Вампир

                Вампир
                Рассказ

     Да, известный всем факт, что в каждом из нас существует божественные, а в противо-вес им – звериные начала; какими из них мы будем руководствоваться зависит не только от сложившихся обстоятельств, но и от наших личных качеств, приобретенных в течение как сознательной, так и бессознательной жизни, а также полученных в наследство от на-ших родителей. И хотелось бы вспомнить еще об одной, часто произносимой ныне мысли: власть и нравственность – несовместимы. Попытка имеющего хоть какую-то власть человека оставаться независимым и нравственно чистым раньше или позже приведет к полной потере власти, а это, вкусившему ее, совершенно недопустимо, ибо власть есть зараза, власть – сильнейший наркотик. Не будем говорить о тех, наркотиками опьяненных людях, которые руководят странами, городами или крупнейшими предприятиями, а коснемся лишь мелких, бок о бок с нами живущих и только небольшую власть имеющих согражданах. Почему о таких?.. Потому что однажды…
- Механиком участка пойдешь?.. – с предложением так же, как и я, заочно институт закончивший знакомый, начальник отдела кадров одной из шахт города.
- Добычного?.. – и с улыбкой, ему.
- Ишь, чего захотел?.. – улыбнулся и старый горняк. –  Нам требуется механик на участок шахтного транспорта.
- Которому руководство до сих пор не уделяло ни малейшего внимания, - продолжил я, догадавшись о истинном положении дел, - и который полностью развален.
- Ну, не так уж и полностью!.. – не кривил хоть душой собеседник. – Ты, надеюсь, поднимешь!..
- Дай немного подумать…
- Хорошо, - и задумался сам, - но не более трех дней…
     Может быть, потому, что приятель меня торопил, может быть, из-за чувства собствен-ного тщеславия, но, всего лишь посоветовавшись с женой, на следующий день дал ему свое согласие. Хотя знал, будет трудно… Но не в этом вся суть…
- Ну, и какое впечатление о нашем хозяйстве? – после первого рабочего дня, в тече-ние которого мне пришлось осмотреть все этому участку принадлежащие механиз-мы и места их расположения, поинтересовался начальник, немолодой уже муж-чина, на вид довольно хитрый и, судя по всему, большой любитель выпить.
- Честно сказать, неважное, - и ответил я прямо, не желая брать на себя чужие грехи. – Толкатели не работают, а электровозы еле-еле дышат.
- Хм, - будто от зубной боли, сморщился он. – Вот ты и наведешь порядок.
- Если вы мне поможете, - пожимая плечами, ответил начальнику, - почему бы и нет.
     Не добавив больше ни слова и не ожидая каких-либо слов, каких-либо объяснении с его стороны, я позволил себе развернуться и выйти из нарядной. 
     Прекрасно понимал, что после этого, весьма непродолжительного и, казалось, незначи-тельного разговора, я уже впал в немилость. Но лебезить ни перед кем не собирался. Так же, как и выслушивать давным-давно приготовленные, но вовсе не правдоподобные оп-равдания. Ведь на работу меня приняли не для того, чтоб заниматься пустой болтовней, чтоб подхалимничать или быть у кого-нибудь мальчиком на побегушках.
- Почему ты ушел, отказался от этой должности?.. – поинтересовался у своего пред-шественника, оставшимся работать на этом же участке в качестве простого элек-трослесаря.
- Придет время и сам все поймешь, - с добродушной улыбкой ответил.
- Ну и все же?..
- Он меня просто-напросто съел, загонял, - откровенно признался горняк, имея в ви-ду, разумеется, начальника. – Бывали случаи, что приходилось торчать на работе целыми сутками.
- Ну и плюнул б на все!..
- Легко сказать…
- Перевелся бы в слесари сразу!..
- Долго-долго просил… Безуспешно. Пока не приняли тебя.
- Значит, быть мне козлом отпущения, - и грустно улыбнулся я.
