Брызги горящих камней. Раздел IV, часть 3

(редактируемая версия)

- Терелей, перестань сердиться, пожалуйста! Окажи услугу моему деду. Он будет тебе очень благодарен за это. Прояви милосердие к Боллигеру. - Ингисван просила эльфа от имени ярга Роккеники осмотреть больного.

- Милая Ингисван, пойми, я не искал здесь врагов. - Отвечал ей юноша. - Если бы это была обычная мужская забава, мы бы столкнулись с ним "случайно" в каком-нибудь трактире, или даже просто на улице, приголубили бы друг друга кулаком по челюсти и разошлись. Но мне пришлось сначала драться с толпой бандёров с большой дороги, а затем драться с тремя офицерами, которые как раз в тот момент находились на службе. И почему их начальники не предъявили ко мне никаких претензий до сих пор? Пострадали люди, некоторые из них даже серьёзно, а меня никто ни в чём не обвиняет! Тебе не кажется это подозрительным? - Он посмотрел девушке в глаза, она же лишь вздохнула и опустила взгляд, не зная, что сказать, Терелей же продолжил. - Есть ещё нечто важное, из-за чего я не хочу помогать твоему кузину. Врачевание это искусство и каждый эльф постигает его именно, как искусство. Чтобы оказать существенную помощь больному я должен наладить с ним ментальную связь. Но из-за того, что я зол на него, пользы от лечения не будет, хуже того - я могу причинить ему большой вред.

   Терелей, правда не стал уточнять, какой именно вред он может причинить Боллигеру, но для Ингисван этого было достаточно, чтобы она перестала настаивать на своём.

   Когда Ингисван впервые заговорила о плачевном состоянии Боллигера и намекнула, что эльф был бы лучшим лекарем, чем местные знахари, Терелей почувствовал, что это хороший предлог, который может дать ему возможность покопаться у своего врага в мыслях и поискать ответы на свои вопросы.

   Боллигер тяжело заболел после короткой стычки с эльфом. От грязной вилки, которой эльф проткнул руку Боллигера, началось воспаление настолько сильное, что его лекарь даже опасался за жизнь пациента. Несколько дней Боллигер метался в тяжёлой горячке и бредил. Его рука опухла, покраснела, рана загноилась. Он стонал и кричал от боли, будучи на волосок от смерти. Но потом кризис прошёл и Боллигер пошёл на поправку, хоть и очень медленно. У него ещё случились горячки и он, крайне истощённый, почти всё время спал и, судя по всему, слабо соображал и мало что помнил.

   Для эльфа это был отличный момент, чтобы добыть нужную информацию из потока образов и видений, прорывающихся сквозь эмоциональную дамбу больного человека. Однако, придётся обращаться за помощью к его родственникам или близким друзьям, знающим его хорошо за расшифровкой большинства символов.

   Терелей понимал, что его поверхностного знакомства с ирсами недостаточно для расшифровки того, что он может найти в мыслях Боллигера. Если же расспрашивать его родственников о том, чего не должен знать, люди догадаются о попытках эльфа копаться в чужих головах, но это некрасиво и подозрительно со стороны дружелюбного гостя, а тем более беря во внимание ситуацию Боллигера. Пуще того, эльфа могут осудить в незаконном колдовстве с целью нанесения вреда или даже шпионажа. Кто их знает, этих ирсов, за что они могут осудить, а потом жестоко наказать чужеземца? Поэтому эльф решил не поддаваться лишнему соблазну.

   Но этот день, залитый солнечным светом и наполненный радостью, с самого утра показался особенно приятным. Вчерашний приём у короля Хёгнистена оставил приятный след, внушивший надежду на дополнительную пользу от путешествия Терелея в Ирсланду. Эльф призадумался над своими взаимоотношениями с Боллигером и решил осмотреть парня и помочь его лекарю, если Ингисван снова попросит за своего кузина.

   Терелей достал из дорожной сумки пару нарукавников. Эта пара непростых вещиц вернула его воспоминаниями домой, к родителям. Отец собственноручно выковал их из перила и покрыл изысканным орнаментом. Изнутри они покрыты сеткой из особого медного сплава, снаружи украшены драгоценными камнями, заговорёнными матушкой на случай всевозможных неприятностей. Эти нарукавники Терелей получил от родителей в подарок к двадцати пятилетию, когда готовился к своему первому военному походу. Нарукавники исправно служили ему, отводили те удары, которые возможно было избежать, ослабляли до лёгкого толчка те, которых избежать не удавалось и немедленно заживляли раны, появлявшиеся в бою. Терелей решил, что можно одолжить Боллигеру один нарукавник для быстрого выздоровления.

