Главки из поэмы 20-й год в ХХ веке

Я мучаюсь своим позором,
неадекватною строкой,
стоящей за углом укором
с воздетой в небеса рукой,
указывая путь к запою...
...идущие туда толпою
меня расстраивают так,
но это непонятный факт
толкает к бешеным успехам
в осеннем призраке лесов,
где вы не видите косцов,
бредущих в никуда со смехом,
что льётся словно бы вода,
но неулыбчивых всегда.

Они расстреляны в двадцатом,
там их поруганы тела.
Заполнено пространство матом –
из кожи лезут все в ЧэКа,
чтоб угодить вождю плебеев
из рода племени злодеев.
Возносят их на пьедестал.
Я повторять уже устал.
Вожди – преступники от века!
Эпоха подлости и зла
в застой чекистский завела,
где дела нет до человека,
где деньги – во главе угла...
...икона в прошлом там была.

Занялся снова непоняткой
о лютой пошлости людской.
Я пас не обработал пяткой,
опять не справился с тоской,
опять хожу, опущен в воду,
опять не ведаю я броду.
Иду по омуту сует.
От безысходности – Поэт
печали и тоски сердечной
с виной за будущее здесь,
утеряны где совесть, честь,
где давит Души груз заплечный
и нет пути давно вперёд,
и снова пятится народ.

Убита молодость России.
Таких Поэтов в Мире нет –
их на руках в ЧеКа носили,
им дали жить немного лет.
Почуяли их слова силу,
к свободе что звало Россию.
И в одночасье всех смели
их с окровавленной Земли.
Лжецы остались, подхалимы:
Твардовский, Дудин, Михалков
с дурманом ленинским стихов,
шагавших по изгибам линий
партийной сволочи в стране
со светом сталинским в окне.