Бывает и так

Когда я учился в десятом классе, я ничем не отличался от самых отстающих учеников школы.
Я не оговорился. Именно от учеников всех трёх десятых класов! А были там и будущие алкоголики, и будущие "зэки". Отличники редко попадают в эти категории. Так что учителя готовили меня если не в эти две категории, то уж непременно в какой-нибудь цех какого-нибудь завода.
Нет, завод я, конечно же, не считаю последним местом, которого я был достоин. Просто, когда я проходил мимо проходной того завода, где льют металл, мне становилось дурно. И хорошо, что проходить там мне приходилось раз в год и то случайно.

Естественно, это было связано с моим расшатанным здоровьем, которого, как я себя помнил, с раннего детства, мне не хватало. Я, конечно, получал по физкультуре только пять, несмотря на то, что на сто метров бегал тише всех даже девчонок, которых у нас в классе было тридцать две. Мальчишки все были в футбольной команде, все бегали на юношеский разряд.
Ну, а я уже где-то позади и даже дальше. Преподаватель физкультуры почему-то смотрел на меня, как на надежду спорта. Я вообще-то догадывался, в чём было дело. Моя мама рассказывала о спортивных подвигах моего отца, от которых я раскрывал широко глаза и восклицал, как маленький старичок - "Неужели? Не может быть"?

Мама гордо выпрямлялась и говорила - "может, может"!
Конечно, я не мог угнаться за подвигами моего отца ни на лыжах, ни в прыжках в высоту.
На коне скакать и подавно. К тому же, я и не стал таким высоким, как отец. Не знаю, кто так меня обидел по всем показателям.

Так, о чём это я? Да, вспомнил. С детства я не обладал ни прочной памятью, ни памятью вообще. Просто удивляюсь и сегодня, как я ухитрился научиться играть в шахматы. Друг научил. Здесь, на шахматном поле, моя память почему-то не страдала дефектами.

К весне последнего года обучения в школе я уже играл на первой доске в общешкольных соревнованиях. Из десяти соперников я обыграл восемь. Процент был солидный мною показан. Преподаватель физкультуры послал меня в дом пионеров в шахматную секцию, чтобы я заслуженно получил разряд, поставив мне досрочно годовую пять по физкультуре.

Был руководителем шахматной секции тогда мастер спорта Вельтмандер. Я, как и полагается уважающему себя шахматисту, сообщил о своих успехах на этих солидных соревнованиях.
Увы, на Вельтмандера это не произвело никакого впечатления. Он сообщил мне, что школа номер тридцать заняла первое место, и всей команде было присвоен третий спортивный разряд.
Наша школа отличилась пятым местом и недостойна! Он предложил мне стать членом турнира, обыграть из девяти соперников семьдесят пять процентов. Я согласился. Я не знал, что такой солидный шахматист просто решил надо мной посмеяться.

Итак, в первой же партии я обыграл какого-то сосунка - семиклассника.
Иду к Вельтмандеру и прошу поставить мне единицу. Он смотрит на меня непонимающе. Я повторяю свою просьбу. Он брови поднял, выше некуда. - Шахматисту первого разряда единицу? - переспрашивает. - Мне - единицу! - уже сержусь я.

После этой партии я проигрывал уже многим. Известие, что я обыграл перворазрядника сломало мою волю к победе. Я уже понял, что турнир был нечестным. Вельтмандер просто заставил меня играть с разрядниками. Так что он и объявил мне, что четвёртый разряд, который я показал, официально не присваивается.

Так что шахматный спорт, который был для меня посильным, тоже испарился бесследно. Почему-то я не бросил играть в шахматы, но заметил, что эти шахматы являются спортом для избранных.
Помню, в Свердловске я посетил соревнования шахматистов СССР под номером 52. Я сел недалеко от одной пары соперников. Помню, одного гроссмейстера была фамилия Далматов.
Чем-то он мне понравился и я стал болеть за него. Рядом со мной сидел военный полковник.
Почему он сел рядом со мной, я тогда не догадался.

Просто я стал комментировать тихим голосом, какой он сделает следующий ход. Когда я угадал около десяти ходов, я сильно разочаровался в своём избраннике. Довольно громко я сказал, что тут всё ясно, пора объявлять ничью.

-Вы не могли бы замолчать! - раздалось с задних рядов. Я обернулся. На меня сердито смотрел гроссмейстер Гавриков. Я тихо извинился перед полковником и покинул зал. И здесь, как мне показалось, были дутые гроссмейстеры, которых было под силу комментировать шахматисту четвёртого разряда. К тому же, позже по телевидению партию Далматова с соперником объявили ничьей.

Позже я познакомился с одним кандидатом в мастера по шахматам. Он так и сказал мне: - Понимаете, я - еврей!
Как будто я не мог догадаться, что не еврей может быть только шахматистом четвёртого разряда. Я играл с ним почти на равных, что ему не понравилось. Он ведь мог бы просто спросить меня, не еврей ли я тоже?

Мы расстались, не пожелав продолжить наше знакомство. После этой встречи у меня появилось подозрение, что национальность - русский является самой худшей национальностью   в Советском Союзе! Русскому нельзя стать не только гроссмейстером, но даже шахматистом третьего разряда. Именно это мне доказал три года назад ещё один кандидат в мастера по шахматам.

Когда я, издеваясь над ним, загнал его короля прочно и безукоризненно в угол, он был таким несчастным, что его охотничья собака тщательно придавила мне своими зубами связку ноги. Отомстила мне за поруганную еврейскую честь! Я хромал тогда целую неделю.
Это был уже четвёртое нападение собаки за мою жизнь.

Нет, что ни говорите, русским быть плохо! И хотя сегодня все - россияне, но лицо не спрячешь и язык выдаёт! Так что, привет от шахматиста четвёртого разряда!
Сегодня я играю только с компьютерным гроссмейстером. Закладываю ему программу четвёртого разряда и обыгрываю, обыгрываю! Обыгрываю!! Вот тебе, немецкий еврей!

Ижевск, 2012 год