Искатели приключений. гл. из а. б. пов. Кружение л

               
    После такого закидона, я решил к штанге не подходить, пока не появится желание заниматься. Прошло дня три.  Днём я  сидел в фургоне своего подвижного узла связи, болтал с радистами, стучал на ключе, тренировался в приёме. В общем, то лафа. Никто меня не тревожит службами, дежурствами, как и обещал Сорокин. Только иногда по графику, я патрулировал с двумя солдатами по дорожкам  находившегося рядом парка. Это было в высшей степени не обременительно, просто гуляние. После выиграша чемпионата Армии, мне на погоны повесили ещё одну ,,соплю”, как у нас неуважительно отзывались о лычках сержантов. Теперь я не младший сержант, а просто сержант.
   - Эй, спортсмен, - окликнул меня в коридоре Борька Савельев. – Хватит тебе в своей каморе запираться. Давайка-ка вылазку сделаем сегодня вечерком в какой нибудь ,,гаштед”. Посидим, коньячку плеснём за воротничок. Завтра выходной. Вот я сегодня дежурство своё сдам и хильнём. А? Как ты? – он испытующе смотрел на меня. - Хватит тебе свою железяку поднимать, надорвёшся, горбатым станешь. – он улыбнулся - Чемпионом мира всё равно не будешь.  Переоденемся в гражданку, возьмём с собой Мишку Малёванного и вперёд. Может  немочек каких подцепим. Ну, забито?
    Я задумался. В самом деле скучновато мы живём. Небольшая встряска пожалуй не повредит.    Согласился.
    Стоял конец августа, но дни и вечера были на удивление тёплые. Переодевшись в гражданскую одежду, мы пройдя по  древнему Вурценовскому парку с его  бесконечными  аллеями, засаженными самыми разнообразными деревьями, от клёна, липы до бука и дуба, мы вышли на вечернние, залитые разноцветными  рекламными огнями, улицы Вурцена. Чтобы быстрей потом вернуться в часть, далеко в город решили не уходить. Наткнувшись на небольшую кафешку или как у немцев принято называть ,,гаштет”, мы сели за   свободный столик, подозвали кёльнера и заказали большую семисотграммовую бутылку коньяку за 10,50 марок и по по пятимарочной свинной отбивной. Столиков в кафе было штук восемь, за которыми  спокойно и чинно, ведя неторопливые разговоры, покуривая сигареты и потягивая из больших кружек пивко, сидели пожилые и  средних лет немцы.
  ,,Аin moment! – обещанный официантом, оказался весьма продолжительным. Приготовление   отбивных требовало достаточно много времени, поэтому мы взяв у бармена по паре бутербродов, решили приступить к делу.
    Немцы исподтишка, наблюдают за нашими действиями, и когда мы разлив весь коньяк в пивные кружки и дружно треснув ими, не отрываясь выдуваем  содержимое в один приём, раздаются дружные аплодисменты, удивлённые и восхищённые возгласы. Один из пожилых немцев, что-то восторженно  прогундосив себе под нос,  срывается из-за своего столика и подбежав к стойке бара, покупает большую бутылку коньяку. Торжественно ставя её нам на столик, не менее торжественно произносит: - Entshculdigen  Sie bitte! Present. Noch ain mall. Prosit! Prosit!
   Немцы за столиками дружно и радостно зааплодировали, предвкушая новую картинку с выставки, где три идиота будут снова демонстрировать свои способности пития благородного напитка русской меркой. Коньяк, к которому они относятся с огромным уважением и пьют из специальных коньячных рюмок микроскопическими глотками, растягивая удовольствие на часы, должен исчезнуть в русских лужёных глотках в несколько мгновений.
    Мы, поклонившись,   вежливо поблагодарили и   пожали  руку нашему спонсеру.      
Подскочивший кёльнер с улыбкой поглядывая на нас, поставил на столик перед каждым, большие овальные блюда, покачал головой, и что-то неодобрительно   бормоча, отошёл к стойке бара,  принёс и положил каждому на салфетку ножи и вилки.
Коснусь вкрадце описанием содержимого принесённого блюда которым я не раз наслаждался потом.
    В большом отделении, заманчиво  соблазняя золотистой корочкой, лежала огромная свинная отбивная с косточкой. В другом была горкой положена жареная картошечка ,,фри”. В соседних отделениях был какой-то соус, зелень, зелёный горошек, нарезанные кружочками помидоры.
    Мишка Малёванный сунув нос в блюдо и осмотрев его с сожалением произнёс:
- Жаль, солёный огурчик не положили.
Я рассмеялся, вспомнив известный анекдот о русских в ресторане:
      -Да, Миха, только русские, выпив коньяк, закусывают его солёными огурцами, а потом бегают по стенке и потолку. Ты наверное тоже   показал бы этот финт закусив  огурцом. И ладно, что нет его.
 - Эй, мужики, - произнёс Борька, - наши друзья заждались демонстрации. Поехали, что ли.
Мы разлили  коньяк, встали и обратившись в сторону аудитории, дружно подняли свои кружки: - Prosit!- и демонстративно-медленными глотками высосали содержимое.
    - Prosit! Prosit!-закивали  головами немцы, зааплодировали.
Первая выпитая нами весьма приличная порция в 250 граммов на рыло, сделала своё гнусное дело. Стены кафешки начали своё медленное  вращение. Столики с сидящими немцами были весьма не стабильны в своей устойчивости, лица присутствующих начали расплываться. Дополнительный прицеп в 250 треснул по башке ещё ощутимее. В голове начался звон. Стены убыстрили своё вращение.
