Письмо

     Уже пару недель как я перестал заглядывать в свой почтовый ящик. Я перестал ждать твоего письма. Перестал представлять, как оно лежит в холодном металлическом ящике, подписанное твоей рукой, с парой цветных марок, обрамленное рамкой из синих и красных полос.
     Именно эти полосы я каждый день высматривал в темноте ящика, среди всей прочей корреспонденции. Среди бесплатных газет, счетов за коммунальные услуги, за телефон, за интернет. Среди всех оповещений из банка. Среди всех прочих конвертов я искал единственный в цветной рамке. В рамке авиапочты.
     С утра я ехал в лифте, с мыслю о конверте. Представлял, как открою ящик, и увижу твое письмо. Но каждый раз я выходил из лифта, поворачивал на право по коридору, отпирал замок, вдыхал запах свежей бумаги, и разочаровано закрывал ящик, так и не найдя в нем твоего листа.
     Из о дня в день я возвращался домой. Я возвращался с работы, с футбола, с рыбалки, со свидания. Возвращался усталый, счастливый, голодный, радостный. Я шел домой сам, с друзьями, иногда со мной была девушка. В моих руках не было ничего, а порой я нес пакеты с продуктами, журналы, диски. Но все эти десятки раз, когда я возвращался домой, я неизменно проверял почтовый ящик. Я искал в нем твое письмо.
     Господи, ну неужели было так сложно написать это чертово письмо?! У тебя было три месяца! Девяносто два дня! Целая бездна часов, что бы написать мне! Но все эти тринадцать недель в моем ящике было что угодно, кроме твоего письма.
     Одно время я думал, что на почте что-то напутали, и все никак не могут доставить мне письмо. Я даже ходил справляться, и, разумеется, мне ничем не смогли помочь. Работник почти с пониманием посмотрел на меня, и посоветовал не терять надежду.
     Это звучало как шутка. Надежду? Надежду на то, что ты соизволишь написать мне это дурацкое письмо? Да ведь я даже понятия не имел, о том, что ты могла мне в нем написать! Как я мог вообще хоть на что-то наедятся?
     Тебе нужно было время подумать. Я согласился. Ты сказала что ответишь мне в течении месяца. Я насторожился, но согласился и с этим. Ты улыбнулась и ушла. Я остался в ресторане один, и долго думал. Я так долго пытался понять, что означала та грусть в глазах, с которой ты встретила мое предложение. Господи, я так долго пытался понять, от чего по моему телу пробежала дрожь, в ту минуту, когда ты на прощание положила руку на мое плечо.
     Но потом я злился. Я злился, когда пришел домой, и понял что тебя не будет рядом целый месяц. Злился на себя за то, что так долго ждал, так долго не мог решится. Я ждал два года до того вечера в ресторане! Меня терзали сомнения. Я присматривался к тебе. Искал в тебе недостатки. Но теперь-то я понимаю, что просто боялся.
     А тебя все устраивало. Ты словно и не хотела большего. И в тот вечер я безумно был зол не только на себя, но и на тебя. И за то, что ты не хотела большего. И за то, что мне казалось, будто ты меня использовала. И за то, что тебя не было рядом в тот вечер. За то, что ты не ответила мне.
     Пару дней я не выходил из дому, и все крутил в руках кольцо, которое в тот вечер хотел одеть на твой безымянный палец. Меня сводило с ума ожидание. На третий день я не выдержал, и позвонил тебе. Твой телефон был выключен. Позвонил на работу – ответили, что ты уволилась. Я обзвонил всех твоих подруг –никто ничего не знал. Я в чем есть выбежал на улицу, словил такси, и поехал на квартиру к твоим родителям. У меня не было сил звонить им. Я должен был их видеть. Видеть, с каким лицом они будут смотреть на меня.
