Финк - легенда или подвиг?

История и политика. Эссе.

Вот ведь как бывает: случайно услышанное слово, обрывок фразы, и вот уже эта странная субстанция - твоя память – неведомо как, в одно мгновение перебрав сотни ассоциаций, вытаскивает звено за звеном целую низку воспоминаний. И ты можешь только сам себе удивиться – откуда я это знаю?

Первого января в шестом часу утра наконец отгромыхали последние петарды новогодних фейерверков. Карельский перешеек переходил из прошлого в будущее  еле припорошенный снегом при почти полном безветрии. Финский Залив, буянивший в предновогодние дни метровыми волнами, вдруг замер и лежал, прислушиваясь к себе и к тому, что тащит на своём буксире вплывший в него Новый 2012-й год.
Проделав последний обход территории по едва освещенным оранжевыми фонарями аллеям, я неспешно прощаюсь с пришедшим на смену бородачом и подхожу к своему дому.
В погашенных окнах кое-где переливаются отблески ёлочных гирлянд. Эти беззвучные блики на мгновение подкрашивают редкие снежинки, запоздавшие в поднебесье с прошлого года. Вот так падает прошлогодний снег…
Докуривая сигарету перед домофоном, и вспоминая, в каком кармане у меня ключи с чипом, я ещё раз дивлюсь чарующей тишине, неподвижности елей и сосен, да ещё тому, что проходящее невдалеке Приморское шоссе именно сейчас не шуршит, как обычно, шинами проносящейся мимо цивилизации, как будто само Время вдруг остановилось…

Жена и дочь сегодня будут давить свои подушки часов до десяти-одиннадцати. Я решаю им не мешать и устраиваюсь на кухне готовить кофе. Чашка кофе не помешает мне уснуть, едва голова коснется чего-то не очень твёрдого.
На кухне, как всегда, что-то тихонько бормочет радиоточка. Я не сразу вслушиваюсь в программу, но интерес просыпается, едва до меня долетает слово «Левитан». Передача посвящена знаменитому диктору.

Первая же осознанно воспринятая фраза меня покоробила. «Битва под Курском была первой победой Красной Армии в Великой Отечественной войне». Драсте вам! А битва под Москвой, Демянская и другие операции, наконец – Сталинградская битва?
И что это – всего лишь  неграмотность журналиста?
Затем речь пошла о том, что такая-растакая советская власть отняла у населения все радиоприёмники и люди поэтому собирались послушать Левитана вокруг уличных громкоговорителей…
И вот тут эта самая ассоциативная память выдала мне на-гора это слово: Финк!

Всегда приятно вспоминать такое знаменательное событие в жизни, которое связано с личной победой. Я тщеславен и моё тщеславие получает подпитку из памяти, когда я вспоминаю защиту своего дипломного проекта при выпуске из Ленинградской военной академии связи в 1968 году.
Я стоял перед комиссией, состоявшей из генерала и нескольких офицеров званиями до капитана. Десять минут максимум давалось на доклад и неограниченное время – для ответов на вопросы. Усердствовал капитан в лётной форме. Он вцепился в меня бульдожьей хваткой и раздражал вопросами по основам теории вероятностей. По своему содержанию моя дипломная работа была основана на математической статистике и статистической радиотехнике. Задавать вопросы по теории вероятностей – все-равно что пытать выпускника мехмата по таблице умножения. Мне же хотелось вопросов по сути моей разработки.
Рядом с генералом сидел немолодой полковник с закрытыми глазами. После третьего или четвертого вопроса капитана этот полковник, не открывая глаз, тихо произнёс:
- Выдающийся.
Генерал тут же объявил:
- Вопросы прекращаются, дипломант свободен.
Этим полковником был легенда нашей академии академик профессор Лев Матвеевич Финк.
«Выдающийся» - это высшая оценка за дипломную работу. С такой оценкой секретная работа не уничтожается сразу после защиты, а помещается в секретную часть фундаментальной библиотеки академии. Ну, как мне было не возгордиться собой!
Впрочем, на мою биографию этот факт почти не повлиял, кроме памятного 1980 года, когда на меня были готовы документы для увольнения в запас. В тот год наша часть из полка преобразовывалась в бригаду и приехавший на должность комбрига полковник зашел вечером ко мне домой.
- Станислав Иванович! Я на твоей дипломной работе строил свою… Подумай, я бы хотел, чтобы ты задержался на службе, пока я буду поднимать бригаду. Сам знаешь, передать твою лабораторию некому.
Так я прослужил лишних два года, а в 1981 побывал в Афганистане командиром разведывательной мангруппы…

Однако вернемся к Финку и к событиям второй мировой.