    - Братцы, - бормочу я тихонько, - я начинаю ехать! Нам бы  поскорее отсюда  свалить. Хороши мы будем, если   сейчас размажемся здесь. Начали орлами, а закончим лягушками-квакушками. Как-то нам продержаться бы.
    - Я тоже  плыву, скоро  запою!  - это Борис.  – Надо быстрей всё смести со стола, и валить, пока не легли здесь.
    - А я, братва, вроде ничего, могу пока всё конто..кронто…тьфу ты, кон-тро-ли-ровать…во! – заплетающимся языком, с набитым ртом, произнёс Мишка.
Действительно, он выглядел, пожалуй, получше, чем мы с Борисом, бодрее и энергичнее расправляясь со своей  отбивной. Мы приналегли и через десять минут, создав иллюзию некоторой устойчивости в ногах, попрощались с немцами.  Те, вероятно, получили немалое удовольствие,  наблюдая за действиями русских алкашей.
    Выйдя на ночную улицу и войдя в парк, мы, обнявшись втроём и поддерживая друг друга, почесали в расположение части. Ориентиры ещё потеряны не были. Хотелось петь и долго не раздумывая, мы затянули гнусными голосами нашу исконно русскую ,, Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка тёмная была…” Надолго нас не хватило, скоро мы начали путать слова, а так как поорать очень хотелось, завопили ,,Ревела буря, гром гремел…” Мы вдохновенно выводили рулады, медленно, зигзагами продвигаясь по дорожке парка.
   - Стой, орлы! – шикнул Малёванный останавливаясь. Мы покачиваясь остановились. – Справа по борту я наблюдаю трёх прекрасных нимф. Пошли знакомиться.
Редкие фонари весьма слабо разгоняли ночной мрак и как он там, в полутьме, углядел сидящих на скамейке этих нимф, да ещё и прекрасных, не понимаю. Я орал и вообще шёл, закрыв глаза, поддерживаемый с обеих сторон моими друзьями.
    Мы галантно, насколько это было возможно в нашем состоянии, расшаркались, представились и с трудом уселись вшестером на скамейке. В полутьме лица сидящих немок просматривались с трудом, и никак невозможно было понять, молоды они или не очень, красивы или уродливы. Но по резвости их разговора, постоянному смеху и хихиканью, можно было сделать вывод, что они молоды. Борис, весьма неплохо владеющий немецким языком, был за переводчика. Где-то и мы с Мишкой вставлялись в разговор, вспоминая знакомые слова.
    Сидеть вшестером на скамейке действительно было неудобно, и  через несколько минут две нимфы устроились на коленях у Бориса и Михи. Через пару минут начались поцелуи, а ещё через минуту  я остался на скамейке вдвоём с некой фроляйн, лица которой я никак не мог разглядеть.    Друзья увели своих новых подруг в неизвестном направлении.
    Мне хотелось спать и я, под шумок, откровенно подрёмывал. Моя прекрасная леди   начала тормошить меня, прижимаясь и шепча  что-то на ухо. Потом  вскочила и, ухватив меня  под руку, потащила куда-то. Я в полусне не очень-то и сопротивлялся, куда ведёт, зачем ведёт. Где-то на задворках пьяного, полуотключённого сознания я понимал, что мужчина с женщиной наедине, ночью, должен исполнить предначертанное самой природой.   Вероятно, это самое она и шептала мне,  жарко дыша в ухо.
    Продравшись, почти в слепую, через какой-то кустарник, мы оказались на небольшой поляне. Нимфа моя бросилась на траву и лёжа, задрав ноги, стянула с себя трусики.   Сквоь тучи начала просвечивать луна, и я достаточно отчётливо увидел очертания белых разведённых в стороны и призывающих, манящих к себе ног.
    - Komm, komm ia, main froind! – нежно шептала моя пассия. Через   мгновенье, я оказался между её ног и вошёл в неё. Она страстно застонала и крепко  прижала меня к себе. Сколько продолжалось это действо не знаю.Знаю   только, что я устав, через какое-то время, заснул на ней и очнулся от её поцелуев. Осознав, в каком положении я нахожусь, резво приподнялся на руках, осматриваясь. И в этот момент вышла из-за туч полная луна, осветив всё вокруг и нас с моей подругой, дав наконец мне возможность рассмотреть лицо той которая  предоставила в моё распоряжение своё тело.
    - О, main Got! – простонал я увидев лицо девушки. Нет, это была далеко не девушка. Женщина в расцвете сорокалетнего возраста. Для меня это был шок.
    Я, по сути, ещё мальчишка, возлёг на женщину старше меня лет на двадцать. Фу, как нехорошо, как неприятно, противно. Я, почти протрезвевший, вскочил и, натянув штанчики, как молодой олень помчался прочь. Напрасно женщина кричала мне во след что-то о любви, о коньяке, которым она будет поить меня, и любить, любить, любить. Нет, не надо мне её любви, мне бы благополучно в часть свою вернуться. Часы на руке показывали три часа ночи.
    Через КПП не пропустят, значит, придётся воспользоваться нашими тайными лазейками. Но всё закончилось благополучно, если не считать некой гадливости и опасения, что для меня это приключение может окончиться весьма плачевно и придётся познакомиться с санчастью.  Однако пронесло.
     продолжение следует...