     Твоей матери не было дома. Мне открыл твой отец. Он грустными глазами посмотрел на меня, и сказал, что ты мне напишешь. Он сказал, что ты в Штатах. Сказал, что будешь там еще долго. Я был готов разрыдается прям у него на глазах. Мне хотелось разбить голову о стену. Но он взял меня за руку, и без слов, горько улыбнулся. В его глазах что-то блеснуло, но я этого тогда не заметил. Я был в ярости.
     Все стало ясно. Ты решила меня бросить. Ты решила уехать, и не могла набраться сил, что бы написать об этом.  Я предложил тебе стать моей женой, а ты улетела, так ничего и не ответив.
     Раньше я и представить себе не мог, что способен так злится. Что способен так ненавидеть тебя.
     Через месяц я нашел себе другую. Именно нашел, а не встретил. После разговора с твоим отцом ярость и обида заставляли меня почти во всем видеть тебя. Я бы и раньше нашел себе девушку, но почти в каждой я видел что-то, что напоминало мне тебя. И я заполучил первую, которая не напоминала мне тебя.
     Это простая девушка. Она ни чем не примечательна. Мне хватало того, что с ней я мог меньше думать о тебе, и того, что она была со мной, не задавая вопросов, не упрекая меня в том, что я мало сплю и много пью.
     Но каждый день я проверял почтовый ящик. Сначала я думал отыскать тебя, но затем представил, что не перенесу встречи с тобой, после которой мы снова не будем вместе, и бросил эти мысли.
     Я успокоился быстрее, чем мог себе представить. Через два месяца я почти полностью вернулся к той жизни, какой жил до тебя. Хотя теперь все было пусто и как-то через меру ясно.
     Гнев ушел, и я смог спокойно размышлять о наших отношениях. Смог спокойно обдумать, почему ты решила меня бросить. Я не нашел ответа на этот вопрос. И тогда меня начали беспокоить тяжелые мысли. Когда эгоизм обиды отступил, мне начало казаться, что я что-то упускаю.
     Каждую ночь я без сна вспоминал тот вечер в ресторане, когда я сделал тебе предложение. Разговор с твоим отцом. И все то, что было за неделю перед этим. Ведь все было идеально. Почему ты решила уйти?
     Однажды под утро я проснулся от какого-то кошмара. Я пошел на кухню, выпить воды. В то время я уже реже думал о тебе, но все же твой образ не покидал моего сознания. Я выпел воды, пошел в кабинет, и достал твое фото. И на удивление для себя заметил, что оно больше не вызывало тоски. В замен ей в груди росла глубокая и томная боль.
     Это чувство все нарастало, и я не находил себе места.
     Решил снова наведается к твоим родителям, но никого не застал. В этот раз соседи сказали, что они куда-то уехали еще месяц назад.
     Затем пару ночей я не спал. Сотни раз прокручивал в голове воспоминания из ресторана. До дыр затер твой образ, и все никак не мог понять, о чем грустила ты в тот вечер! И о чем так беззвучно, но настойчиво, говорила мне твоя рука. Вспоминал тихую, горькую улыбку твоего отца, когда он взял меня за руку. И тут мне почудилось, что на его глазах блестели слезы!
     Слезы! Не жалость ко мне. Не издевка! А горькие, отцовские слезы! Полные горя и переживания!
     И его голос. Тихий, усталый, полный леденящего спокойствия. Словно ему нечего терять. Словно ему уже нечего терять. Голос смеренной безысходности. И взгляд неукротимого отчаяния.
     А потом я вспомнил, как ты за месяц до моего предложения, спросила, что бы я делал, если бы тебя не стало. Я тогда отшутился, а ты так посмотрела на меня, что мороз пробрал мои кости.
     Вспомнил и то, как весь последний месяц ты отказывалась ходить в гости, в рестораны, в кино. Как ты тихо просила пойти прогуляться в парке. Вдвоем. Только ты и я. Как ты везде носила с собой фотоаппарат, и фотографировала нас на каждом шагу. Как ты весь месяц вязала мне свитер, а к ужину старалась каждый день приготовить что-то новое.
