1 к 35. кон второй. раздача третья

Раздача третья

Петр похлопал Корнея по щекам. Журналист, промямлив что-то невразумительное, перевернулся на другой бок.
- Ты уверена в том, о чем говоришь?
- Абсолютно! Необычный ход секундной стрелки – раз, почти полное отсутствие луча Разума – два.  Я в первый раз встречаюсь с нечто подобным. Но, насколько я знаю, такие процессы необратимы. Человек Маклера должен быть очень сильным трейдером, чтобы быть способным сотворит подобное.
- Как это вообще возможно?
- Трудно сказать. Мой наставник говорил про такие вещи, но я слушала вполуха, мне была интересна только игра. А это что-то уже из области магии. Когда у трейдера достаточный запас энергии судьбы, он может не просто играть, но манипулировать лучами играемого. Прямым воздействием влиять на его судьбу.
- Ты это серьезно? Мне бы так.
Петр вздохнул, взял с тарелки оставшийся кусок форели, засунул в рот, задумчиво прожевывая, вновь вздохнул. Потом, секунду помедлив, оторвал от пучка лука несколько перьев. В тишине купе остановившегося поезда хруст звучал несколько кощунственно.
- Как ты можешь  еще что-то есть? Человек потерял себя, а он, знай себе, желудок набивает! У тебя совесть есть?
- Отстань! Мне всегда хочется кушать, когда переживаю. И что же мне теперь делать? Теперь Корней, если тебя правильно понял, как растение? Только жрать и спать. Плохи мои дела. Крутой ход, господин Маклер! Снимаю шляпу. Полный цейтнот. Плакали мои лучики!
Инга возмущенно хлопнула в ладоши.
- Нет, вы посмотрите какой молодец! Корнея ни за что ни про что ожидает психушка, а наш Петенька горюет по лучикам! Глаза мои б тебя не видели! Какой эгоист! Лучше замолчи, пока окончательно не поссорились!
Петр ошарашено уставился на Ингу.
- Я не понял – ты что же предлагаешь мне теперь всю жизнь утку из-под него менять? Вот уж дудки! Ну, не удался шанс – черт с ним. Не жили богато, как говорится.… Теперь у него своя дорожка, а у меня – своя.
Инга отвернулась к окну, ее слова почти слились с шумом встречного поезда:
- Пошел вон.
Петр схватил бутылку коньяка, которую Корней с бывшим попутчиком не успели осилить, и направился к выходу, но тут же вернулся, демонстративно взял тарелку с остатками форели и салями, вышел, хлопнув дверью.
В глазах Инги потемнело.
- Вот и питайся объедками. Шакал.
Корней тревожно заворочался. Женщина заботливо подоткнула одеяло на спящем.
- Т-с-с-с, родненький, спи! Мы с тобой выпутаемся, будь уверен. И не такие крепости брали. Спи, родной, спи.
Жаров успокоился, почмокав губами, тихо засопел. Инга тем временем убрала со стола, вынесла бутылки и остатки пиршества.  Затем уселась за стол. Обхватила руками голову и начала напряженно думать. Мысли текли тяжелые, мрачные. Больше всего на свете она ненавидела предательство. Презирала измену, подлое использование друга. Она страшно разочаровалась в Петре. Как можно быть таким эгоистом? Возможно ли, что она,  девяностолетняя дуреха, была готова когда-то признаться в любви этому самовлюбленному человеку? Каков подлец! «Теперь у него своя дорожка…» Разве так можно?
