Беспредел сталинистов

Я долго не мог определить, к какому жанру относятся произведения одного уважаемого мной писателя…Эротика? Порнография? Сатира? Больше было похоже на сатиру. Глумливую откровенную и смешную. Да и читая его эротические произведения, где все время обламывается грань, отделяющая ее от порнографии, я в первую очередь проглатывал приманку юмора, щедро рассыпанного по всей площади повествования. Но политизация жизни страны в последнее время все больше уводит этого автора от границ смешного. Он четко определяет свою позицию и постоянно оказывается в том лагере творческой интеллигенции, вероятно, представляющей ее большинство, которую еще Ульянов=Ленин определял за ее аморфность, расползание по краям, где невозможно определить четкие грани, одним хлестким и обидным, не везде удобопроизносимым словом. Чтобы было понятней, сейчас она (эта часть) идет под белым знаменем, разорванным на ленточки, ведомая такими вождями, как Каспаров, Шендерович, конечно же, Навальный и, не принадлежащими к интеллигенции – Немцовым и Касьяновым.
Сейчас, после опубликования его последних вещей, я все больше склоняюсь к тому, что Александръ Дунаенко - сказочник. Вроде Андерсена, Шарля Перро, или Даля (тот, кроме написанного словаря, еще и сказки записывал). Все они брали за сюжет услышанное что-то, где-то (или прочитанное) и расписывали, разукрашивали, расцвечивали так, что от реального оставались одни фамилии, клички или должности: Кот в сапогах, Синяя Борода, Еруслан Лазаревич, Снежная Королева, Китайский Император, Сталин... Главной целью было вставить в сказку мораль на философской основе.
Укрепился я в этом определении после публикации им двух баек, под общим названием «Казахи». Казахи казахами, но этнографическая составляющая здесь проходит больше фоном. Главный же побудительный мотив для написания этих новелл – бросить очередной булыжник в сторону «Отца всех народов», Великого Кормчего и в порождения его режима. Сталин ведь сейчас для интеллигентных читателей фигура, обрекающая публикацию на успех, вроде черта в определенном цикле народных сказок.,
Сталин, конечно, ничем не лучше китайского императора (тоже власть неограниченная, никем не оспариваемая - "от Бога", если по Библии, или по Конфуцию). Но крыс в чугунках к животам подозреваемых не привязывал и на растущий бамбук анальным отверстием не сажал. Он вообще был прагматик - вершитель "Великих Строек", строитель "городов-садов", Комсомольсков-на Амуре, Днепрогэсов, Беломоров, где бесплатно работали "забайкальские комсомольцы" (з/к), рожденные, "чтоб сказку сделать былью". Расстреливал он (вернее - по его приговору) только личных врагов: Зиновьева, Каменева, ЧСИР Троцкого (да и его самого – обушком по затылку), участников "военно-контрреволюционного заговора" и их сторонников (до миллиона набралось, по статистике уже перестроечного КГБ). Остальные "враги народа" сами вымерли - на тех же "забайкальских стройках", в казахстанских степях, на Соловках, Колыме.
Кстати, на самом страшном "острове ГУЛАГа" - пресловутой "планете" Колыме - за 20 лет самого активного сталинского "репрессивизма", с 1934 по 1954 годы, было похоронено всего 120 тысяч заключенных и административно-сосланных. Не миллионов, хотя это тоже очень много. Но не только политических - и уголовников, которых там было явное большинство, иначе, как бы они так гнобили политических (читай Солженицына, Варламова). В это число входят и родившиеся там дети, и приехавшие вслед за репрессированными другие члены семей. Не расстрелянные, а умершие - по болезням, по возрасту... А расстрелянных было тысяч восемь, в специализированном под это лагере Серпантинке, близ Ягодного, единственном таком месте на Колыме. Все эти данные - из книг членов местного отделения "Мемориал", из Музея жертв сталинских репрессий, от автора и издателя этих книг, создателя ягоднинского музея репрессий, которого в симпатиях к Сталину невероятно заподозрить.
Поездил и я по этим местам, в бытность мою на Колыме, побывал на восстановленных кладбищах репрессированных, на сохранившихся остатках лагерей, в той же Серпантинке, беседовал с потомками репрессированных, оставшихся там по своей воле...Подобных сказок, как о Сырлыбае (А. Дунаенко), не слышал. В двух словах его сюжет. Некий пенсионер-казах, школьный истопник, сметая паутину с потолка в классе, задел портрет Сталина. Откуда-то (в классе больше никого не было) это стало известно директору школы. Вместе с местным участковым они состряпали дело на истопника и послали его с этими «материалами» в райцентр, в НКВД, за сто верст. Добравшись, исполнительный истопник передал документы по назначению, тут же подвергся пыткам (переломали руки, выдавили глаз) и ночью был расстрелян с десятками других, просто так, за компанию.
Очень похоже на пародию на участившиеся в последнее время подобные публикации о чекистских зверствах. Но по тону его прежних рассказок, автор выступает вполне последовательно, хотя эта серьезность выпадает из его прежнего сатирического настроя. А вот что я сам слышал на колымской земле, не стыкуется с этой убежденной направленностью. Многие репрессированные, построившие почти тысячекилометровый Колымский тракт по вечной мерзлоте, полукилометровый мост через Колыму, добывавшие сотни тонн золота на колымских приисках, обеспечившие поставки по ленд-лизу в Отечественной войне из США (за золото, а не по щедрой воле америкосов!) - многие репрессированные вернулись после смерти Сталина в родные края. Как моя двоюродная бабка Вера (в замужестве Васильева) со своим раскулаченным в тридцатые мужем. На Колыме я общался с девяностолетними "подопечными" Ежова и Берии. Да и певец Козин, как академик Лихачев, актер Жженов, писатель Волков, и самый главный разоблачитель сталинизма - Солженицын дожили до весьма преклонных лет, подойдя к сотенному рубежу, безо всякой помощи и жертв со стороны верблюдовладельцев, описанных в другом его произведении « Про лысого верблюда».