   Юноша погладил пальцами завитки узора, хранящие в себе заботливое тепло отцовских рук и прижал к губам заговорённые камни. На мгновение прикрыв глаза, увидел лицо матери. Она улыбнулась ему, протянула руку, желая коснуться сына, но потом грустно опустила взгляд, начала отворачиваться и милое видение растаяло. Терелей насторожился. Он ещё раз хорошенько всё взвесит, прежде чем доверит Боллигеру родительский дар.

   Хаос в апартаментах ярга, вызванный нескончаемым потоком родственников, навещающих Свериодда, помешал продолжать разговор эльфу и Ингисван. Терелей чувствовал на себе подозрительные взгляды всех этих людей и не мог отделаться от мысли, что не всё так просто с этими ирсами. Люди видели, что благодаря усилиям эльфа, старый Роккеники обрёл удивительную крепость тела и бодрость духа, но тот же самый эльф надолго уложил в постель с тяжелейшим воспалением другого их родственника, молодого. Все знали, что это произошло не из-за гнусных намерений эльфа, но простить ему этого не желали, хоть и не высказывались на эту тему вслух в присутствии самого эльфа или Свериодда. Эльф понимал, что родственникам старого ярга не просто относиться к нему дружелюбно. Но всё же за их холодной неприязнью притаилась вражда с более долгой историей, чем история раздора между эльфом и Боллигером. Эльф был просто вынужден держаться очень настороженно - ему не хотелось столкнуться ещё с кем-нибудь из потомков ярга Рокенники.

   Ярг же говорил с эльфом радушно, как всегда. За традиционным чаепитием сообщил, что Боллигер наконец-таки начал чувствовать себя настолько хорошо, что с ним даже можно поговорить. Ярг не упустил эту чудесную возможность и постарался расспросить внука о том, что же произошло между ним и эльфом.

- Боллигер признался мне во всём. Он просил тебя извинить его за все провокации, которые он устроил.

- Правда? - Терелей искренне удивился, не ожидая такого поворота событий.

- Это ведь он подослал к тебе несколько молодых гвардейцев. Сказал, что хотел проверить твои способности: правда ли, мол, что эльфы хорошо дерутся. Ну, это известное дело, молодёжь всё время что-то проверяет и для этого к кому-нибудь цепляется. Сказал, что его очень задело то, что ты разобрался в мгновение ока сразу со всей компанией и без единой царапины на себе. Он даже, как будто шпионил, за тобой, собирал о тебе сведения. - Свериодд вздохнул и на мгновение умолк. - А я, ведь, ничего не знал!

- Не удивительно, - Терелей усмехнулся. - Если-б знали, Ваше Сиятельство, наверно предоставили бы все необходимые сведения обо мне?

- Совершенно верно, - согласился Свериодд.

- И на этом закончилась бы вся акция, надо полагать?

- Закончилась бы без намёка на разногласия. - Твёрдо сказал Свериодд.

- А финальная битва героев? Как же без неё? - Спросил эльф, не пряча иронии.

- Ну да, битва героев! - Свериодд подпёр щёку рукой. - Я в его возрасте тоже любил геройствовать.

- Ваше Сиятельство, так потасовка в пивной это тоже задумка Вашего внука?

- А как иначе! - Подтвердил Свериодд. - Он поступал согласно старым добрым традициям своего народа. Он желал утереть тебе нос во что бы то ни стало! - Свериодд рассмеялся и подмигнул Терелею. - Теперь будет знать, что утирать нос мало знакомым эльфам не такая простая задача, как кажется на первый взгляд.

- Это всё, что Вам поведал Ваш внук? - Терелей хотел узнать больше.

- Да, а должно быть что-то ещё? - Свериодд прищурился, подозревая, что самое интересное снова ускользнуло от него.

- Ну, возможно, Боллигер приказал отомстить за себя или имеет какие-то планы на будущее относительно моей персоны? Он случайно не оговорился о других ирсах, желающих выместить на мне свой гнев? - Терелею не терпелось узнать, упоминал ли внук Свериодда имя Олекуса хоть мельком.