Женщина уселась по-турецки на полке бывшего соседа Корнея, натянула поверх себя плед, уперлась спиной на мягкую стенку. Выход должен быть! Учитель говорил… Учитель? Вот уж действительно: «пути Господни неисповедимы»! Когда же виделась с ним в последний раз? Лет пятнадцать назад. На стопятидесятилетие приезжала. Круглая дата как-никак. До сих пор светлеет на душе, с какой радостью ее принял. Странный человек, учитель. Наставник. Не скривишь душой, назвав его чудаком. Подарила ему в тот день алмаз в сто пятьдесят карат. Ужасная редкость – кое-как отыскала. Такие деньжищи потратила! А он в то время стройкой в приусадебном хозяйстве занимался. Сам! С его-то возможностями! Так юбиляр привязал алмаз к веревке и пользовался им как отвесом. Жуть! Через каждые десять минут восхищался «весьма полезным» подарком. Может, просто издевался? Или, по старой памяти, пытался преподнести какой-то урок? Все это сейчас неважно. Жил тогда он в Свердловске, то бишь, ныне – Екатеринбург. По взаимной договоренности они должны сообщать друг другу о смене места жительства и имен. Раз наставник ничего не сообщил, значит, по-прежнему живет там же. Или… Эту мысль Инга отогнала. ОН ЖИВЕТ. В Свердл… тьфу! В Екатеринбурге.
В дверь постучали. Вошел Петр. Ни говоря ни слова, сел рядом с Ингой. Женщина демонстративно отодвинулась к окну, закинула шторку. За запотевшим стеклом послышался гудок. Поезд качнуло, и вокзал очередного городка начал с нарастающей скоростью уплывать. Минут пять молчали. Потом Петр, прокашлявшись, виновато произнес:
- Я – дурак.
- И идиот!
- Да.
- И козел!
- Да.
- Самовлюбленный эгоист!
-Да.
- И дурак!
- Это уже было.
Они тихонько засмеялись. Инга облегченно вздохнула. Петр прижал ее хрупкое тельце к себе. И память всколыхнуло очарование той единственной ночи, когда были близки друг к другу более чем когда-либо. Петр, уткнувшись в волосы Инги, с наслаждением вдохнул аромат, исходящий от женщины. Чувствуя, как переполняется желанием, шепнул ей на ушко:
- Может, пойдем к нам?
Инга отпихнула Петра.
- С ума сошел? Я не оставлю Корнея одного!
- Ах, да. Корней-Корней. Что же с ним все-таки делать?
- Похоже, я знаю того, кто сможет ему помочь.
- Серьезно? Ты ж говорила, что случившееся необратимо?
- Ну, говорила. Надежда умирает последней. Этот человек живет в Екатеринбурге, он или сам поможет, или, хотя бы подскажет что делать.
- Он? Мужик? Ох уж эта Инга! Не может никак без мужчин.
- Успокойся, Отелло. Это мой учитель. Очень мудрый человек, хотя и со странностями.
- Ясненько. Давай, иди поспи, а я тут подежурю.
- Думаешь, тебе можно доверять?
- Абсолютно! Глаз не сомкну!
- Ну, я тогда пошла?
- Угу. Отдыхай. Кстати, тут оставалось еще несколько бутылок пива. Где они?
- Помойка напротив туалета, проглот. Все – я спать. А ты – бди!
- С пивом было бы веселее.
- Обойдешься.

Утром Инга застала Петра сидящим за ноутбуком Корнея.
- Ну, как вахта, игрок?
- В Багдаде все спокойно! Прикинь, у него здесь есть неплохая стратегия. Интересная зараза. Всю ночь проиграл, не заметил даже как время пробежало.
- А кто тебя учил по чужим вещам лазить? Не хорошо.
- Прекрати. Посмотрел заодно почту. От мистера-дно-от-банки нет пока никаких сообщений. Ждет, наверное, когда Корней в Екатеринбурге объявится.
- А как же пароль?
- Был сохранен. Кстати, сумочка от ноутбука была не зачехлена. Наверное, бывший соседушка Корнея тоже в машинку заглядывал. И что ему там понадобилось? Короче, я думаю, что про мистера Дно известно теперь не только нам.
- Думаешь, это усложнит нам жизнь?
- Временно. Скорее всего, советчики уже плюнули на нас и потирают ладошки. Корней им теперь не помеха. А мы без Корнея и вовсе незачем. Нагадили и довольны. Как говориться, ни себе, ни людям. Поняла? Ничего ты не поняла.
- Я бы не была так уверена! Ладно, время покажет. Иди, собирайся – через час выходим. А я пока займусь Корнеем, приведу его в нормальный вид.