     В правдивости слов бывшего механика пришлось убедиться на другой же день. Слава Богу, начальник, которого смело можно было назвать великим узурпатором и величали которого Сергеем Петровичем Тимкиным, вскоре ушел в отпуск, благодаря чему появи-лась возможность принимать совершенно самостоятельные решения в отношении того или другого вопроса и чувствовать себя более или менее свободным.
     Дел и впрямь было много, в том числе на поверхности шахты – приведение в порядок всяческой технической документации отнимало у меня множество времени, не говоря уже о других, чисто бюрократических вопросах, которые, хочешь того или нет, приходи-лось решать. И решать, повторю, находясь на поверхности шахты. По этому, касающемуся лично меня, поводу один из слесарей пересказал смешной, почти анекдотичный разговор, состоявшийся между двумя рабочими разных участков.
- А у нас новый механик, - сообщает один.
- Ну и что?..
- Больно уж смелый, редко переодевается!.. – снова говорит первый, имея в виду то, что я редко бываю в шахте.
- Ну и что?.. – невозмутим приятель. – Ваш бывший механик тоже редко переодевал-ся, все время ходил в грязном.
     Что бы не говорили, все же в шахту, правда, не на всю смену, приходилось спускаться чуть ли не ежедневно - надеяться на честность слесарей в отношении выполняемых ими работ, увы, не приходилось. И трудился, трудился, трудился. И не раз получалось такое, что из-за недобросовестной работы электрослесарей, получив сообщение о какой-либо существенной поломке необходимого в тот момент механизма по телефону, приходилось вставать, ехать на шахту среди ночи – доверие к своим рабочим все больше и все больше таяло. Сам же прекрасно понимал, что необходимо больше находиться в шахте, необхо-дим постоянный контроль, но охватить все сам, увы, не успевал, а находиться на работе более двенадцати часов в сутки, простите, не имел желания. Нужен был мне хороший по-мощник. Привлечь к этому кого-нибудь из своих же электрослесарей не было ни малей-шей возможности, ибо людей и без того катастрофически не хватало. Перестройка в раз-гаре, но хорошо смазанные и четко отлаженные маховики системы социализма работали как часы – вскоре стал чувствовать себя как неудачливый, споткнувшийся на дистанции, но не желающий с нее сойти бегун. Ведь постыдно, постыдно…
     Шло время и на мою, множеством забот забитую голову вновь свалился великий дик-татор, истинный представитель нашей гнилой системы – из отпуска вернулся отдохнув-ший и еще с большим рвением свой красноватый нос во все мои дела сующий Сергей Петрович Тимкин. Наступили и впрямь невеселые, напряженные дни. Да-да, именно дни: день прожил, продержался – отлично!..
     Неоднократно осуждавший других, позволяющих себе на кого-либо кричать руководи-телей производства, бывало, не выдерживал, все чаще и чаще срывался сам. Основной причиной этому была, о чем уже упомянул, нехватка в людях, а те, которые и выходили на работу, ходили полусонные, на каждом шагу обманывали, выполняли порученные им задания абы как. На всю оставшуюся жизнь запомнился чрезвычайно неприятный случай, вспоминая который, краснею до сих пор.
     После ежедневной головоломки, куда кого послать, чтобы привести все механизмы в готовность, перед началом смены в нарядной участка стал поджидать своих электрослеса-рей. На этот раз начальник не присутствовал, а это означало, что у меня было вполне нор-мальное, почти радостное настроение. Зазвенел телефон и я поднял трубку.
- Доброе утро, Григорич, - заговорил позвонивший усталым, явно с похмелья голо-сом. – Это Румянцев.
- Не так сильно ты пьян!.. – тотчас поняв, к чему он клонит, прервал рабочего я.
- Нет, не очень, и все же… будь человеком, дай отгул.
- Одевайся и быстро сюда!..
- Григорич… - тяжко-тяжко вздохнул явно не в силах выйти на работу слесарь.
     Он рушил все мои планы, невыполнение которых могло сказаться на моей и без того неспокойной жизни.
- Ладно-ладно, пей дальше!.. – уже не сдерживая себя. – Алкоголик, скотина, сви-нья!..
