КТО ПРАВ?

В журнале «Изобретатель и рационализатор», N3, 1989 г. спорят кандидат философских наук Ю. Орфеев и доктор биологических наук А. Нейфах.

Ю. Орфеев утверждает, что существующая система научной печати создаёт непреодолимые преграды для публикации новых альтернативных идей и работ.

А. Нейфах ему возражает: «Мнение о «зажиме» редакциями нетривиальных подходов в науке распространено широко. Но, боже мой! Абсолютное большинство рукописей свидетельствует просто о низкой квалификации их авторов. Мне лично известен лишь один случай, когда оригинальную идею не опубликовали сразу. Речь идёт о так называемом эффекте Белоусова - Жаботинского, связанного с авторегуляционными процессами.

Да, члены редколлегии могут необоснованно отклонить дельную статью. Что же делать потом? Послать её на суд экспертов? Но квалифицированных учёных слишком мало, чтобы скрупулёзно рассматривать все  рукописи. Учёных же самой высокой квалификации и вовсе единицы, и они не хотят отвлекаться  на чтение чужих рукописей.

И всё же я убеждён, что возможные потери от неопубликованных рукописей куда меньше, чем от тотальной публикации, печатания всего подряд. Человек с нестандартной, но плодотворной идеей в любом случае  найдет двух-трёх единомышленников из числа первоклассных учёных».

Первый вопрос А. Нейфаху: Как найти двух-трех единомышленников из числа первоклассных учёных, если их слишком мало? Разве неизвестна вам история доктора Илизарова из города Кургана, который лечил больных по своему методу около тридцати лет, устная слава о нём шла по стране, а в  печать пробиться не мог. Находились и два-три первоклассных учёных, которые предлагали ему своё соавторство. А доктор Касьян? А доктор Арнольд Сеппо, который так и  умер непризнанным, две монографии которого были изданы в Англии. Почему всё о врачах? Потому что врач, признанный или нет учёным миром, если он хорошо делает своё дело, получает признание народных масс. А что делать теоретику? В печать ему не пробиться, учёные его не признают, а народу нет никакого до него дела. Вы знаете только случай Белоусова, потому что благодаря случаю, как и Илизаров, он всё-таки пробился в печать, а кто может сказать, сколько десятков, сотен, тысяч новаторов не пробились, никогда уже не пробьются в печать. Их новации погибли для человечества вместе с ними.

Второй вопрос А. Нейфаху: Разве вам неизвестна история монаха Грегора Менделя, который опубликовал статью о своём открытии и разослал тридцати тогдашним «первоклассным учёным-биологам. Никто из них не оценил открытия. И только через тридцать лет новое поколение биологов наткнулось на статью и...  монах стал  отцом новой науки - генетики. Допустим, что новый Мендель живёт сейчас у нас в стране. Сможет ли он опубликовать своё открытие?

Это пока всё эмоции. Рассмотрим проблему с точки зрения законов природы. Основных законов всего два, и они давно  всем известны. Это закон единства и борьбы противоположностей и закон перехода количества в качество. Законы-то известны, но как их трактуют. Тихий ужас.

В прошлом веке учёные заметили, что всё горячее остывает. Из этого заурядного наблюдения был сделан глубокий вывод, что и Вселенная остывает, что рано или поздно наступит её тепловая смерть, то бишь предсказанный Библией конец света. Ввиду важности, этот закон возвели в ранг закона природы и назвали вторым законом термодинамики. Возможно, бурные переживания по поводу неизбежной гибели помешали учёным заметить, что всякое движение происходит только тогда, когда есть какая-либо разность, какое-то различие в давлениях, уровнях, потенциалах, убеждениях и т.д., а не только при разности температур, т.е. так называемый второй закон термодинамики является только частным случаем закона единства и борьбы противоположностей. Для движения необходимо наличие противоположностей (например, высокого и низкого давлений). Но раз есть противоположности, есть между ними и разница. Различие между противоположностями в общем случае должно называться противоречием. Так, убеждения Коперника противоречили убеждениям всего человечества. Уверен, что  появись сейчас новый Коперник, ему тоже будет отказано в публикации.

Из сказанного следует, что для того чтобы развивалась наука, нужна борьба противоположностей. Каких? Новаторов и консерваторов. Коперник выступил как новатор. Всё человечество, весь учёный мир ему противостояли. Началась борьба. Книга Коперника вышла через 100 лет после изобретения книгопечатания. Тогда издатели не читали рукописей, а просто набирали,  печатали. И получали деньги. Коперник умер, а книга его осталась. Никто из учёных не рассматривал её всерьёз. Прошло лет 70. Книга Коперника «встретилась» с Галилеем, который тоже сразу не оценил её, но «заноза» в мозгу осталась. И Галилей, наконец, признал  правоту Коперника.