Слушатели первых курсов академии связи, как и студенты всех вузов всех времен, жадно впитывают присущие этому вузу и его профессорам легенды и слухи, вплоть до анекдотов.
В 1964, заканчивая первый курс, я узнал, что выпускники, которым предстоит защищать дипломы, с опаской говорят о том, что в комиссии будет какой-то Финк.
- А кто это – Финк?
- О, Финк – это голова!
От слушателей факультета радиосвязи все знали манеру профессора – слушать с закрытыми глазами, задавать единственный вопрос по существу и выносить непреложный вердикт…
Постепенно я узнал кое-что и  о самом Финке.
В 1942 году он был награжден Сталинской Премией первой степени, орденом «Знак Почета». Геббельс назвал Финка «личным врагом фюрера».
Один из преподавателей нашей кафедры объяснил: Финк с другими соавторами создал устройство, позволившее вести антифашистскую контрпропаганду на радиоволне Берлинского радио. Устройство работало так, что все пеленги шли не в сторону нашего передатчика, а в направлении немецкой вещательной станции.
- Представляете, Геббельс говорит «Наши войска сократили линию фронта», и тут же английский диктор с помощью устройства Финка комментирует «… и будут сокращать эту линию до самого Берлина». Ну и так далее. Отстроиться или заглушить помехой этот голос невозможно, ведь передача состоялась на радиоволне Берлина или другой местной немецкой вещательной станции.

В своих дневниках сам Геббельс писал: «Вмешательство московской радиостанции в передачи немецкой радиостанции продолжается беспрерывно и производит крайне неприятное действие»
Он собирает совещания специалистов - выработать энергичные меры борьбы против этого.
Но тщетно. Геббельс уязвлен и делает следующую запись в дневнике: «Голос по радио из Москвы, вмешивающийся в наши радиопередачи, всё ещё слышен. Постепенно это становится публичным скандалом. Все в Германии об этом говорили. Публика постепенно начала видеть в этом нечто вроде спорта и наблюдала внимательно, сумеем ли мы опередить технику большевиков».
Опередить «технику большевиков» не удалось. Попавшие под атаку советской контрпропаганды немецкие и финские радиостанции были вынуждены прерывать свои радиопередачи.
Однажды немецкий диктор сорвался и с досадой заявил:
- Мы вынуждены прекратить передачу. Русские не умеют воевать, они умеют только хулиганить.

Сейчас читатель может набрать в поисковой системе Интернета «Л.М.Финк», получить всю его биографию и подробное описание изобретения учёного.
Тогда, в 60-е, прочесть что-либо о самом Финке было негде. Но, как оказалось, всё, что коллеги Льва Матвеевича о нём рассказывали, оказалось правдой. Хотя и легенда оставалась легендой…

25 июня 1941 года на третий день войны ЦК ВКП(б) принял постановление «О сдаче населением радиоприёмных и радиопередающих устройств».
Сразу оговорюсь: аналогичные постановления с началом войны были приняты Германией и Великобританией, так что эта мера не была советским изобретением.
Одной из важнейших целей такой меры полагалось избежание паники среди населения, особенно вызываемой пропагандой противника. 
История войн ХХ века и нынешних «революций» многократно подтвердила своевременность подобной меры.

В Германии для населения был выпущен «народный радиоприёмник», способный принимать сигнал только от мощных местных радиовещательных станций. За круглую форму и отверстие посередине этот приёмник в народе прозван «Мордой Геббельса».
И вот из этого приёмника звучали голоса антифашистов!

А в СССР?
У нас была ещё до войны организована и доведена до самых удалённых деревень система уличных громкоговорителей и проводных радиоточек в квартирах с динамиками-"тарелками". В такую систему никакой провокатор паники проникнуть не мог.

Лев Матвеевич Финк, автор серьёзных работ, имеющих протяжение в будущее, долгие годы работал под завесой тайны. В 80-е он попал в опалу после того, как его дочь уехала из СССР.
Здесь нас удивить трудно – «нет пророка в своём Отечестве»…

Готовя эту статью, я заглянул на один форум. Там группа читателей из Канады утверждала, что Геббельс говорил своему народу правду, и что изобретение Финка и его товарищей никакой роли не сыграло. Мол, немецкий народ верил только Геббельсу и своему фюреру.
Я не собираюсь вступать в полемику с этими людьми. Победа своё слово сказала, и советская контрпропаганда эту Победу тоже приближала.
Кстати, после победы «верное фюреру» немецкое население в одночасье сдало новым властям всё эсэсовское подполье. Но это уже другая история.

Однако, надо идти спать – организм запоминает недосып. Я выхожу на балкон. Сказка кончилась. Проснулось Приморское шоссе и слегка пошумливает Залив. Светлое время дня уже отвоевало минут двадцать, но этого мало, и фонари ещё горят.

А здорово тогда Лев Матвеевич Финк заткнул того капитана! Так и я был хорош, и впереди сияла карьера… нет, эту мысль я продолжать не хочу, не стоит портить настроение в первый день Нового Года!