Глава 12 - Эпицентр

Около 11-и или полуночи вернулись соседи – по обыкновению, пьяные. Но, видя, что я уже сплю, они повели себя неожиданно тихо и сдержанно, и вскоре выключили свет и куда-то свалили. Потом пришла одна из соседок – тоже за штопором, что ли?.. – шумно порылась в чьей-то тумбочке, увесисто хлопнула меня по грудине и выдохнула облачко перегара:
- Пошли с нами бухать!..
Я, не просыпаясь, открыл глаза, выпростал из своего кокона руку (рука натурально дрожала от злости!) и что-то ей ответил, отчего она поспешно выбежала прочь, чуть не забыв выключить свет.
На самом же деле я находился далеко оттуда – в том странном мире, где прекрасно уживались наука и магия, самолеты и весельные галеры, артиллерия и лучники…
Там вечерело, и стоял мертвый штиль. Северный и Южный флоты с берега выглядели не так внушительно, как с воздуха, но зато исполинские норикские броненосцы казались еще более огромными и еще более грозными. Бронированные громадины, ощетинившиеся разнокалиберными орудиями; с высоченными боевыми рубками; с дымовыми трубами под стать заводским… Матросы на их палубах казались поистине микроскопическими существами.
Были ли подобные корабли на Земле?.. Я сомневался. Земные броненосцы казались бы рядом с ними малыми детьми. Разве что только современные авианосцы могли бы поспорить размерами с этими плавучими крепостями. «Интересно, а как бы выглядел норикский авианосец, если бы его захотели построить?..» - подумалось мне. Но авианосцев на Гроне не было. В них просто не было нужды.
В этом мире, как и на Земле, случались войны, вооруженные конфликты, революции. В нем бывали и злые правители, и преступники, и лжепророки… Но здешние войны никогда не были такими долгими, кровопролитными и ожесточенными, как земные. Война и гонка вооружений никогда не превращались в самоцель. Истребление и разрушение не приобретали спортивного интереса. 
Кроме того, государства крайне бережно относились к природе – и потому технологии развивались совсем другими темпами и в совсем других направлениях. Страны не навязывали друг другу своих идеалов и образа жизни – и потому культуры разных государств Грона были гораздо разнообразней и своеобразней, нежели земные. Иной раз можно было увидеть преспокойно соседствующие «средневековые», «стимпанковые» и футуристические страны…
Самым большим кораблем был, бесспорно, норикский флагман «Мимир». С него как раз спускали мотобот, не уступающий размерами небольшой военной галере. Другой мотобот с пыхтением шел к берегу, обгоняя длинные глаупольские вельботы.
Я шел по берегу в сопровождении трех офицеров и мрачного чародея. Мы миновали нескольких моряков, что-то выгружающих из баркаса.
- Ты видел?.. – прошептал кто-то из них. – Это был Рой Сэль-Э-Мар!..
- А кто это?..
- Ну вон, в фиолетовом плаще!..
- Нет, а кто это вообще такой?..
- Ну ты даешь!..
Я был несколько польщен этим шепотом. Рой Сэль-Э-Мар – это был я. А точнее, мой «брат» с Грона. Раньше я не помнил его имени – но при первом же упоминании вспомнил. Да-да – именно так его звали. Рой – что значит «король. И Сэль-Э-Мар – что значит «небо-и-море». Сэль-Э-Мар и раньше был достаточно известен – но в последнее время, после совета адмиралов и каких-то других, неведомых мне событий, его начали узнавать и приветствовать встречные на улицах.
Мы прошли через пещеру, стены которой были разрисованы охрой и покрыты лаком, поднялись по крутой лестнице, вырубленной в красноватой породе и оказались на аккуратной небольшой площадке, обнесенной деревянными перилами. У перил поблескивал телескоп на высокой треноге, и два солдата в зеленых тюрбанах несли караул около него. Они низко поклонились нам.
Один из офицеров (на нем тоже был зеленый тюрбан) что-то сказал дозорным и те, снова поклонившись, удалились в какой-то тоннель, примыкавший к площадке.
- Как видите, арконте, нам пришлось практически превратить эти скалы в крепости, - произнес пожилой офицер в черном мундире с эполетами. – Естественные пустоты и расщелины соединили ходами, укрепили, пробурили шурфы, вырубили лестницы… Здесь есть казармы, склады, лазареты, казематы…
- Но пойдемте же… - раздраженно перебил его волшебник, сверкая моноклем.