Объективно никакая  идея не может быть вредной или преступной, она может быть только истинной или ложной. О, когда идея подрывает престиж каких-то дутых авторитетов, они объявляют такую идею вредной и даже преступной. Эта идея вредна для «голых королей». Но никакую идею нельзя ни внедрить, ни отклонить по приказу свыше. Только в борьбе идея либо укрепляется, либо погибает. Только в процессе борьбы оппонент может превратиться в союзника. Без оппозиции невозможно развитие науки.  Но если истина  становится монополией какой-то группы, то тогда любую глупость в этой группе превозносят до небес, и никакой мальчик не может сказать, что король-то голый, хотя все видят это.

Каждый человек в процессе развития может проходить три этапа, три  ступени. Сразу после своего рождения человек познаёт окружающий мир с помощью своих собственных органов чувств. Позднее, освоив язык, человек продолжает познание с помощью чужого ума(родителей, учителей, авторов книг...). Этот способ познания целиком держится на авторитете обучающих. Лишите их авторитета, и обучение станет невозможным. Человек на этой ступени слепо верит учителям и быстро знакомится с общечеловеческими знаниями. На самой вершине этого этапа находятся учёные, т.е. люди, изучившие какой-то раздел знаний и сдавшие экзамен об этом (защитившие диссертации). Но как метко подметил ещё Циолковский, учёные - это люди, истратившие  всю свою энергию на восприятие наук, люди, в силу того, усталые, невосприимчивые и по существу своему со слабой творческой жилкой. («ИР», N3,1980,стр.32). И только некоторые из людей поднимаются на третью ступень познания - получение новых знаний с помощью своего собственного ума. Они своим умом находят связь между, казалось бы, несовместимыми явлениями. Такие люди могут выходить как из учёных, так и, чаще всего, из людей, казалось бы, далеких от науки (монах и учитель). И вот, как считает уважаемый доктор Нейфах, человек, стоящий по своему развитию на ступень выше учёных, должен искать среди них тех, которые в принципе не способны правильно оценить теоретическое открытие, союзников, которые помогут ему пробиться в печать. Напрасные надежды!

Из сказанного можно понять, что открытия, т.е. новые знания, неизвестные пока человечеству, могут быть двух видов: сделанные с помощью своих собственных чувств либо с помощью своего собственного ума. С помощью чужого ума открытие в принципе совершить невозможно. Но при существующей научной системе, когда учёные собраны в институтах, с печатью, подчиненной руководству института, это руководство может рассчитывать на соавторство, если кто-то из подчиненных сделает открытие. Потому и распространяется миф о коллективных открытиях, что они выгодны влиятельным людям. Если единственный известный доктору Нейфаху случай с Белоусовым, открывшим колебательные реакции, не был оценен рецензентами, хотя они своими глазами могли увидеть открытие, то как могут рецензенты оценить новую теорию, которую нужно долго изучать, чтобы понять.

Отсюда неизбежно следует вывод, что автор открытия сам должен решать, публиковать или не публиковать. Никто лучше самого Коперника или Галилея не знал истинной ценности своего открытия. Но прав и доктор А. Нейфах, что не может быть печатания всего подряд. Наука утонет в море бумаги. Количество погубит качество. Где же выход из противоречия? Мы уже упоминали, что не может быть нормального развития без противодействия. Это способ, применяемый во многих странах при  патентовании изобретений. Там противодействием служит денежная пошлина.  Если автор не видит ценности своей идеи, он не будет платить и пошлины. Если  надеется извлечь пользу из идеи - платит. Этот способ предполагается внедрить и у нас. Но в изобретательстве он у нас не принесёт успеха, пока у нас общественная собственность, не может быть товарно-денежных отношений в развитом виде, а только суррогатные. Изобретатель даже очень ценного изобретения не будет платить пошлину, так как знает, что его изобретение никому не нужно. Другое дело открыватель. Он готов заплатить за публикацию, ему нужно только сообщить людям о своей находке. При этом неизбежна публикация, и государство не останется в убытке в любом случае.

П. КАРАВДИН, инженер,
Опубликовано в заводской газете «За доблестный труд»,
13 июля 1989 года