     Мало того, что чересчур круто обошелся с Румянцевым, правда, все-таки дав ему от-гул, весь этот взрыв ярости, а по сути лишь слабость мою, видели и слышали люди, и к тому же мои подчиненные. Кстати, многим из них было до лампочки, какими словами я обругал мужичка, многие из них тут же намотали на ус: в случае необходимости, то есть в случае такой же ситуации, которая возникла у Румянцева, с механиком можно догово-риться.
     Наконец-то из продолжительного шахтерского отпуска, тем более получив его за два года, вернулся и вышел на работу мой неофициальный, числящийся электрослесарем по-мощник – оказалось, что такой у меня есть. Пенсионер и к тому же с больными ногами, в шахту практически не ездил, сидел в отдельной, около слесарной мастерской нашего уча-стка устроенной комнатушке, которая служила нам как бы второй нарядной, где обсужда-лись все производственные проблемы, и занимался разными, в основном с ведением тех-нической документации связанными делами, должен сказать, весомо помогая мне. С ним, Николаем Ивановичем, мы с первого же дня нашли общий язык, тотчас почувствовав друг к другу симпатию. Необходимо добавить о одном интереснейшем факте: мой помощник был протеже Сергея Петровича – в свое время они вместе работали электрослесарями, но более хитрый и тщеславный Тимкин умудрился закончить горный техникум, этим подготовив себе плацдарм, чтоб пробиться в начальники. Образовался странный треугольник – я, начальник, помощник. Николай Иванович стал как бы посредником между мной и Сергеем Петровичем. Могу только добавить: весьма незавидная роль.
     Стояло жаркое, на редкость хорошее северное лето. Казалось, можно радоваться и на-слаждаться жизнью, но ежедневные придирки и необоснованные взбучки со стороны Тимкина затмили все мои радости - на работу ходил будто на каторгу. Какое-то время, надеясь, что наши взаимоотношения с начальником каким-нибудь образом наладятся, ста-рался быть покладистым и не лезть на рожон. Но всему есть предел. В то утро, отправив людей в шахту, вновь вернулся в нарядную.
- Я еду на ремонтно-механический завод, Сергей Петрович, - решил предупредить начальника. – На шахте, к сожалению, нет, но нам позарез нужны амортизационные пружины для людских вагонеток.
- Пошли помощника, - и опять проявление власти, - а сам дуй в шахту.
- Дело в том, что там я уже обо всем договорился…
- Договориться может и Николай Иванович, а твое место в шахте!..
- Ладно, ладно, потом!.. – выходя из себя, - не обвиняйте меня в том, что через неде-лю нечем будет возить людей!..
- А где же ты был раньше?!.. – взорвался и закричал Тимкин. – Развалил весь уча-сток, а теперь разъезжаешь!..
- Я развалил?!.. – и уже кричал я. – Это вы!.. – указывая на него пальцем, - все про-пили, все давно развалили, а теперь ищите крайних!.. И пошли бы вы!..
- Вон!.. – аж позеленев от злости, схватил телефонный аппарат и размахнулся им на-чальник. – Вон отсюда, сопляк!..
- Хорошо-хорошо, - и заставил себя улыбнуться, - ухожу…
     И конечно, все сделал по-своему: съездил на этот чертов завод и за пару выдаваемых в то время талонов на водку приобрел так необходимые нам пружины. Вернувшись, тут же встретился с помощником.
- Ну как, начальник не искал?.. – поинтересовался я.
- Нет, не искал, - с хитринкой улыбнулся Николай Иванович, - но я уже все знаю…
     И тут я ляпнул такое, о чем потом неоднократно пожалел.
- Хорошо и, пожалуйста, ты ему между делом скажи, что если я хоть раз увижу его выпившим или с большого бодуна, то продам с потрохами!..
- Ладно, ладно, - с недовольством пообещал помощник, - скажу.
     Мог бы, конечно, умолчать, но он действительно сказал. Как ни странно, великий дик-татор на какое-то время затих, даже пьяным был реже, только я твердо знал, что затишье недолго продлится, что оно – эфемерное и что буря поднимется. Если честно сказать, удивлялся и сам, что еще продолжаю работать, что еще не уволен.
