Дорога из Цветов Плоти. Черно-Белые Дневники 01

16 сентября 2009, среда

(ВАЛЕРИЙ)

Утром я встретился с Карамелью в своей студии. Она рассказала мне о постановке и я, конечно же, сильно обрадовался этому, но вот ехать, куда бы то ни было, мне абсолютно не хотелось. Я ощущал себя выжатым, словно лимон.

«Да что с тобой, Валер?» – возмутилась Карамель, когда я замялся с ответом о своем решении по поводу поездки.

«Я не знаю. Мое присутствие там вовсе не обязательно. Это твоя роль», – монотонно сказал я, окинув взглядом ее утонченную фигуру.

Карамель была одета в яркую желтую блузку и короткую черную юбку, плотно облегающую ее узкие бедра.

Она сказала:

«Послушай, я без тебя никуда не поеду. Ведь ты так хотел, чтобы я сыграла Самиллу. Я тебя не узнаю, Валер».

В голосе Карамели явно слышалось разочарование.

Самилла. Главная героиня моей первой пьесы, которую я написал еще до знакомства с Карамелью. Впервые увидев Карамель, я понял, что она – живое воплощение Самиллы. Уже после я внес некоторые изменения в образ своей героини. Она не столько внутренне соответствовала Карамели, сколько внешне. Самилла была прилежной и невообразимо красивой девушкой из другого мира.

Главный герой пьесы, мужчина примерно моего возраста из обычного российского города, случайно встречает Самиллу на улице, после чего попадает в вихрь невероятных событий и приключений, стоящих, как это обычно бывает в таких историях, немалого количества жизней. Через Самиллу я попытался выразить свой идеал женщины. Любопытно то, что она, по сути, является собирательным образом Александры, Карамели и Юли, хотя во время работы над пьесой я еще не знал никого из них. Самилла обладала прилежностью Али, красотой Карамели и озорством Юли.

«Мне нужно подумать», – произнес я, глядя в глаза Карамели.

«Когда тут думать? Премьера уже послезавтра», – накинулась она на меня.

«Карамель…» – начал я, но она перебила:

«Валерий, мать твою. Что с тобой происходит?»

«Карамель, я…»

«Ладно», – небрежно бросила она, махнув рукой.

Встала, взяла сумочку и подошла к окну. Не оборачиваясь, Карамель сказала:

«Я не позволю тебе все испортить».

Поправила воротник блузки и, коснувшись пальцами распущенных волос, направилась к двери.

«Постой…» – заговорил я, но Карамель даже не взглянула на меня.

Вышла из студии, громко хлопнув дверью.

Я с силой ударил кулаком по столу, ощущая злость на самого себя.

«Идиот», – подумалось мне.

Внезапно я вспомнил один эпизод с Крамелью. Она, как я уже говорил, была очень неординарной личностью. С ней не соскучишься, в общем.

И вот как-то раз Карамель позвала меня к себе домой. Я не особо часто бывал у нее в гостях, а она у меня. Обычно мы встречались в моей студии, чтобы обсудить какие-то дела, просто поболтать или поделиться чем-то новым.

А тогда Карамель пригласила меня в свой шикарный особняк. Домработница провела меня к ванной и сказала, что хозяйка ожидает меня внутри. Я был немало удивлен, но вошел в ванную и увидел улыбающуюся Карамель. Она обнаженной лежала в круглом джакузи, и вместо воды наполняло его вино. Красное вино, ароматом которого был пропитан весь воздух ванной комнаты. Огромной ванной комнаты.

Карамель спросила, всплеснув ладонью красную жидкость:

«Не желаешь ли составить мне компанию?»

Я сразу понял, что она была навеселе.

«Пожалуй, воздержусь», – улыбнулся я в ответ.

Карамель же зачерпнула ладонью вина и поднесла к губам. Сделала глоток, затем сказала:

«Жить нужно, Валер, на всю катушку. Проживать каждый день, как последний, не думая ни о чем, не волнуясь о будущем. Брать от жизни все, потому что лучше жалеть о сделанном, нежели о том, что чего-то не смог, испугался».

Тогда я посмотрел в ее глаза, но ничего не сказал. Позже я услышу похожие слова от другого человека, который так же, как и Карамель, жил на всю катушку, и еще вспомню этот эпизод в ванной. Вспомню слова, произнесенные ей в джакузи, до краев наполненном красным вином.

* * *

Я встал и обошел круглое помещение. Когда смотрел в окно с шестого этажа, зазвонил мобильный телефон.

