Их жизнь. В краю голубых озёр. Книга 2. Часть 4

    В центре первого ряда Крёстный отец Людмилки, второй ряд, слева, Илья и Тамара Сорочкины. Г. Владивосток, 1947 год.               
   


    Робка шёл под гору, к своему дому, улыбался своим воспоминаниям, своим ощущениям во время танцев, что станцевал с этой тоненькой беловолосой девочкой... Лёня был уже дома. Он сидел на кухне, жевал кусок чёрного хлеба, помазанного маслом, запивал чаем из стакана. Задумчиво смотрел в окно, на куст цветущей сирени.
  - Привет, братан, - сказал Робка.
  - Привет, Робка, - ответил Лёня и хмуро глянул на него. - Ну как, спросил у неё, почему она такая грустная?
  - Да нет, Лёня, - ответил Робка, помедлив, - как-то не получилось у нас разговора, и хотелось поговорить, неудобно танцевать и молчать, а все слова куда-то растерялись... Знаешь, как она удивительно танцует... Чувствовала каждое моё движение, как-будто знала заранее, какой следующий шаг я сделаю...

     Она такая лёгкая, тоненькая, гибкая, такая невесомая... кажется, вот-вот оторвётся от пола и взлетит в воздух... Глаза у Лёни тревожно заблестели:
   - Ого, Робка, какими словами ты заговорил! Уж не влюбился ли ты? - Лицо Робки зарозовело, появилась смущённая улыбка:
   - Зачем спрашиваешь, как-будто не знаешь, в кого я влюблён? - Укоризненно сказал он.
   - Знаю, зато и удивился, - ответил Лёня. - Что-то я раньше не слышал, чтобы ты такими словами говорил о девчонках... Как ты думаешь, Робка, смогу я ей понравиться, а ?
   - Не знаю, Лёня, кто их разберёт, этих девчонок? Что у них на уме? - Он отрезал и себе кусок хлеба, помазал сливочным маслом, налил ещё горячий чай из чайника, стоявшего на электрической плитке, проглотил по-быстрому всё это.
   - Пойдём на озеро, покупаемся, - предложил он,- чего в такую погоду дома сидеть, завтра на работу.
   - Пойдём, - согласился Лёня. 

     Они ещё издали увидели довольно много пацанов, игравших на берегу озера в футбол.
   - Робка, Лёнька, присоединяйтесь! - Заорал, увидевший их Генка Сырьев, один из самых заядлых футболистов Дагды. Братья стащили рубашки, штаны, и присоединились к игрокам.  Спустя время, порядком утомившись, все барахтались в воде, баловались, ныряли, подплывали к ближайшим пацанам, стаскивали с них трусы, получали заслуженные затрещины, хохотали, шутили, брызгались водой; потом лежали на траве, загорали...

    Позже опять играли в футбол, купались... Домой пошли, когда солнце уже ощутимо скатилось к западу. По тропинке прошли мимо пожарки, миновали площадь, подошли к дому Гринцевичей.
  - Проводите меня домой, - предложил Генка Сырьев, - всё веселее будет, а то, пока я до дома добреду, скучно идти...
  - Ладно, - согласились братья и пошли провожать Генку. Когда шли по тротуару, мимо трёхэтажного, из белого кирпича, дома, где жили Сорочкины, Робка невольно замедлил шаги, задрал голову, разглядывая кухонное и гостиное окна на третьем этаже их квартиры. Створка окна в гостиной комнате была приоткрыта, чистый и очень нежный женский голос пел: - Ты на прощанье мне сказал: - До завтра! - Я помахала вслед тебе рукой, если б ты знал, как трудно ждать до завтра, ты бы весь день сегодня был со мной... Ночь, уйди! Пусть скорее рассвет придёт! Новый день моё счастье вернёт...(Песня Гелены Великановой. Автор.)
  - Какая красивая песня! - Воскликнул Генка. - Что это за пластинка? Первый раз слышу.
  - Я тоже, - ответил Робка. - Наверно, новинка. Надо будет у Вовки спросить. Обязательно куплю! - Они пошли дальше, дошли до поворота к генкиному дому.
  -Ну, пока, братаны, - сказал Генка, протягивая им руку.
  - Куда торопишься, Генка? - Спросил Робка. - Давай, заберёмся на гору, поглядим на Лубанец, а?
  - Давай! - Легко согласился Генка.  Они по тропинке поднялись на верхушку горы, точнее - высоченного холма, поросшего соснами, громко каркали грачи, суетившиеся возле своих гнёзд, пацаны подошли к краю крутого обрыва, внизу которого зимой часто ломали лыжи самые смелые лыжники.