     И они, относительно мелкие бури, начинались как ливни в Австралии, а потом, как всегда, совершенно внезапно приходили в упадок. Я все ждал, что вот-вот мне предложат писать заявление… Надоели все эти шараханья и такое, будто подвешенное состояние. Надоело все это настолько, что я в конце концов решил найти или хотя бы попытаться найти с начальником общий язык. Долго ждать не пришлось - в один прекрасный день, видя как после очередной пьянки мучается Тимкин, по телефону пригласил его к нам, в слесарную мастерскую.               
- Люди в шахту уехали?.. – первым делом поинтересовался он.
- Я здесь только с помощником, - ответил вкрадчиво начальнику.
- Ладно-ладно, приду, - все-таки согласился.
     Перед тем, как звонить, я хотел ехать в шахту и был грязной рабочей одежде, только планы теперь изменились.
- Что ж, поставь-ка, Иваныч, чайку, - попросил у помощника.
     Пили чай и болтали. Прождали полтора часа. Наконец скрип двери…
- Где ж ты, Петрович, пропадал?.. – попрекая, спросил мой помощник. – Мы тут тебя заждались.
- Ты ничего не понимаешь, Коля, - с хитрой улыбкой на лице заговорил Тимкин, уверенно садясь к столу. – Ведь не могу же я идти на совещание под мухой.
- Не ходил бы… - пошутил Николай Иванович, встал и закрыл на замок дверь, потом извлек из пакета и начал раскладывать на стол заранее приготовленную закуску, а в это время я, отперев сейф, достал бутылку водки.
     Водка – ключ к решению всяких проблем, неоднократно выручавшая меня в случаях, когда приходилось решать или ускорять решение каких-либо дел. От денег человек может отказаться, а от угощения – практически никогда!..
- Болит башка и мне, - и продолжил помощник, - мы, похоже, вчера перебрали…
- Помолчал бы ты лучше, - проворчал Сергей Петрович, явно не желающий распро-странять сведения о том, что они вместе пили.
- Ладно-ладно, молчу!.. – усмехнулся приятель начальника.
Я наполнил две рюмки.
- Не понял!.. – с удивлением и едва скрываемой злобой уставился на меня Тимкин. – Что это означает?!..
- Я, Сергей Петрович,  спиртного не пью.
- Ты что, больной?!..
- Совершенно здоровый.
- В таком случае, друг, - начал нервничать тот, - так дело не пойдет!.. Ты сперва мне нальешь, а потом сам заложишь!.. Или же выпьешь с нами сам, или я ухожу!..
- Вы уж меня простите, - чувствовал себя неловко, а вернее сказать, отвратительно, - но то, что когда-то по глупости ляпнул, осуществлять и в мыслях не было.
- Наверное, не надо было ляпать, - пожал плечами Тимкин и, будто желая встать, на-клонился вперед.
- Так и быть, - достав из нашего тайничка рюмку, налил и себе. – Была не была!..
     Одной бутылки оказалось мало… Когда начальник ушел, недалеко было и до конца рабочего дня.
- Бросай-ка, Григорич, все эти грязные дела, - неожиданно предложил Николай Ива-нович, - и пошли лучше ко мне… Сын на днях принес очень интересную видеокас-сету, про Гришку Распутина…
- Но домой еще рано, - туго соображая, все-таки засомневался я. – А если шеф будет искать?.. 
- После сегодняшнего угощения он ничего не скажет…
- Да, но этим пользоваться…
- Ладно тебе!.. Шагай лучше на баню!..
     И на сей раз послушался более старшего по возрасту, более опытного и многое в жизни повидавшего помощника. В душевой немного протрезвел. Спустя час оказались в довольно в шикарной, трехкомнатной квартире Николая Ивановича. Он включил телевизор, поставил  кассету и начал накрывать на стол.       
- Похоже, собираешься меня споить, - вяло заметил я.
- В наше время девицы и те иногда напиваются, - усмехнулся помощник, - а ведь ты – мужик!..
