ночные  ужасы.  По  Борхесу, это  не  просто суеверия:  тут есть нечто истинное.
 Сон - процесс  творческий. Петроний писал:  «От плоти  отпряв,  душа  играет».  Луис  де Гонгора называл сон «неутомимым подателем  пьес»:

                Причудник сон,  искусный поставщик
                Являет нам в театре  эфемерном
                Видений  рой,  пленяющих  сердца.

  Сон – представление,  спектакль. Во сне  душа  грезит,  наслаждаясь свободой.  Во сне,  пишет Борхес,  мы сочиняет  мгновенно:  способность сочинительства реализуется  в   беллет-ристике и   театральном  действе. Добавлю от себя  - и в  кинематографическом  монтаже.  Кроме  того,  сон есть  подготовительная  работа   по изобретению  вещей.
Итак,  сон  -  самый  архаичный  из видов    эстетической  деятельности,  осуществляемый  в  беллетристической  и театральной форме: мы сами  сочиняем сюжет,  сами  играем,  сами смотрим в театре теней.  Что касается  ночных кошмаров,  то Борхес придерживается  теологической версии.  Во всех  этих   инкубусах, эльфах,  ночных кобылах   чувствуется  нечто сверхъестственное. Может, природа  кошмаров  именно такова?  Вдруг кошмары  -  «щель  ада»?  Страшные сны  переносят нас   в  ад в  буквальном смысле?
   Такова феноменология  сновидений  Борхеса. Интересна   идея  сна  как  архаической  формы творчества. Что любопытно, кошмарные сны  видят  не только  люди, но и животные  -  это я   наблюдаю по своей  собаке.  Если следовать Борхесу, то у  животных  тоже есть свой  ад… Это вряд ли. В  сущности,   ад  -   та  животная  жизнь, через которую некогда прошел человек.  Это пожирание  всего и вся;  каннибализм;   насилие  как  общепринятая   форма   поведения. Наконец,   инфернальные  формы  жизни прошлого -  саблезубые, с когтистыми крылами, с  гипнотизирующим  взглядом,  с  мордами драконов,  с пастями   гигантских  акул… Ужасные  сны открывают  щель туда, где  ч е л о в е к   б ы л   о б ъ е к т о м    о х о т ы  кошмарных  зверей и человекоподобных.  Ужас   древности глубоко  запрятан  в  подсознание;  этот ужас  может  «всплывать»,  накладываться  на   самые  обычные  сюжеты.
Я  думаю,  хорошо  бы написать рассказ  на тему сна.  Стихи о сновидениях у  меня  уже  есть. А вот пьеса…  Пьеса,  написанная  по модели сна.  Коллективное сновидение на сцене,  где  и сюжет,  и система образов,  и декорации,  и освещение, и сами тексты построены  по принципу произвола,  художественного алогизма, монтажа. У  Михаила  Булгакова  есть  пьеса  «Бег» -  здесь сновидения  использованы  как   формальный прием; сами действия (картины) построены по  законам  нормальной  драматургии.  Возможно ли создать    спектакль-сон,  чтобы  не  сюжет,  не идея оставались на    фильтре восприятия,  а    впечатление, настрой? Нечто музыкальное – в  цвете,  свете, костюмах, декорациях?  Сон  как олицетворение  полной  свободы.
Кстати:  «ночная  кобыла»  -  звучит не очень по-русски.  «Кобылица» – по-русски  многозначительно. Так  бы  я и перевел:  «ночная  кобылица».
                10  августа  2000.
          
                * * *
                666  копий дьявола
   Приснилось,  что  единственным способом спасения  малых, исчезающих  народов может  стать …  клонирование. Таких  народов на  Земле  немало.  К примеру, уже сейчас в Крыму совсем  мало крымчаков и караимов…      
   Самая  интересная  мысль:  вот, рождается  дьявол,  его,  не ведая  ни о  чем,  клонируют в  666  копиях… Имя  ему  - легион… На  Земле начинаются  страшные времена.
Или представилось, что  клонировали  нового младенца  Иисуса.  Что начнется!?  Какой из  них  -  истинный?
Приснилось и название  фантастического  романа:  «Без вариантов».
                25  августа  2000.
                * * *
   
             ПСАЛОМ-68
                Да избавлюсь от ненавидящих меня.
                Пс. 68,15.

Оцетом в жажде моей напоен.
Боже, спаси меня, Боже!
Злобой пылает небес окоем.
Боже, спаси меня, Боже!