    Плавающие острова расположились почти посередине озера, видимо ветер отогнал их туда и стих. Они сели на траву возле самого края, свесили ноги вниз. Гладь Лубанца отражала плывущие в небе облака. Ни рябинки на воде. Покусывали комары, хорошо дышалось воздухом соснового бора.
  - Красиво-то как! А, пацаны? - Тихо сказал  Робка. - Красавица наша Дагда. Три озера вокруг неё. (Третье озеро - Гальшунка. Автор.) Речка втекает и вытекает из Дагдского озера, течёт в Асуну. Какие леса красивые вокруг Дагды, один парк чего стоит! Правда?
  - Да уж, - задумчиво проговорил Генка. - Интересно, как сложится наша жизнь, когда вырастем, кого и куда разбросает?
  - Впереди ещё Армия, целых три года! - Добавил Робка.  Они ещё посидели некоторое время, лениво перебрасываясь словами, потом встали, дошли до Генкиного дома, попрощались с ним и пошли домой. Прошли опять по тротуару, мимо Её дома. Створка окна всё так же была приоткрыта, и всё так же чистый девичий голос нежно пел:
  - Если б ты знал, как трудно ждать до завтра, ты бы весь день сегодня был со мной... - Братья постояли, дослушали до конца песню и пошли домой.
   
    Спустя два дня Робка сел на отцовский велосипед, проехался по дороге к Лубанцу и дальше, до деревеньки Озолини (Дубки), развернулся и поехал обратно, чем ближе он подъезжал к Её дому, тем медленнее крутились колёса велосипеда... Ещё издали  он увидел игравших во дворе в волейбол Людмилу, Вовку, Лёлю Павлович, Ваньку Лукапёрова, Свету Андрюхину. Он подъехал к ним, прислонил велосипед к беседке и сказал:
  - Привет! Я тоже хочу! Примете?
  - Становись в круг, - сказал Вовка, и тут же перебросил летевший на него мяч Робке...

     Они довольно долго играли. Правда, Робка больше смотрел на Людмилу, чем следил за мячом, надо сказать, что с нею происходило то же самое, поэтому они часто  теряли мяч, что вызывало смех у остальных. Людмила не выдержала и пошла в беседку, села лицом к ним на скамейку. Робке очень хотелось присоединиться к ней, но он не решался, зная, какая реакция последует вслед за этим от остальных ребят. Вскоре и остальным надоело играть, и они тоже пришли в беседку, разговаривали, смеялись шуткам друг друга. Робка сел напротив Её, часто посматривал на неё, она ловила его взгляды, стыдливо опуская глаза, встала. Робка тоже вскочил.
  - Люда, - сказал он, - у тебя есть очень красивая песня... Прокрути её, хочу послушать.
  - Какая? - Спросила она.
  - Там такие слова есть: " Ты на прощанье мне сказал: - До завтра!.." Лицо Людмилы залилось румянцем.
  - Пойдём! - Просто сказала она. Ребята притихли, удивлённо смотрели на них... 
   
    Они медленно поднялись на третий этаж. Родителей не было дома, они ушли в кино на 19 часов, Саша, младшенький, бегал где-то на улице. Людмила провела Робку в гостиную, предложила сесть, указав на стул возле круглого стола, непременный атрибут тех лет. Он сел, она включила радиолу. поставила пластинку. Опять зазвучал удивительно нежный девичий голос: - Ты на прощанье мне сказал: - До завтра! - Я помахала вслед тебе рукой...- Столько было любви и нежности в этом девичьем голосе, что сердце у Робки больно-больно сжалось, так захотелось, чтобы и его, вот так же, нежно и страстно любили... Видимо, эти чувства отразились на его лице... Людмила, глядевшая в его глаза, зарделась, стыдливо опустила голову... В молчании они дослушали до конца песню...
   -Поставь ещё раз! - Попросил он. 

