Махатма. Второе Пришествие. 1

"Бросок Кундалини"

Как всем прекрасно известно, Махатма, больше всего на свете не любил хамства. Буквально физиологически не перенося никаких его проявлений. И если на каком нибудь официальном приёме, очередное  империалистическое или сепаратистское быдло начинало всё таки "троллить" или откровенно грубить, наш дорогой Махатма обычно делал так:
Сначала, едва заметным, отстраняющим жестом ладони давал знак своим людям не вмешиваться, затем делал медленный и глубокий вдох и такой же медленный и глубокий выдох, после чего его корпус, упокоенный в падмасане, начинал плавно раскачиваться по минимальной амплитуде в такт мягкой пульсации, задаваемой восстающей внутри него энергией Шакти, или - мистической змеи Кундалини, сокрытой в Лотосе, защитнице индийского народа...

При этом, будучи убеждённым пацифистом, взгляд свой, Махатма обычно в такие минуты концентрировал на переносице оппонента, между налитых бычьей кровью, беспардонных, до пошлости буржуазных и озлобленных глаз хама. Как это связано с пацифизмом? Просто: смотреть в глаза хамлу можно только при условии, если ты готов принять ответственность за его смерть. Чаще всего, такие социально полезные действия позволяли себе лишь почитатели Остальным, рекомендуется всё же следовать примеру Махатмы - подлинному эталону мудрости и терпимости. И что же делал Махатма?

Продолжая своё лёгкое, ненавязчивое покачивание и не сводя своего острого взгляда от переносицы негодяя (по которой, кстати, уже вовсю струился пот от наступающего, неопределённого, но тревожного предчувствия), он начинал тихо-тихо, на грани шёпота напевать себе под нос: "ОМ, Шанти, Шанти, Шанти...", постепенно увеличивая протяжность гласных звуков и наращивая амплитуду и ритмику своих покачиваний. В большинстве случаев, не приходило и минуты, такого действия, как из состояния своего обыденного хамства, оппонент был переведён в состояние "Приятия" (по терминологии Махатмы) или "начальной комплементарности". Внешне это выражалось в том, что корпус оппонента начинал тоже слегка покачиваться, в точности следуя ритмике и амплитуде корпуса Ганди, словно был связан с ним невидимым, тайным магнитом, а взгляд бывшего грубияна терял фокус и приобретал глуповато-доверительное выражение.
 
Сразу за стадией "Приятия", следовала собственно стадия "Толерантности" (ничего не поделаешь, любил наш Махатма это зарубежное слово), на которой раскачивание оппонента начинало приобретать довольно бесконтрольное состояние (в отличии от тела Махатмы, напротив, сбавлявшего ритм своих колебаний). Из носа или открытого рта оппонента частенько, при этом, свисала этакая неприятная нитевидная слюна.
 
И вот, наступал ключевой момент всей операции, а именно - перевод оппонента из состояния "Толерантности" в состояние, которое Махатма Ганди любил называть по разному. То просто "Беспредельная толерантность", то "Полнейшее устранение хамства", то, в моменты странной ностальгии по англичанам - "Фулль Бьютифуль Шанти", ну или же попросту «Мокша». Но официальным термином, который запомнился его приближённым, был – «Маха Самадхи». Иногда, шепчась между собой, они называли его «Махатма Самадхи». И приём, используемый Махатмой для введения оппонента в это состояние, является самой таинственной частью учения о Толерантности, которая дошла до нас лишь по счастливой случайности по чрезвычайно узкому инсайдерскому каналу.  Приём этот назывался «Бросок Кундалини».
 
Только самые близкие к Махатме люди успевали заметить, как в самый кульминационный момент этого процесса, когда уже казалось, что хам вот-вот окончательно потеряет координацию и рухнет, корпус Махатмы, словно молния, за ничтожную долю секунды подавался вперёд, и сухая, костлявая, тощая рука его наносила чёткий отрывистый удар в живот противника. Противник мгновенно выпрямлялся и замирал с каким-то запредельно озарённым выражением лица и закатившимися глазами. Махатма был гуманист и потому, прежде чем дать оппоненту окончательное освобождение, предоставлял ему погрузиться в сознание Парамапуруши, чтобы тот зрел в один миг всё живущее на земле человечество и, одновременно был каждым в отдельности. Затем, чтобы не мучить существо лишним раскаянием, Махатма переводил бывшего хама в сознание Параматмы, и разум и чувственность у того покрывала и пронзала всё сущее, была им. Махатма даровал невежде полное знание Вселенной, изъяв лишь из него неприятную память о том, каким ничтожеством тот был в своей последней жизни. А затем – вспышка, хлопок, и Полнота взрывалась, встречая Всевышнего... Но в этот момент к освобождённому несчастному телу уже успевали приблизиться смекнувшие ситуацию соратники Махатмы и уносили его прочь.
 
После каждого такого случая (а всем известно, что хамов всегда находится предостаточно), Махатма становился как-то по неземному грустным, даже слегка подавленным, много молился и всегда объявлял голодовку.
Но главное, что должны вы знать из всей этой истории, что Махатма никому не рекомендовал, даже категорически запрещал повторять за ним этот приём. И главная мораль, которую мы должны извлечь из этой истории, что оружием пацифиста является ирония, умаляющая и уничтожающая врага быстрее лазерного луча.
Поэтому в следующей истории пойдёт речь о том, как Махатма оказал добрую услугу Его Святейшеству Далай Ламе.»