Через час Инга, Петр и Корней высадились в Екатеринбурге. На Петре был рюкзак Корнея и в обеих руках по чемодану – Инги, на колесиках, и свой. Инга вела за руку Корнея. Жаров напоминал лунатика. Хоть глаза открыты, но движения его были плавными и замедленными. Петр, обливаясь потом, оглянулся на плетшихся позади него Ингу с Корнеем, и с горяча сплюнул. В таком темпе они миновали вокзал.
Добравшись до стоянок такси, Петр с облегчением стащил с себя груз.
- Ну, все. Звони своему мудрецу. Дальше только на такси!
Инга подвела Корнея к Петру.
- Подержи его за руку, а то в таком состоянии ему и потеряться недолго.
Как только Петр принял подопечного, Инга набрала номер наставника.
- Алло? Михаил? Это я! Я тоже очень рада вас слышать! Да ничего, у меня все нормально. А как вы? Это хорошо. Михаил, а хочу напроситься к Вам в гости. Да! Только я не одна. Со мной двое друзей. Да, трейдеры. Да ничего не случилось! Короче, поговорим, как подъедим. Ну, все. Ждите – скоро будем!
Победно улыбнувшись, Инга сложила телефон и скомандовала садиться в такси. Усаживаясь в автомобиль, прокомментировала телефонный разговор:
- Он на даче. Можно было и не сомневаться, где Миша находится в летний сезон.
До приезда на дачу Петр силился представить Михаила. Сто шестьдесят пять лет. Обычно трейдеры скрывают свой возраст. Умелые игроки застывают в нужном биологическом возрасте. Дамы предпочитают возраст двадцати – двадцати пяти лет как, например, Инга. Мужчины считают достаточным поддерживать внешний вид на возраст, примерно, от тридцати до сорока лет. Но, судя по ироничным репликам Инги, Михаил слыл большим оригиналом. Этот человек больше ста лет в Игре. Это очень немалый срок для трейдера. Таких, буквально, единицы. Самому Петру, даже, несмотря на его разгульный образ жизни, пришлось тратить накопленный запас жизненных сил на омоложение всего однажды. И случилось это пять лет назад. Ему самостоятельно удалось за неделю «скинуть» лет двадцать. И очень этим гордился, пока не встретил Ингу. В час откровения Инга призналась, что занимается омоложением каждые пять лет. То есть, за всю свою жизнь она проделала эту процедуру не менее пятнадцати раз. Кто не омолаживался, тот не знает, насколько сие достойно уважения!
Процесс омоложения требует достаточной силы воли. А болезненные ощущение подобны тем, которые происходят у наркоманов во время «ломки». Надо много пить жидкости и ничего не есть уже до процесса омоложения, потом держать подобную диету еще от трех до сорока дней, а затем, после омоложения, еще недельку продержаться на голодном пайке. В это время желательно никому не показываться на глаза – катаклизмы, происходящие в организме просто чудовищны. Это только в сказках все происходит по мановению волшебной палочки. В реальных же условиях выдержать беспрестанное мочеиспускание и потоотделение, температуру под сорок градусов, головную боль как при мигрени, болевые судороги в суставах и почках, каждые пять лет могут только трейдеры из представителей слабого пола. Вот уж где, воистину, красота требует жертв. Мужчины же решаются на омоложение гораздо реже. И Петр, испытав процедуру на собственной шкуре, вовсе не жаждал делать ее чаще раза в двадцать лет.
Минут через сорок, таксист, ведомый руководством Инги, остановился возле окрашенной в синий цвет калитки и требовательно просигналил.
На крыльцо выбежал парнишка лет четырнадцати. Весело взмахнув руками, он бросился к машине. Таксист, помогая Петру выгружать из багажника чемоданы, спросил подростка:
- Эй, малец, мама или папа дома? Зови, пусть гостям сумки дотащить помогают.
Мальчик шмыгнул носом, потом с глубокой печалью в голосе ответил:
- Нет у меня ни мамы, ни папы, дяденька.