    А когда и второй раз закончилась песня, Робка, запинаясь, с трудом, сказал:
  - Люда, я хочу тебя спросить... Лёня, мой брат, в общем... - Слова не шли, застревали в глотке... - В общем... ты ему нравишься... Он очень хочет знать... Есть ли у него надежда... Что ты... В общем... Есть ли у него шанс... - Его глаза стали, как у больной собаки.
  - Нет! У него нет шанса! - Сразу, твёрдо, не задумываясь, ответила она. - А ты... что, только из-за брата  пришёл? - Бледнея, спросила она.
  - Нет, не только... Дело в том, что ты... и мне... очень... нравишься...
  - Робка почувствовал, как на лбу появились бисеринки пота. - С того дня... С выпускного... Я чувствую себя подлецом... Я перехожу дорогу брату... Понимаешь?
  - Он посмотрел умоляюще на неё. - Мне необходимо было знать... Что ты об этом думаешь... - Он вытер ладонью пот со лба.  Она облегчённо вздохнула, глаза вспыхнули:
  - Мы с ним одноклассники... Он мне - как брат... А в брата - не влюбляются, согласен? - Он тоже облегчённо вздохнул, оглянулся вокруг, и, вдруг, до него дошло, что они - только  вдвоём, во всей квартире, и больше никого нет, и от этого, ему, почему-то, стало очень неловко... Робка поспешно вскочил:
  - Я пойду, ладно? Спасибо большое, за песню! До свидания! - Он протянул ей руку, бережно сжал тоненькие пальчики, отпустил их, развернулся и закрыл за собою дверь.   

    Робка вышел на улицу, вскочил на велосипед, доехал до дома, запер в сарае велосипед.  Мама, как обычно, была на работе, отец ещё не пришёл. "Неужели опять пьяный вернётся?" - Подумал. Сестрички были дома, сидели в своей комнате, за столом, рядышком, о чём-то разговаривали.
  - Привет! Как дела, сестрёнки? - Спросил он, улыбаясь.- Где Лёня?
  - Ушёл куда-то, - ответила Алла. - Ничего не сказал.
  - Ну, ладно, - он повернулся и пошёл в свою комнату, лёг на кровать, сбросив туфли, закинул руки за голову, стал вспоминать встречу с Нею, подробно, по минутам, её взгляды в его глаза, её слова, движения, румянец, вспыхивающий на Её щеках...

     Открылась и вновь закрылась дверь. Пришёл Лёня. Он молча прошёл к столу, сел на стул и буркнул:
   - Привет!
   - Привет! - Ответил Робка. - Лёня, я сегодня виделся с Людой, и спросил её, есть ли у тебя шанс на взаимность... с нею...
   - И что она сказала? - Спросил Лёня, бледнея.
   - Она сказала, что нет, ты её одноклассник, ты ей - как брат, а в брата - не влюбляются... Это - её слова.
   - Она... точно так, сказала? - Спросил Лёня, впиваясь глазами в Робкины глаза.
   - Да! Точно так! - Твёрдо сказал Робка. - Можешь спросить у неё, если не веришь!
   - Да нет, зачем? - Обречённо ответил Лёня. - Я тебе верю.
   - Братишка! Ты прости меня! - Попросил Робка. - Я чувствую себя очень плохо... Мне стыдно перед тобой! И... я ничего не могу поделать... Она мне... очень нравится... И, ещё: я чувствую, что я ей тоже нравлюсь... понимаешь?

     Мы играли у них во дворе, были и другие мальчишки и девчонки, она почти всё время смотрела на меня... то бледнела, то краснела... Мяч всё время выпадал из наших рук... Ребята над нами смеялись... Потом я попросил её прокрутить песню, ну, ту: " Ты на прощанье мне сказал..." Она согласилась. Мы пошли к ней домой. Дома никого не было. Она два раза прокрутила мне эту песню... А потом я спросил про тебя... Что она ответила - ты уже знаешь... А потом она спросила: - Ты только из-за брата пришёл? - И такое у неё лицо было при этом... В общем... Я ей тоже признался, что и она мне очень нравится... Прости, брат! - Лёня, бледнея лицом, молча встал и ушёл, хлопнув дверью.
   Вскоре пришёл отец, пошатываясь, прошёл в свою комнату, разделся и лёг в постель, через несколько минут послышался храп.  " Слава Богу! - Подумал Робка. - Хоть маме настроение не испортит!"   
...Он уже спал, когда пришёл Лёня, разделся и лёг, отвернувшись спиной к брату.

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/01/10/1312