Эссе и афоризмы 2-я часть 170-248

* * * 
№  170
Дурак спешит проявить свой дурной нрав, который у него есть, заместо ума, которого у него нет.
* * *
 №  171
В ощущении недостатка времени – вернейший признак использования его не по назначению.
* * * 
№  172
Наша жизнь есть, суть, жизнь в кредит.  Пока у нас есть запас душевного доверия друзей, он никогда не будет исчерпан, стоит только не истощать его с нашей стороны безумствами и предательствами!
* * *
 № 173
Мудрец быстрее других придет к лучшему в тиши и уединении, общаясь с великими тенями прошлого, в отличие от дурака, который, оставаясь наедине с собой, лишь преумножит собственную глупость новыми безумствами.

* * * 
№ 174
Плох не тот разум, который не может чего-то постичь, но тот, который, в дерзновенном ниспровержении всего и вся, устремляется к рубежам, которые таят в себе не высоту, но пропасть.

* * * 
№ 175
Справедливость редко уживается с могуществом тиранов, как правило, история доносит до нас не имена палачей, но - их жертв, падших за слово правды, своим бессилием пред деспотизмом власти устанавливающих непреходящее могущество истины.
* * * 
№  176
Если дурные натуры водят дружбу лишь с себе подобными, рассчитывая впоследствии на процент от участия в совместных грязных делах, то в любви все наоборот – чем больше жертва, тем сильней возвышается над собой жертвующий.

* * * 
№  177
У женщин личная убежденность часто берет верх над действительностью. Так, если 2 свидетельницы одного события заспорят о том, что они видели, то может вдруг выясниться, что видят они его настолько с разных сторон, как если бы они были не в одном, но в двух разных местах одновременно.

* * * 
№  178
Познать – означает воспроизвести внутри себя объект познания заново, заново пройти весь путь его развития, поэтому познать Вселенную означает заново ее создать. Ведь познать Гармонию можно лишь, созидая по ее законам. Отсюда произведения искусства, поражающие нас своим совершенством, повторяют собой в общих чертах весь высший путь развития Вселенной, ибо Вселенная бы не существовала, если бы в ней не действовали законы гармонии. Они, эти законы, есть единственная прочная основа для существования устойчивого миропорядка. Вот почему нельзя видеть произведения искусства конечными, т.е. ограниченными картинной рамкой или клавишами рояля, ибо в них бьется пульс Мироздания.

* * *
 № 179
В искренности заблуждений неизбежно хоронится и неотвратимость их переосмысления. Наша правота, сколь бы правыми мы себе не казались в действительности, определяется лишь мерой нашей собственной убежденности.



* * * 
№ 180
Пытливость и неостывающий интерес ко всему, что тебя окружает, - вот среда, в которой единственно и может выжить сердце, не желающее истлеть под спудом обыденности.
* * * 
 №  181
Во всяком унижении содержится та ложь, которая говорит, что достоинство человека стоит ниже внешних обстоятельств, привносимых в его жизнь другими людьми.

* * *
 №  182
Читатель никогда не оправдает тех усилий, которые автор затратил на написание толстого романа, на что всегда и сетуют все бездарно пишущие.
    
    

* * *
№ 183
Любовь есть предмет столь тонкий, что всякое не во время проявленное участие, равно, как и дружеская поддержка в делах любви, иначе, как грубое вмешательство, выставляющее на показ самые интимные стороны отношений, влюбленными и расценено быть не может. Нужен максимум деликатности и такта, чтобы брать на себя смелость посредничества в любовных делах, не наживая себе новых врагов и среди друзей.
* * *   
№  184
Мы редко имеем врагов, непримиримых к каким-то нашим личным качествам, гораздо чаще их имеют наши слава, богатство, успех, но чаще  богатств и успехов личных врагов подсовывает нам собственные тщеславие и глупость.

* * * 
№  185
Люди не ведают, что творят, если в поступках своих руководствуются одними лишь страстями.


* * * 
№  186
Не следует слишком прислушиваться к мнению дураков о себе, иначе в наших головах совсем не останется места для здравых суждений.