- Нет, ни о чём таком не было речи. Боллигер пообещал мне, что эта тема отныне закрыта раз и навсегда. Мои родственники не станут тебе мстить за то, в чём ты не виноват. А остальные и подавно не отважатся. Мало того, что драться с тобой - не большое удовольствие, а скорее болезненное испытание, но ещё имеется давнее распоряжение короля о прекращении всех распрей на то время, пока он находится в столице.

- Это успокаивает. - Сказал Терелей.

   "...Не станут тебе мстить за то, в чём ты не виноват... - Эта фраза показалась эльфу неоднозначной и он принял её, как подтверждение того, что с ирсами не всё в порядке, а по крайней мере это касается семьи Роккеники. - А про Олекуса, значит, ни слова... Это так просто - испоганить жизнь мальчишке и забыть? Возможно, Боллигер не хотел говорить об этом с дедом. Посмотрим, скажет ли что-то мне".

   День в апартаментах ярга прошёл, как обычно: утреннее чаепитие, процедуры, восстанавливающие здоровье ярга, обед, ещё процедуры. Теперь, когда родственники ярга съехались в Берглавик, к обеду всегда приглашали кого-нибудь из них. Благодаря этому эльф перезнакомился с кучей народа. В очередной раз на обед оказался приглашён один из старших и наиболее уважаемых сородичей. Общение с ним утомило занудством и лишь присутствие Ингисван спасло Терелея от дрёмки прямо за столом. Поэтому, стоило Ингисван только заикнуться на тему осмотра исстрадавшегося Боллигера,  эльф тут же согласился и они сразу после завершения всех процедур со Свериоддом отправились к нему.

   Боллигер лежал в своей солдатской келье очень бледный, изнурённый, взъерошенный. Дышал тяжко и мелко. В комнате стояла густая смесь запахов целебных снадобий, благовоний и пота. Глаза больного были закрыты и, если бы не сиплое дыхание, можно было бы подумать, что он помер. Эльф открыл окно, взял со стола лист бумаги, исписанный лекарем, и начал обмахивать лицо больного. Тот через некоторое время издал мычащий вздох и приоткрыл один глаз, второй слипся ото сна. Когда Боллигер распознал Терелея, веки его раскрылись шире. Если бы не слабость, он наверно вытаращился бы от крайнего удивления.

- Боллигер, я привела эльфа, чтобы он осмотрел тебя. - Сказала Ингисван. - Он поможет тебе выздороветь.

   Боллигер посмотрел на кузину и снова перевёл взгляд на эльфа. В этом взгляде выражалось сомнение. Терелей усмехнулся.

- Здравствуй, Боллигер. Я помогу тебе выздороветь, если хочешь.

   Боллигер перевёл взгляд на Ингисван с немым вопросом и снова на эльфа. Было видно, что тревога не покидает его, а только усиливается. Эльф приложил пальцы к его виску, затем к шейной артерии. Боллигер отреагировал на это ужасом в глазах. Когда эльф шагнул от него в сторону и занялся чтением каракуль лекаря, вздохнул с явным облегчением. Терелей понял, что не сможет разобрать текстов на листе и обратился к Ингисван:

- Тебе придётся всё переводить. Я этого не прочту.

   Затем Терелей взял стул и сел на нём возле кровати больного.

- Ну что, господин Боллигер, ты позволишь врачевать тебя?

   Ингисван утвердительно кивала головой, пытаясь подсказать правильный ответ своему кузину. Он тоже кивнул два раза.

- Хорошо. Ингисван, я прошу тебя выйти на несколько минут. Мне нужно его осмотреть как следует, потом я тебя позову.

   Ингисван вышла, Боллигер провожал её взглядом, сжимаясь от страха.

- Боллигер, перестань меня бояться. - Сказал Терелей. - Я не злопамятный. К тому же ты и так получил своё наказание. Мне будет достаточно поговорить с тобой о том, что произошло, чтобы во всём разобраться.

- Да, поговорим. Если хочешь. - Тихо выговорил Боллигер.

   Терелей откинул покрывало Боллигера. Его исхудавшее тело в измятой ночной сорочке произвело плачевное впечатление. Тело потное, бледное слегка пожелтело, раненая рука забинтована. Эльф осторожно снял бинты. Рука, вся опухшая и покрасневшая, взывала к милосердию. Покраснение сгустилось ближе к ране аж до фиолетового оттенка. Рана превратилась в гноящуюся открытую язву.