Мы подошли к перилам. Перед нами открывался вид на долину, с трех сторон окруженную бурыми горами. Прежде здесь было идиллическое, пасторальное место…
Теперь посредине долины словно вырос огромный призрачный цветок: полупрозрачный энергетический сгусток на тонком стебельке висел там…
- Да он же просто гигантский! – удивился я, рассматривая это нечто через телескоп. – И это притом, что он в закрытом состоянии!..
- Неизвестно, каких размеров он достигнет, когда раскроется, и поэтому мы стараемся держаться подальше от него, - пояснил один из офицеров.
Добрая половина долины была перерыта окопами, перепахана сотнями ног и колес. По ней маршировали строи солдат, издали похожие на муравьиные колонны. Как жуки, ворочались землеройные машины. По одной из проторенных дорог тащился караван из верблюдов и ишаков, груженных ящиками и тюками. От полевых кухонь поднимались ровные аккуратные столбики дыма. По окружности вокруг эпицентра возвели причудливые вышки, увенчанные кристаллическими коронами – они должны были блокировать и поглотить волну тьмы, если таковая появится.
Я навел телескоп на один из окопов. Из окопа суетливо вылезали бойцы в серых мундирах и синих колпаках – вылезали и выстраивались в очередь перед офицером, сидящим на складном стуле с открытой сумкой на коленях. Этот офицер (видимо, военврач), сверяясь со списком, выдавал солдатам некие баночки.
- Удалось ли подобрать лекарства с наиболее продолжительным эффектом? – поинтересовался я.
- Нет… Мы выдаем солдатам только самые слабые транквилизаторы, чтобы их эффект не сказался на боеспособности, - ответил маг, нервно теребя поле шляпы. – Но мы нашли более эффективную меру борьбы с психическими атаками. Мы отбираем в передовые отряды лишь наименее чувствительных людей.
- Чувствительных отправляем в тыл, - продолжил офицер. – Кроме того, выяснилось, что существуют целые народы с низкой, очень низкой и даже отсутствующей чувствительностью.
- И кто же это?.. – Я прошелся взглядом по долине. – Вижу норикские войска… Вижу багхастанские…
- Норикские солдаты малочувствительны. Кроме того, их оружие обладает страшной убойной силой – и оно может сильно помочь нам в случае прорыва. Жители Багхастана, как выяснилось, вовсе нечувствительны – и теперь к нам на помощь идет десять кораблей с багхастанскими полками. Также очень низка чувствительность и у народа салюбери – но, увы, они прекрасно воюют лишь среди лесов и болот, а здесь от них будет немного толку. Еще много малочувствительных среди морских людей Антиура – их десантные корабли прибудут завтра.
- И каковы будут действия в случае прорыва?
- Мы не знаем, с кем или с чем мы можем столкнуться, но пехота и легкая артиллерия будут сдерживать противника, покуда это будет представляться возможным. В крайнем случае они отступят через тоннели и каньон. Затем корабли и тяжелая артиллерия откроют массированный огонь по долине…
- Смогут ли тоннели и каньон обеспечить отступление такого количества людей?.. – усомнился я.
- Также для отступления будут использованы воздушные суда. Пока что мы не имеем возможности расположить воздушный флот в непосредственной близости от эпицентра – но инженерные войска уже заканчивают постройку аэропорта. И в скорости Объединенный воздушный флот будет размещен в двух милях отсюда.
- Если вы не успеете или не сможете вывести отсюда людей, - мрачно заметил я, - морфлот и артиллерия перепашут их вместе с врагом! Как известно, снаряды не видят, куда летят, и не выбирают, куда падать…
- Мы не можем учесть всего подготовиться одновременно ко всему! Эта операция беспрецедентна!..
Я снова взглянул через телескоп на исполинский росток, пробившийся из зеленой земли. Чем-то это напоминало цветок розы – только вместо лепестков у него перекрывали друг друга слои текучей энергии. Разнонаправленные потоки, словно текущие по невидимым выпуклым поверхностям… Это зрелище гипнотизировало, завораживало – и в то же время вызывало сильную неприязнь.
- Приближаться к нему – на данный момент безопасно. Уровень психического давления рядом с ним минимален… Мы не знаем, почему… - говорил маг с моноклем, но его слова звучали все тише и неразборчивей, а иной мир перед моими глазами темнел и исчезал, как дым…
Я возвращался к обычному, физиологическому сну.