Таксист с недоумением оглянулся на Ингу.
- Что? Сирота? Один живет? Вот времена-то пошли…
Инга отвернулась, чтобы вовремя скрыть улыбку.
- Ничего! Мишка у нас самостоятельный ребенок!
У Петра отвисла челюсть. В момент шока он даже не заметил, как бумажная купюра из его руки перекочевала в задний карман таксиста. Уже после того, как дымка отъехавшего автомобиля успела рассеяться, Трейдер посмотрел сначала на опустевшие пальцы, затем на паренька. Попытка прокашляться получилась похожей на медвежий рык. Неуверенно переспросил:
- Мишка?
- Угу. Чего встал-то? Или мне одному чемоданы тащить?
Мальчик обернулся к Инге и скомандовал:
- А ты бери «контуженного» и веди в дом.
За несколько минут, пока гости добирались, Михаил уже успел приготовиться к встрече гостей. Во-первых, на крашеном полу еще оставались полосы влаги после мытья. А во-вторых, их ожидало угощение на столе.  Стол был накрыт на четыре персоны в истинно деревенском духе. Картошка «в мундире», салат из свежих помидор и огурцов, окрошка, копченое сало, пучки лука и укропа. В центре стола возвышалась трехлитровая бутыль с мутноватой жидкостью. Даже с порога Петр по запаху определил, что жидкость в бутыли может носить только одно название. А именно – самогон.
Паренек деловито оттащил чемоданы в одну из комнат. Немного погодя, не выходя из комнаты, крикнул Инге:
- Мадам, «контуженного» сюда пока веди. А я его потом сам накормлю.
Оставшись один, Петр с интересом начал разглядывать обстановку. В принципе, от трейдера со столетним стажем, он, конечно, ожидал чего-то большего. Потертый шкаф, старенький телевизор, невзрачная посуда. Крашеный пол с плетеными половицами. Много книг, по той части, на которой отсутствовала пыль на корешках, можно догадаться которые из них читались в последнее время. Простенько. Даже слишком просто! Конечно, трейдеры избегают слишком долго «засвечиваться» в обществе. Чрезмерная роскошь и слава игрокам только мешают. Это создает массу проблем в окружении короткоживущих людей. Излишества тщательно избегаются. Но не до такой же степени! Да. Домик выстроен умелыми руками – каждая дощечка приложена к другой с глубоким смыслом и любовью. Много причудливой резьбы, интересных статуэток из дерева. Но все как-то блекло, не бросается в глаза. Небрежно разбросано по углам. Несерьезно как-то.
Его наблюдения прервали появившиеся из комнаты Михаил и Инга. По удовлетворенному лицу Миши, Петр догадался, что зря они там времени не теряли – шушукались, видимо, за стенкой про него, да про Корнея. Ну, дай Бог с этим! Нормально, если учесть, что пятнадцать лет не виделись.
Михаил сразу же принялся нарезать сало, при этом, скомандовав Петру разливать самогон по рюмкам:
- Ты, браток, не стесняйся! Разливай напиток. В три посудины. Корнею, сам понимаешь, пока не стоит.
Было странно получать команды от мальчишки. Но что поделаешь, если он старше тебя в три раза? Поэтому Петр смиренно взялся за бутыль, издал открываемой пробкой соответствующий звук. Запах самогонки при разливе разбежался по всей комнате.
Миша взялся за стопку первым.
- Ну, тянуть не будем. С приездом, гости дорогие!
Чокнулись. Выпили. Закусили. С дороги, видимо. Петр и Инга проголодались, набросились на окрошку. Ядреный квас и редиска пощипывали язык.  Да и кислость в меру. Да деревенские желтки ярко-желтые, почти оранжевые. Да не колбаса в окрошке, а мясо – все как полагается! Где уж тут оторвешься! А  привкус сивухи не только великолепно перебивался окрошкой, но и отлично гармонировал, такой вкус сочетания не ощутишь ни в одном ресторане. Это однозначно.
А паренек продолжал командовать парадом.