- Надо лечить. - Вынес вердикт Терелей.

- Надо, - подтвердил Боллигер.

   Терелей принялся изучать содержимое баночек и флакончиков на столе. Судя по запаху, цвету и консистенции всё это предназначалось для лечения.

- Твой дед передал мне твои извинения и я их принимаю, - сказал Терелей через некоторое время.

- Я поступал глупо. - Прохрипел Боллигер.

   "Если бы ты поступал умно, то я, наверно, уже не жил бы". - Подумал Терелей и спросил:

- Твои дружки точно не станут мстить мне из-за тебя?

- Не станут. Ни сейчас, ни потом.

- Свериодд поведал, что это ты подослал пятерых молодых солдатиков для проверки моей храбрости, а затем организовал пьяный дебош в "Кабане". Откуда ты знал, что я пойду в ту пивную?

- Ни кто не знал, просто за тобой следили.

- Странно, но я об этом догадался.

   Боллигер слегка улыбнулся с хулиганским выражением лица.

- Ха, вот видишь, дружок, немного взаимопонимания и ты уже пошёл на поправку.

   Улыбка Боллигера стала шире.

   Терелей начал протирать руку Боллигера влажной салфеткой от самого плеча. Одновременно начал внимательно прислушиваться и присматриваться к мыслеобразам пациента, увидел, очень расплывчато, облик верзилы, который в "Кабане" пал первым от внезапного удара лбом о стол и двух мужичков противного вида.

- Скажи мене, Боллигер, за мной продолжают следить? - Терелей спросил напрямую, глядя Боллигеру в глаза - Какие ещё фокусы ты затеял, кроме этих двух потасовок?

   Перед внутренним взором Терелея промелькнул образ ещё какого-то человека, совершенно незнакомой наружности и силуэт светловолосого мальчишки.

- Нет, ничего больше. Я велел больше не следить за тобой. - Сообщил Боллигер.

   "Когда ж ты успел? - Пронеслось в голове у эльфа. - И ни слова про Олекуса. Это досадно, господин офицер". Терелей продолжал заниматься рукой Боллигера. В дверь постучала Ингисван и попросила впустить её.

- Что скажешь, Терелей? - Спросила девушка.

- Твой кузин будет поправляться, хоть и медленно. Всё ещё есть риск потерять руку. Поэтому я оставлю два снадобья, но под твою ответственность, Ингисван.

   Терелей открыл свою сумку и достал две небольшие баночки. Он с грустью глянул на нарукавник, покоящийся на дне сумки, не стал его даже трогать и подумал: "это за Олекуса".

- Смотри, Ингисван: вот здесь порошок, которым надо слегка присыпать саму рану, а вот здесь мазь, которой надо обмазывать больной участок вокруг раны, но очень тонким слоем, чтобы не было ожога. Я тебе сейчас покажу, как всё это делается.

   Эльф вместе с Ингисван тщательно промыли рану на руке Боллигера. Потом Терелей показал, как и что надо присыпать и помазать.

- Делай так два раза в день - утром и вечером. Днём рука пусть покоится открытая на чистой салфетке, а на ночь её надо заворачивать в другую чистую салфетку, чтобы не потревожить во время сна. Промывать рану надо раствором из этой бутылки, - эльф взял одну из тех, что стояли на столе, понюхал содержимое и поставил отдельно. - В течение недели рана должна подсохнуть, а возможно и затянуться. Потом, когда лечение закончится, прошу вернуть мне эти снадобья.

- Терелей, моя рука поправится? - Боллигер с видом нищего, просящего милостыню, спросил эльфа.

- Должна поправиться. Хоть нет уверенности, будет ли функционировать, как прежде. Возможно второй и третий пальцы утратят былую подвижность.

- Лишь бы сама рука уцелела. - Высказала своё мнение Ингисван.

   Ингисван и Терелей ещё некоторое время занимались расшифровкой текстов, написанных рукой лекаря, изучали рецепты снадобий, написанные на этикетках и решали, что из всего этого годится для больного, а что можно отставить. На прощанье Боллигер сообщил, что рвущая и жгучая боль в руке начала уменьшаться и поблагодарил эльфа.

- Боль ещё будет возвращаться, но раз появился эффект, даже незначительный, от воздействия моих снадобий после первого же применения, значить можно ждать хороших результатов. Ты крепкий парень, Боллигер, ты скоро поправишься.