     Вспомнил, как ты хотела, что бы я купил нам собаку. Ты говорила, что она мне поможет. Я тогда не обращал на это особого внимания. Просто думал, что ты хочешь сделать мне приятно. Ведь я давно хотел собаку. А ты их не любила.
     И только теперь я понял - ты хотела, что бы я ее купил не нам, а себе.
     Наконец я вспомнил и то, как ты предложила заказать через интернет пару ящиков шотландского виски. По двадцать пять бутылок в каждом ящике. Ты тогда сказала, что это намного дешевле, чем покупать у нас в магазинах по одной бутылке. А я в толк взять не мог, зачем покупать так много дорогого алкоголя. Мы бы его с тобой и за десять лет не выпили.
     Мы бы с тобой не выпили. А я один почти все за эти три месяца выпил.
     Ты точно знала, что я начну пить, когда ты уйдешь. Ведь до этого я особо не пил, разумно полагать, что я бы начал искать выход в этом. Так и случилось. А ты не хотела, что бы я убивал себя чем-то дешевым. Конечно, наивно полагать, что дорогой алкоголь в больших количествах менее вреден, чем что-то подешевлее. Но разве не в наивности проявляется забота? Разве не в наивном стремлении во всем оградить любимого человека от опасностей и неудобств?
     Недавно я все это вспомнал, и про это думал.
     А вчера я достал из шкафа очень дорогие, швейцарские часы, которые ты мне подарила всего за неделю до моего предложения. Я их перестал носить в тот день, когда первый раз поговорил с твоим отцом.
     Как-то когда ты мне их дарила, я не особо задумывался, зачем это. Ты сказал, что это знак твоей любви, на память. А я лишь подумал о том, что дарить часы – плохая примета. К расставанию.
     Теперь я знаю, зачем ты дарила мне эти часы. Теперь я буду носить их всегда.
     Вчера я еще вспомнил о том, какой нежной ты со мной была последний месяц, который мы провели вместе. Ты всегда была нежной, но этот месяц - особенно.
     А главное я вспомнил, как ты на меня смотрела. Как просила рассказать, о чем я думал, когда впервые тебя увидел. Как ты, молча, с бесконечным вниманием, слушала мои воспоминания о наших первых свиданиях.
     И как ты уходила от любых разговоров о будущем. Ты не хотела говорить про отпуск, про то, что мы можем подарить твоим родителям на годовщину свадьбы. Я думал, что тебе просто не охота планировать. Что тебе скучно будет жить в будущем, которое до мелочей спланировано.
     Так я думал еще вчера.
     Сегодня я узнал, что говорить о будущем ты не хотела потому, что будущего у тебя уже не было.
     Сегодня утром ко мне пришел твой отец. Он пришел очень рано. Я открыл ему, и меня встретил погасший взгляд. Он смотрел на меня, и мои колени начали дрожать. Я уже знал, что он мне скажет. И он знал, что можно уже ничего не говорить. Он просто протянул мне конверт, и тихим, спокойным голосом сказал:
     -Приходи сын к нам в гости. Старухе совсем дико, да и тебе надоест в одиночку тосковать.
     Он ушел, а я все стоял в открытой двери, и держал в руках конверт.
     Простой конверт. Без марок. Без подписей, без штампов, и без красно-синих полос авиапочты. Простой, белый конверт. Конверт, с твоим письмом. Конверт, с твоим последним письмом. Письмом, в котором ты мне все объяснила. Письмом, в которое ты вложила всю свою любовь, свои страхи, свои раскаяния, свои прощания. Письмом, в которое ты вложила всю себя. Письмом, которое дошло ко мне не из другого конца мира, как я ожидал раньше. А с письмом, которое дошло ко мне с другого конца смерти. С того конца, в котором ты была еще жива.