Боже, ты знаешь безумье мое:
Сгинуло  все, что имею.
Давит стыда и бессилия гнет,
Вервием стянута шея.
Воды дошли до пределов души,
Гибну в зловонном болоте!
Ненависть душит… Господь, поспеши,
Будь милосерден в заботе!
Я изнемог, проклинаем,  гоним,
Язвы напитаны кровью!
Честному брату кажусь я чужим –
Все сокрушило злословье!
Вот, обвиняют меня без вины…
Неисчислимы наветы!
Пепел покрыл серебро седины,
Песнь погребальная спета…

Боже! Излей на них ярость свою.
Будь беззаконен с врагами!
Верю: пожрет их дома и уют
Твой очищающий пламень.
Господи! Сделай, чтоб золото их
Стало орудием мести,
Мирная трапеза – спором глухих,
Пиром чумы  и бесчестья!
Господи! Выбери лихо  из лих –
Черно-пречерное солнце!
До изгладятся из книги живых
Их имена и потомство!

От прогрешений, неверных шагов -
Боже, спаси меня, Боже!
Ради хулителей, ради врагов –
Боже, спаси меня, Боже!
                Сентябрь  2000.

                * * *
                О  бессмертии
Прошлой  ночью  вдруг пришла мысль о бессмертии. Уж  не помню,  по какому поводу -  вероятно, потому,  что в последнее  время  урывками читаю  «Смерть»  Метерлинка,  опубликованную в  четвертом  томе дореволюционного марксовского  издания. Это холодные упражнения  на  заданную  тему,  а может -  перевод  дурацкий,  Переводил  Н.Минский,  один  из  «еврейских  умников», по выражении.  А.П.Чехова. У  Метерлинка,  в  сущности,   сплошные   спекуляции на  тему  смерти и бессмертия: если  душа  бессмертна,  то…  Если  нет,  то…  Нет предметной  базы.  По  крайней  мере,  после  книга  Моуди  о  жизни после смерти  это кажется  бледным и наивным.
Я  включил свет и карандашом начертал на полях  газеты  по-чеховски  же:  «бессмертие  -  это факт». Так  Иван  Бунин  передавал   одну  из  крайних точек  в  размышлениях писателя:  бессмертие  - факт,  бессмертие  -  фикция…
О  чем же  я  размышлял?  Кажется,  о том  обстоятельстве,  что  природа человека  двойственна,  как  у  частиц  света:   мы и волна,  и корпускула. Вещественная  часть  после физической смерти распадается,  а волновая  претерпевает  сложные  эволюции.  С  самого рождения  человек   излучает  массу  информации -  каждой клеткой  своего тела. Сильные  или  слабые  это сигналы -  не имеет значения. Даже слабое  человеческое сознание  способно встрепенуться  от  ощущения  беды,  переживаемой  родными и близкими на  другом  конце  света. Поток   информации,  воспроизводящий  мое  «Я»  в  любой момент моей  жизни,  концентрическими кругами  разбегается  по Вселенной. И вот меня  давно уже  нет,  а  «волна  моя, волна» -  так парадоксально  звучит здесь  пушкинская строка, -  несет меня,  мой сгусток -  нет, грубое слово -   мое  эфирное  «Я»,  мое  невесомое  «Я»,  мой волновой отпечаток,  слепок, -  нет,  грубо,  ибо отпечаток  мертв,  как след стопы динозавра в окаменелой  глине,  - несет  мое  невесомое  д у н о в е н и е, шелест волны   за песчаными дюнами…  Вот уже  54  года    моя «Я-волна»   бежит по вселенной;  «Я-волна»  прошла  сквозь мириады  звезд,   вызвала  вибрацию  субстанции на  тысячах  планет,   участвовала – возможно! -  в тысячах волновых  процессах…  Вошла в  тысячи снов… Воплотилась в  тысячах  образов… 
Нет,  «весь  я  не  умру»…  Пушкин  даже не подозревал,  насколько предметно звучит его строка:  за  200 световых  лет  от Земли его  волновое  «Я» сейчас волнует и томит неведомые  души.  А вослед ему  несется  моя  волна… А задолго  до нас   неведомых обитателей  неведомых планет  стали навещать  вещие сны  о  существе, принесшем  свою телесную оболочку в жертву ради грехов  рода человеческого…
Итак,  как волна,  как поток  информации  я  бессметен.  Это факт.  Вселенная  -  безбрежный океан,  и можно   представить,  как   кто-то задумчиво созерцает игру волн…  Вот моя волна припадает к  Его стопе,  ласкается,  вздыхает,  лижет  (нет, грубо!),  - шепчет о неизъяснимой  любви…
                9  ноября  2000.