Ч. 2. , гл. 9. амбивалентное

Поляризация окружающего пространства мистически достигает предела. Могу поспорить, что это не одни лишь мои установки: ожидание разоблачения и осуждения. Мир ненавидит любовников, ему невыносимо представить это их омерзительное плоское  и плотское счастье.
Художники от «Эврики», две столичные дамы,  устраивают мне настоящую тайную фотосессию с какого-то уик-энда, трудно ненамеренно «подсечь» столько неудачных моментов – все эти бретельки на плече при сползшей блузе, неудачный ракурс и ещё  всяческий невообразимый компромат, столь бросающийся в глаза всем женщинам. Светило на снимке   прекрасен, только глаза закрыты – тоже намёк: спит днём. Короче: «стенгазета» удалась!  Приходим в редакцию с подругами и просим снять этот номер, но Цезарь присутствует при  «разборке» и ухмыляется, что на снимках я «пикантна».
Моя соседка Римма со мной  почти не разговаривает и с трудом дежурно улыбается – я столь низко пала в её глазах. Понятно,  куда я мышью бегаю ночами и являюсь под утро –  явно не просто  на ночных заседаниях «Эврики» задерживаюсь.  До того, как это сделалось очевидным и ей,  она мне читала стихи о собственном браке: «Фатальное врастание друг в друга», но признать, что, кроме брака есть ещё форма взаимоотношений,  категорически не способна, она не может меня гневно отчитать, всё ещё уважая во мне профессионализм, но порой бросает на меня  такие горячие  укоряющие взоры, что от них  стыдливо краснею.
Несколько раз солирую в  командных выступлениях, не боюсь сцены, добиваюсь  и персонального «соло», знакомя аудиторию с методом «колобка», который заключается в  привнесении сверхсмысла при интерпретации.  Доказываю, что можно ни строчки не поменять, ни даже единой запятой, но прочесть путём герменевтики сказку, к примеру,  с точностью до наоборот – контрастно. Противоположны  смыслы  – «трагедия обманутого доверия» (Шекспир) или же «за что боролся, на то и напоролся» (прокурорский контекст).  –  Мне жмет руку сам автор семинара В.В. Репкин. 
 Светило издали наблюдает сдержанно и беспристрастно, но под его ласкающими взглядами во мне ещё долго  не стихает вдохновение – что-что, а тут пика достигать умею: по сценарию обнимаю даже Цезаря с двусмысленным предложением от себя лично, не интересуется ли он Мандельштамом? – всё забавно и  претендует на  интеллектуальный юмор. Прямо со сцены попадаю в юные полу объятия Бориса Г., целующего мне руки. Он из свиты Его Величества, безусловно,  из сочувствующих и принимающих меня, что большая редкость в нашем окружении.  Это – левая рука Светила. Есть ещё правая – Дима К., будущий финансовый директор «Школы развития», категорически не видящий во мне смысла, испытывающий непреодолимую антипатию, и оттого общающийся со мной принуждённо – официально.  Оба этих молодых человека, гораздо более юных, чем я по возрасту, но  куда сильнее меня интеллектуально, ещё окажут непосредственное влияние на мою судьбу, будучи вовлечёнными в сюжет  моих взаимодействий с их  шефом и «боссом».
А вот что перенести гораздо труднее – прямые выпады  завуча  - «замши»   Светила  из его столичной реальности, ситуативно  выпавшей в «экс» не по своей воле. Иногда она позволяет себе публичные  словесные прения, непосредственно адресуя весь свой праведный гнев ко мне одной с претензией на содержательность обличений.  Авторов таких   «наездов»  в детстве  называла «санитарами леса», особенно сейчас ассоциативно  напрашивалось всё то же: «Мы с Тамарой ходим парой, мы с Тамарой санитары!» (А. Барто) Светило со мной наедине только посмеивается: «Прости ей женскую неудовлетворённость!» Или интересуется всерьёз: «А что, здорово она тебя искусала?»
Главное, что ему в голову приходит теперь: зачем  он эту связь затеял когда-то? Хотел, чтобы держать всё под контролем, так как это удобно, тогда называл себя «подлецом», или же это у него само собой из любопытства вышло?  Стараюсь не обсуждать с ним его женщин, уклоняясь от всех оценочных суждений. Помню урок!  Недавно сморозила глупость при Цезаре, и он не преминул меня тут же «умыть», заступившись за свою любовницу: «Поздравляю Вас, Светлана Станиславовна! Вы без году неделю знакомы с Э.Н.Ш., а уже вынесли суждение обо всей её богатой личности!  Ваша скоропалительность столь  смела! Браво! Я Вам аплодирую стоя!!» Цезарь ко мне благоволит и не часто смущает таким образом, а я благодарна ему за науку. Без обид.
А что до женского соперничества,  то случайно становлюсь свидетелем телефонного разговора  в холле гостиницы  нашей  со Светилом   общей  «подруги», которая ласково щебечет с мужем, назначая дату своего возвращения: «Встречай меня, Женя, обязательно!» А только что она имела наглость демонстративно  презрительно фыркнуть, столкнувшись со мной в коридоре!  Ханжа! Ой, обещала же, что без оценок.
Скоро пермские каникулы мои закончатся, мне нужно будет доказать, что ела казённый хлеб не зря, всему, чему надо, научилась и способна оправдать ожидания своего директора. Как знать, суждено ли продолжить  обучение на деньги совхоза – миллионера?  Уговариваю себя перед разлукой со Светилом, что расставание  неизбежно, даже если для меня оно «маленькая смерть», самого прощания не помню, как будто бы оно произошло невзначай, боль полностью вытеснила прилегающие события, оставя сожаление о предложенной Светилом прогулке по городу, но отменённой им же самим. Благословила внутренне Светило по его возвращению в семью и сочла грех прелюбодеяния с его стороны слишком незначительным, чтобы ему каяться, ведь всё, что со мной  у него было, не по любви?!
На память  так  и не посмела попросить у него фото  из скандальной газеты – не придумала ни единого повода обратиться с такой неслыханно дерзкой просьбой напоследок!