- Да, конечно, мужик… - и уже улыбаясь, ему. – Наливай!..
     Слишком быстро, очевидно, на старые дрожжи пьянел. Скажу честно, мелькающие на экране кадры, с похотливыми фантазиями Григория Распутина меня уже не очень волно-вали. Не менее «теплым» вскоре стал и Николай Иванович. Пользуясь случаем, заговорил на щепетильную, однако очень интересующую меня тему.
- Вот ты, Иваныч, когда-то вместе, может быть, даже на пару трудился с Тимки-ным…  Мне чертовски хотелось бы знать, какой он был раньше, как относился к работе, много ли тогда пил?..
- Пил значительно больше, - и задумался он, – позволяло здоровье. Но наряды, любое задание всегда выполнял.
- Каким же образом?!..
- Тимкин был звеньевым, уже тогда умел руководить, - кратко пояснил Николай Иванович, - а то, что Сергей Петрович парень неглупый, хитрый, надеюсь, объяс-нять не надо.
- Выполнял их, наверное, ты или кто-то другой… Одним словом, лодырь!..
- Надо уметь руководить!.. – улыбнулся помощник…
     На следующий день, само собой разумеется, беспрестанно мутило, болела голова и у меня. Кое-как пережил… 
     Меня раздражал факт, что начальник во время дачи мной нарядов рабочим всегда си-дел рядом и приводило в бешенство то, что он беспардонно, иногда ломая все мои планы, вносил свои коррективы, давал какие-либо указания не только слесарям, но и мне. Еще более бесцеремонно Сергей Петрович вел себя в случаях, когда я давал кому-нибудь от-гул. Прекрасно понимал, что он в какой-то мере прав, когда по первой просьбе отказывал в предоставлении отгула лодырю и разгильдяю, который, валяя дурака всю смену, зараба-тывал этот отгул в течение нескольких часов, но Тимкин грубо игнорировал меня, хотя мне, а не ему в случае необходимости приходилось просить, порою чуть ли не умолять людей, чтобы те задержались и уже после смены сделали необходимую на тот момент ра-боту. Раздражало, бесило, однако… приходилось молчать.
     Время от времени наши попойки повторялись, даже в более крупном масштабе. Внеш-не казалось, что мои отношения с начальником наладились, но не прошел и месяц, как пришлось убедиться в обратном: по шахте разнеслись слухи, что Тимкин ищет мне заме-ну, мало того, ни с того ни с сего к моей персоне начали проявлять внимание вышестоя-щие начальники, которые по каждому пустяковому поводу, а иногда и без такого, всяче-ски стремились меня ущипнуть, наказать, лишить, к примеру, премии – короче говоря, Сергей Петрович мстил, ведя себя дружелюбно, отнюдь не складывал оружия, душил ме-ня уже не своими, а чужими руками. И все чаще мне думалось, что он – энергетический вампир, отнимающий силы и портящий кровь не только мне, но всем, кто находится ря-дом. Вносящий смуту и негативные ощущения всегда, во всех случаях жизни!.. Даже в воскресные, то есть в выходные дни я не мог быть уверенным, что могу распоряжаться своим временем так, как этого хотелось бы. Самым обидным было то, что вызовы на ра-боту происходили не из-за аварии или поломки какого-либо механизма в шахте, а просто так, из-за того, что господин начальник малость перебрал.
- У тебя на уклоне десятого пласта сломалась лебедка, - чуть ли не радостным тоном, находясь в стадии веселья, сообщил мне утром одного воскресного дня.
- Во-первых, она не сломалась, а скорее всего нет энергии. Необходимо включить низкую сторону питающей эту лебедку подстанции или ячейку номер девяносто восемь. Во-вторых, - говорил скороговоркой, не давая начальнику опомниться, - сегодня дежурит Матвеев. Это значит, что он, как бывший механик, должен во всем разобраться и сам. И в третьих, у меня, Сергей Петрович, сегодня выходной, хотелось бы хоть один день в неделю провести без мыслей о лебедках и всяких там шахтных делах, то есть спокойно отдохнуть. До свидания, - положил трубку я.