* * * 
№  187
Вопрос, для чего живет человек, расплывчат и туманен. Самой своей постановкой он подразумевает множество неодназначных ответов, каждый из которых не имеет конкретного смысла, а следовательно, отвечать на этот вопрос, как на непосредственный, - бессмысленно.
За женщин этот вопрос решила сама природа, ну а мужчинам придется каждый раз отвечать на этот вопрос всей своей жизнью.

* * *   
№  188
Развратный человек не понимает высоких отношений, не замешанных на корысти или зове плоти, и в этом свидетельство глубины его падения.

* * *
  №  189
Пуританство. Я не вижу в нем ни одной положительной стороны. Какая глупость лишать себя целого мира отношений, запрещать себе думать в каком-то одном направлении. Все равно, что не разрешать себе читать или смеяться.
Кто первый начал? Какой суровый идиот, какой тупоумный фанатик решил наложить запрет на любовь, на этот сверкающий огонь, побуждающий человека жить в два раза полней и насыщенней? Да, наверное, никто. В истинное пуританство я не верю, т.к. оно противоречит самой природе человека. Под маской пуританства ходит, брызгая слюной и с тревогой глядя в сторону счастливых людей, ханжество, его гложет гусеница зависти.
Нравственные уроды и калеки, не могут спокойно смотреть на чужое счастье, как не могут смотреть на солнце, св ясную погоду, для них это слишком высоко, слишком прекрасно, слишком ярко – оно слепит им глаза, которые разъедает, словно мыло, все та же зависть.
При виде же разбитого сердца злобное смирение сменяется уродливой радостью, каким-то скотским ликованием:
- Еще один спалил себе крылышки, и поделом, не летай! Бери пример с нас, мы плохому не научим, - ползай по земле, как мы, Мы были правы, каждая бабочка рано или поздно, в конце концов, опалив себе крылья, вернется к нам, червякам!
Плевать на всю эту мерзость! Червяки – внизу, а птицы – в небе! Низкие души сгинут так же незаметно, как и появились на свет, только дерзнувшие высоко парить запечатлятся в памяти людей, оставив в светлом сияющем небе свой яркий след.

* * * 
№  190
Как известно, ничто так не мешает нашим будущим успехам, как прошлые заслуги. Ведь ничто сильней не препятствует в творческой работе, чем тоненький голосок, который надоедливо звенит в тебе: «Ах, какой ты молодец, до чего же ты необычаен и гениален!».
 О своей исключительности думают почти все, кроме, может быть, лишь тех, кто, вообще, ни о чем не думает, хотя повод так считать у большинства из них оставим на их совести.
Хотя, кто знает! Может, они все же ведут счет каким-то своим маленьким доблестям, выделяющих их, по их мнению, среди многих, делая их тем самым совершенно уникальным событием для исследователя, пытающегося подчинить человеческие помыслы и склонности каким-либо законам. Дело в том, что все непризнанные гении, не имеющие на своем счету никаких проявлений способностей или хотя бы их задатков, тем не менее, считают себя нераскрывшимися талантами.
Что их заставляет думать подобным образом – загадка, не известная никому, в том числе, наверное, - и им самим. Тем не менее, факт остается фактом: многие уверены без всяких на то оснований в своей способности ко многому.
Так давайте же лучше поменьше лежать на диване, мечтая о разных чудесах, которые, быть может, где-то нас ожидают, а займемся делом, чтобы давать действительный повод считать не только себе, но и другим себя необыкновенными людьми! Ну а былые заслуги – они только показывают нам, на что мы способны и сколько непокоренных вершин нам еще предстоит покорить!