Тут просятся к рассмотрению еще такие наблюдения. Жертвы сталинизма-репрессивизма (хотя бы из перечисленных) чуть ли не вдвое переживают среднего россиянина из периода победившего "демократизма". Это что - "Сталина на них нет?!" Зажирели, обленились - жить не хотят? А ведь в магазинах "сто сортов колбасы" - это вам не пайка гулаговская!
И еще. За период полной демократии Колыма обезлюдела - население сократилось в полтора-два раза. В Ягоднинском районе вместо 30 тысяч населения к 90-м годам, сейчас проживает 14 тысяч. В Магадане от полтораста тысяч осталось менее ста. Города и селения на территории области, площадью в полмиллиона квадратных километров, превратились в призраки, где стоят целые улицы полуразвалившихся пятиэтажек. Горнообогатительные, машиностроительные заводы, чья продукция пользовалась спросом и за рубежом, закрыты. Золотопромышленные артели, будучи государственными, добывали на порядок больше золота, чем теперешние частные предприятия, возникшие на их месте. Теперь, добывающие больше сотни кг в год, считаются крупными, а 20 лет назад счет у них шел на тонны. И не оскудевшие недра тому виной - сейчас применяются новейшие технологии, неведомые социалистическим предприятиям, выбирающие золото почти без остатка (например, методом выщелачивания).
 Дело в отношении государства, в рыночных отношениях - нет сиюминутной прибыли - неперспективное это дело, нечего вкладывать деньги в создание инфраструктуры, создавать условия для работающих. Местные за 20 тысяч в месяц сюда не пойдут - на 12-часовый рабочий день, когда половина сезона - при минусовой температуре, принимая "водные процедуры". А завербованный непостоянный контингент из бывших советских республик, где уровень жизни еще ниже, чем у нас...Много хорошего можно ожидать от неквалифицированных гастарбайтеров: И чем отличается этот свободный труд от каторжного труда времен сталинизма?
Сталин, конечно, чудовище (на наш просвещенный взгляд), но зачем разрушать то, что было создано при нем с такими жертвами. Это, между прочим и неуважение к памяти этих жертв. К тому же, весь "цивилизованный мир" продолжает пользоваться благами, наработанными в свое время рабским трудом африканских (да и азиатских) невольников.
А написаны эти байки хорошо! Так и видишь этого бедного Сырлыбая из Хабаловки (русское, судя по названию, селение?), которому выдавливают глаз на переломанные руки. (Кстати, кто же все-таки увидел, как он - тряпочкой по морде вождя? Три раза перечитал, так и не понял.) И про Ариадну Васильевну с дочкой Валей, которых засовывают сначала в собачью будку, потом - в телячий вагон, а потом и вовсе - на холодный перрон станции Кандагач. И за что их так, в городе революции, второй столице, даже не дав собраться? С чеченами в 44-м так не поступали, 24 часа давали на сборы в тот же Казахстан…
Все-таки, то, что Валя выжила, привезенная в зимний Кандагар в одном плащике и даже выучилась так, что смогла поступить в Ленинградский университет и стать там профессором, больше похоже на правду, чем то, что никому не нужного пенсионера-истопника пытают, ломают руки, выдавливают глаз, а потом и расстреливают с толпой других, неизвестно за что. Наверное, автор хотел сказать, что казахи тоже разные бывают. Вот директор с милиционером Нуржаном – плохие. Сразу пришили дело. А еще хуже –особист из города. Директор хоть Сырлыбаю руки не ломал, а мальчишка-милиционер глаз не выдавливал. И расстреливать на месте не стал…
А вот хозяин верблюда и его пожилая родственница, приютившая Ариадну Васильевну – совсем другие, не сталинисты. И ничего не боялись, в отличие от шофера, высадившего из машины разоткровенничавшегося Сырлыбая…
Я чем-то похожую истории от мамы слышал, которая в сталинские времена жила в Минске. В их школе арестовали за политику уборщицу, которой пришлось снимать со стены портреты умиравших поочередно вождей. Куйбышев умер, потом Орджоникидзе, через день еще кто-то…Так эта толстая бабка, лазившая чуть ли не каждый день на стол с табуретки, а потом – на табуретку, поставленную на стол, все-таки однажды свалилась и в сердцах сказала: «Не могли сразу все помереть? А тут – лазай каждый день– шею сломаешь!» При свидетелях это было и политический подтекст налицо, но и то – никто ей глаза не выдавливал, рук не ломал (сама, разве что), посадили – и всех делов.
Сейчас мне кажется, что это одна и та же история, анекдот по-разному рассказанный. В Минске, в крупном городе, никто бы в такое зверство с истопником не поверил, а вот в краях, далеких от цивилизации, да еще в глуши, в ста верстах от райцентра – вполне могли найтись такие варвары, да еще с учетом азиатской ментальности. Им только дай пострелять…
Да и чем дальше в глушь, тем сказки страшнее… Как я забыл, что это – сказка?! Сталин – Синяя Борода, НКВДисты–людоеды, девочка в плащике на буранном полустанке – полный набор для рождественской сказки! И написано вкусно, талантливо!
Только как узнали, что Сырлыбай тряпкой – вождя? Логика должна быть и в сказке!