     Только этим то дело не кончилось - спустя четверть часа вновь звонок телефона…
- Тебя, - с недовольным выражением лица протянула мне трубку жена.
- Слушаю вас, Сергей Петрович, - произнес почтительно я, уже заранее зная, кто мне опять звонит.
- Надо надеяться, Матвеев с этой лебедкой разберется сам, - уже явно добавив рю-машку, как ни в чем не бывало, продолжил начальник, - только ты все равно прихо-ди, сделай милость, Валерий Григорьевич.
- Что я там буду делать?!..
- Можем спуститься с тобой в шахту, осмотреть все хозяйство, - еле лыка вязал дело-вой, - просто выпить по рюмочке, от души побеседовать…   
- Это можно и завтра, - едва сдерживая в себе злость. - Смею напомнить, что сегодня у меня выходной!..
- Нет, дружок, подожди… У тебя выходной, а я должен работать! Это как получает-ся, а?!..
- Насколько помню, у вас законный выходной во вторник. Я же в этот день работаю, когда вы отдыхаете!..
- Ты давай собирайся и дуй, - будто не слышал Тимкин, - поедем с тобой в шахту, от души побеседуем…
- Я сказал, не приеду! – пришлось рявкнуть ему.
- Что?!.. – может быть, только это ждал самодур.
- Не приеду, сказал, выходной!.. – повторил, бросив трубку, непроизвольно глянул на телефонный шнур… выдернул его из розетки.
     Утром начальник делал вид, что ничего вчера и не было, ничего будто бы и не помнил, но я то знал, что Тимкин, каким бы пьяным ни был, всегда и все прекрасно помнил и осо-бенно случаи, когда дело касалось его собственной персоны, знал, что без последствий все это не останется. Долго ждать не пришлось… Это произошло в то же самое утро поне-дельника, когда чуть позже в нарядной появился Матвеев. И при этом замечу: в нарядной уже было немало людей.
- Ты мне скажи, Григорич, - обратился, конечно, ко мне, состряпав боевое выраже-ние лица и все же говоря обиженным, я бы сказал, плаксивым голосом, - что же творится на участке? Такого бардака еще не видел!..
     А в это время режиссер спектакля, пытающийся снова ущипнуть меня Тимкин – и опять же чужими руками – сел поудобнее и собрался слушать. Предвкушал удовольствие зря.
- А вот я, уважаемый, видел, - усмехаясь, ответил Матвееву. – В первые дни моей ра-боты на участке было много раз хуже!..
- Крышка подстанции не открывается, - на мой взгляд, ничего не и понял глупец, - а автомат пришлось включать с помощью клина.   
- Того самого, который ты поставил год назад!.. Да, действительно плохи дела!.. – демонстративно вздохнул, а потом обратился к начальнику: - Сергей Петрович, ко-гда же служба главного энергетика отремонтирует ей принадлежащую подстанцию?
- Давно бы мог отремонтировать и сам, то есть нашими силами, - вновь попытался умничать Матвеев.
- Что ж ты ее не отремонтировал?!.. Еще тогда, год назад?!.. Что ж тогда убежал?!.. Может быть, хочешь снова вернуться, получить эту должность механика?.. Ради Бога, пожалуйста, я с удовольствием уступлю!.. И пошел бы ты!..
     Тишина.