- Так, между первой и второй – промежуток небольшой. За знакомство, Петя?
Петр, неохотно оторвавшись от окрошки, кивнул. Чокнулись. Выпили. Закусили. Миша поддел ложкой с салата жижку из сметаны и сока помидоров, проглотив, удовлетворительно прокряхтел. Потом взглянул по очереди на Петра и Ингу.
- Ну-сь, господа хорошие, когда гостеприимству дань отдана, давайте перейдем к делу. С чем пожаловали? Кто-то из вас Корнею шестой луч покалечил по неумению и не знает, как исправиться?
Инга, уставившись в тарелку с остатками окрошки, мотнула головой.
- Это не мы.
- Угу. «Не мы»? Если бы вот он –  сказал Миша, ткнув указательным пальцем в сторону Петра, - не прицепился бы вон к тому – большой палец указал на комнату, где находился Корней, - то бы и ничего подобного и не случилось.
- «Не мы»! – вновь передразнил учитель Ингу.
- Но, постойте! Без нашего вмешательства у Корнея вообще не было бы шансов вернуть жену! Как на счет этого? – Возмутился Петр.
- О-го-го! Какая самоуверенность! Инга, ты где его подцепила? Женишок уж больно туговат на умишко. Не позорь мои седины!
Инга прыснула со смеху, уткнувшись в кулачок. Петр запоздало улыбнулся – Михаил ему уже вовсе не казался юнцом. Как бы между прочим, женщина сочла нужным уточнить:
- Он мне не жених. Просто друг.
- Ну, это правильно. Куда тебе спешить? Молода еще.
Теперь первым улыбнулся Петр, но гневный взгляд Инги тут же стер улыбку.
- Но все это дело десятое. Вы же ко мне не балагурить приехали?
Михаил развернулся всем корпусом к Петру.
- Вот ты говоришь, что без тебя Корнею вообще бы пришлось не сладко. А сейчас ему хорошо? А? Вот так-то! А все почему? А потому, что ты, милостивый государь, сел за шахматную доску с Роком! Большие колебания, мил человек, неспроста в жизни случаются. Я думаю, что тебе и с Каспаровым то сыграть будет проблематично. А ты же – нет! «Обыграть Судьбу? Раз плюнуть!» Стыдно, молодой человек!
Миша обернулся к ученице, спросил:
- Так сколько, говоришь, Петя в Игре?
- Он говорил, что лет двадцать.
- Сколько-сколько? А такое самомнение. М-да. Что же с вами делать?
Петр, сообразив, что чтение нотаций и поток укоров позади, вновь принялся за окрошку.
Инга, поймав вопросительный взгляд Миши, усмехнулась и пояснила:
- У него при волнении открывается аппетит.
Петр замер с поднятой ложкой в руке.
- Что?
Миша и Инга рассмеялись одновременно. Михаил, заметив сердитый взгляд Петра, сквозь смех, предупредил:
- Да ты, Петя не обижайся. У нас с Ингой принято подшучивать друг над другом. Кушай-кушай, раз волнуешься. Если что - добавки проси. И все ж мечи в рот, да слушай. За дело вы взялись непростое. Покумекать требуется. А расхолаживаться как бы некогда, значит, сейчас и будем думать. Во-первых, раз уж взялись за дело, то бросать его нельзя. Во-вторых, Корнею можно помочь, но это сделать может только Петр. Это его игра, его заморочки. В-третьих… Это касается Инги. С ней отдельно и потолкуем.
Учитель разлил по стопкам самогонки, вилкой подцепил на закуску салат.
- Ну-сь, тогда за успех операции! Надеюсь, что пациент выдержит.
Петр взялся за стопку, поднимая ее, с уверенностью провозгласил:
- Корней – крепкий парень. Он - выдержит!
Михаил усмехнулся.
- А Корней как бы и не причем. Пациент – это ты.
Петра передернуло под пристальным взглядом Миши. Предчувствуя что-то нехорошее, заикаясь, спросил:
- Т-то есть к-как это я? К-какая еще оп-перация?