Это оказалась мать Юли, Анастасия. Она второпях сообщила мне, что ночью на глазах Юли был убит ее молодой человек. После этого Юля окончательно впала в депрессию и заперлась в своей комнате. Я не очень хорошо знал Павла, парня Юли, видел его только пару раз. Нравился он мне не особо, но меня это не касалось. Я понимал, что Юля его сильно любила. Она часто говорила о своем Пашке. Новость о том, что его убили, не укладывалась в моей голове. Анастасия сказала мне, что Юля и словом не обмолвилась о том, кто убил Павла. Я попросил ее ничего не предпринимать и пообещал немедленно приехать.

* * *

Через пятнадцать минут я стоял напротив закрытой двери Юлиной комнаты. Сказал, как мне показалось, умиротворяющим тоном:

«Юля, это Валерий. Открой, пожалуйста. Дай мне поговорить с тобой».

«Нет», – послышалось из-за двери.

«Открой, я прошу тебя», – надавил я.

«Юля?» – подала голос ее мать, стоявшая рядом со мной.

Я бросил короткий взгляд на Анастасию и в этот момент за дверью послышались шаги, а потом щелчок замка.

«Входи», – проговорила Юля в щелку, и я увидел ее заплаканное отекшее лицо.

Затем добавила, как только ее мать двинулась за мной:

«Только Валерий».

В комнате, где я бывал уже тысячу раз, все было по-прежнему. Я устроился в кресле, а Юля снова заперла дверь. Обернулась, и я заметил половинку красного кулона, висящую на ее шее. Спросил:

«Нашла свою драгоценность?»

Юля опустила взгляд на грудь, после чего кивнула.

Сколько я ее знал, эта штука постоянно была на ней. Половина сердечка. Юля говорила, что кулон у нее с рождения, но она не знает, откуда он взялся. А недавно он пропал, исчез без следа. Юля несколько дней не находила себе места из-за этой безделушки и даже меня подключила к поискам, которые окончились безрезультатно. И вот, кулон-инвалид снова висит на ее шее.

Она ходила по комнате, не произнося ни слова. Брала разные вещи со стола – ручки, карандаши, блокноты – переносила их к шкафу и складывала в ящик. Брала что-то из ящика и относила на стол.

«Что ты делаешь?» – поинтересовался я, но Юля не отреагировала.

Только продолжала увлеченно перекладывать вещи из одного места в другое, не обращая на меня никакого внимания. На Юле были надеты красные трусики и голубая майка. Волосы ее спутались и торчали на голове в разные стороны.

«Юль…» – начал я, но она прервала меня, внезапно взорвавшись:

«Ну что? Что Юль? Видишь, мне хреново? Я места себе не нахожу! Я жить больше не хочу, понимаешь?! Ты понимаешь?»

«Успокойся, – едва слышно произнес я. – Ты не должна нервничать».

Она накинулась на меня с новой силой:

«Успокоиться? Ты предлагаешь мне успокоиться? Понимаешь, что его убили? Убили Пашку моего! Нет его больше! Ты это понимаешь?»

«Юля…» – начал я, но она не дала мне продолжить. Сказала:

«Уходи. Я хочу, чтобы ты ушел».

«Но…»

«Убирайся. Убирайся отсюда».

«Я хочу…» – вновь заговорил я, но Юля опять прервала меня:

«Я сказала, убирайся отсюда, уходи».

Секунды две мы молча смотрели друг другу в глаза. Ее зрачки были расширены и светились каким-то дьявольским огнем. Потом она завопила:

«Убирайся отсюда!!! Иди на ***!!! На хуй!!! Ублюдок!!! Сдохни!!! Убирайся, тварь!!! Ненавижу тебя!!! Ненавижу!!! Сдохни, ублюдок!!! Сдохни!!!»

Юля прокричала это так громко, как только могла, скорее прорычала, будто дикий зверь, тряся в воздухе руками и головой, срывая горло, что мне стало страшно. Все мое тело охватил ледяной озноб.

Я вышел из ее комнаты, не сказав больше слова, чувствуя, как к горлу подступил тягучий комок, а на глаза навернулись слезы. Дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась. В голове у меня тогда стоял густой туман, а перед глазами мерцали следующие слова:

«ЗА ЧТО? ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО! НЕСПРАВЕДЛИВО!!!»

Мне вдруг захотелось вернуться и прокричать ей это в лицо. Но я так не сделал. Оказавшись в коридоре, увидел, что Анастасия разговаривает с двумя мужчинами в милицейской форме. Они пришли поговорить с Юлей насчет убийства. Извинившись, я шагнул за порог квартиры и стал спускаться вниз по лестнице.

Только сел в машину, как на мой мобильный позвонила некая девушка, назвавшаяся коллегой Александры. Она сказала, что Аля внезапно потеряла сознание на работе. Я завел двигатель, резко тронул «форд» с места и направил автомобиль между домами, решив срезать расстояние до больницы.