- Ладно, хватит вам грызться, - наконец в роли миротворца выступил Тимкин, будто и не он был инициатором нашей маленькой стычки. – В службу главного энергети-ка я позвоню сам, выдай людям, Валерий Григорьевич, наряды…
     Да, во многом он, Тимкин, к сожалению, был прав; мои добрые отношения к своим электрослесарям ни к чему не привели, не дали нужных результатов. Все чаще и чаще вы-ходя из себя, я матерился и наказывал, лишал их премии. Боялся стать похожим на на-чальника, но понимал, что становлюсь…
     Перевалившая на вторую половину зима была очень холодная, можно сказать, свире-пая, но, слава Богу, никаких чрезвычайных происшествии с эксплуатируемыми нами ме-ханизмами ни на поверхности шахты, ни под землей не произошло и я уже подумывал об отпуске, получить который должен был в марте месяце. Однако перед тем предстояло другое, весьма серьезное и весьма пугающее мероприятие – технический осмотр транс-портных средств шахты комиссией, руководить которой был назначен бескомпромисс-ный и хорошо всем в городе известный инспектор государственного надзора. Меня давно предупреждали, но…
     Вышестоящему, вплоть до директора, начальству было известно об истинном, вовсе не радостном положении дел на участке шахтного транспорта, – я сам им об этом постоянно трубил – но русское «авось», укоренившиеся привычки жить одним днем как всегда брали верх, что-либо изменить было практически невозможно. В свое оправдание можно было бы привести множество причин, однако полагаю, что любому, занятому в каком-либо в производстве человеку это было бы малоинтересно, все предельно понятно и так.
     И началось большое, согласно советской системе, очковтирательство, большой много-дневный спектакль, в котором главному действующему лицу, инспектору, в конечном счете приходится мириться с ролью обманутого простака.
     Во время этого недельного марафона большая часть наших электрослесарей работала в ночную смену – мне же, после ночи, приходилось оставаться и на первую, чтобы предста-вить к освидетельствованию наши электровозы и вагонетки. Обещавший мне всяческую помощь Сергей Петрович в эти дни ходил еле живой, однако выручил и много в чем по-мог заместитель начальника – очень неглупый парень, с которым у меня были дружеские отношения. С большой натяжкой, но… в конце концов большая часть шахтных транс-портных средств была признана годной к эксплуатации. Спустя несколько дней, уже ме-стным руководством шахты, был вынесен вердикт и мне: такого-то товарища от должно-сти механика такого-то участка освободить… Я, конечно, не плакал, но и не очень радо-вался. Обидно все-таки…
     Должность горного мастера на этой же шахте, лишь на другом, проходческом участке, меня вполне устраивала. В зарплате ничего не потерял, а в выходные дни мог наконец-то больше уделять внимания жене и незаметно подрастающим, нуждающимся в отцовском участии детям. Прожитый без малого год стал казаться кошмаром, хотя все действующие лица этого кошмара – вполне реальные люди.
     Бывший помощник Николай Иванович окончательно вышел на пенсию и уехал на юг; в его, оставленной сыну квартире некоторое время ютился Тимкин, семья которого тоже уехала и уже с полгода жила на юге. Но сын вскоре женился и в доме своего приятеля Сергей Петрович стал лицом нежелательным – о чем, конечно, понимал. Бедному началь-нику участка, все еще не решившемуся бросить работу и уезжать к семье, приходилось порой ночевать, спать на лавке в нарядной. Мне и впрямь было жалко его – время было такое, что ежемесячно рос размер заработной платы и пенсии, а цены росли еще быстрее. Перестройка; консенсус…
     Однажды я увидел Тимкина в автобусе; штаны у Сергея Петровича были помятые, опухшее от алкоголя лицо, под гнойными глазами выделялись синеватые мешки. Внезап-но он от моего, вовсе не пристального взгляда повернулся и… В этих выцветших, так часто затуманенных глазах увидел кипящую, прямо-таки извергающуюся ненависть. Я отвел взгляд и тут же с жалостью подумал: ах, и слаб же ты, Тимкин; сумасбродство твое, сумасбродство диктаторов – слабость!..
     Спустя некоторое время Сергей Петрович все же вышел на пенсию и уехал к родным. Рассказывали, что в столовой шахты были шикарные проводы, где ветерану пелись дифи-рамбы и где реками лилось вино. Но не прошло и полгода, как шахту облетела весть: Тимкин парализован и находится при смерти. А вдогонку другая, последняя…
     Я не уверен, был ли Сергей Петрович энергетическим вампиром на самом деле, однако не хотел бы с этим человеком, или похожим на него, встретиться и иметь какое-либо дело вновь. Ни в этой жизни, ни в какой-либо другой.

                1994 г.