* * *
 №  191
Ограниченный ум с радостью освобождает в себе место для чужого мнения. Самое для него приятное – это отдать в себе самом большую и значительную область во власть чужой идее, т.е. уступить большую часть себя другому разуму.
Не рассуждая и не пытаясь подвергнуть принятую им идею сомнению, он отдает собственное мышление другому, абсолютно чуждому ему человеку, от которого исходит данная идея. И эта личность, как бы живя в нем, действует в то же время по своему собственному усмотрению, т.е. сохраняет совершенно независимо от него свою самостоятельность, давая тем самым возможность ленивому уму не думать самостоятельно.
Но все это – иллюзия. Человек никогда не может мыслить за другого, чужие мысли – не его собственность. Незрелая воля, допуская привнесение в себя чужой воли, впитывает в себя, словно губка, все бремя чужих грехов. И чем шире масштабы оболванивания масс, тем накаленнее социальная атмосфера, чреватая вспышками исторических катаклизмов, заставляющих содрогаться человечество от еще невиданных до сих пор жертв и разрушений.

* * *
  №  192

(О лени)

Франсуа де Ларошфуко писал, что наш ум ленивей, чем тело. В большинстве случаев – это так. Можно лишь добавить, что ум еще и капризней, чем тело.
Но ведь лет до 10-12 ни тело, ни голова человека, только начинающего жить, не знает лени. Ум, не останавливаясь, набирает сведения о жизни и тело, гармонируя с душой, жаждет движения.
Человек, избравший главным жизненным путем рутинное следование навыкам заурядных умений и ремесел, невольно сужает круг незатейливых житейских премудростей. Рано или поздно он замыкается на каком-то одном преходящем интересе, которому будет следовать и в дальнейшем в своих делах всю свою жизнь. И если не направить вовремя его энергию на дальнейшее познание окружающего мира, он остановится в своем развитии и уже дальше его мозг, в силу своей природы, захочет продолжать в том же духе. И чем дальше, тем охотней он будет продолжать бездельничать, не желая открывать для себя ничего нового.
Человеческая лень – лишь следствие нежелания о чем-либо думать. Лишь постоянное, ни на миг не прекращающееся познание может уберечь человека от самого заразного и распространенного человеческого заболевания – лени.

* * *
 №  193
Самое большое несчастье для нормального человека (я не считаю калек и идиотов) – делать не свое дело, т.к. все остальные несчастья не притупляют сознанья в такой степени, как необходимость отвергать свое призвание ради ничтожных, преходящих дел. Все напасти рано или поздно проходят, в конце концов, но ежедневная необходимость заколачивать в землю свои способности  - самое вредное и мучительное из того, что только может быть.

* * * 
№  194

I

Многие науки, устанавливающие некоторые определенные виды связей между явлениями природы, открывающие в этих явлениях определенные виды закономерностей, называют себя философскими. Так, например, Ньютон назвал свой физический труд «Философией природы», тогда как физика, химия, биология и прочие науки, беря своей позитивной основой философское начало, все же не представляют собой единой философской науки, но лишь ее какой-то один, пусть существенный, но отдельно взятый момент.
Если взять физику, как науку, охватывающую наиболее широкий круг явлений бытия и как наиболее демократичную и открытую миру философии, и сравнить ее с самой философией, мы поймем, что и физики, и философы занимаются, в сущности, одним и тем же – изучая природу, двигают вперед человеческое знание и прогресс, только делают это каждый в своей области.
Если, например, представить человеческое  знание в виде стены, изрезанной сложным узором, сплетающимся в удивительные картины открывающегося нам в познании Мироздания, то физики и философы будут стоять от этой стены на разном расстоянии – физики – ближе, а философы – дальше.
Физики начинают снизу, от самого основания стены, и ведут глаза по каждой линии сложного рисунка, постепенно поднимаясь вверх. Сделать скачок вверх они не могут, т.к. перескочив через отдельную область знания, уже теряется прежняя связь между отдельными линиями, т.е. логика их расположения. Таким образом, стоя рядом со стеной, они видят только ее отдельно взятый в данный момент небольшой участок знания – область своего физического эксперимента, но зато знают они его рисунок досконально.
Философы, стоящие в отдалении от физиков, не могут различить отдельные штрихи панорамы – конкретные физические формулы, законы и постулаты, - они видят всю картину в целом. Физики видят каким образом нарисован портрет – какими красками и кистями пользовался художник, философы – что именно хотел он сказать своим замыслом.
Философы, не скованные логикой рисунка, могут подняться выше физиков и увидеть картину, вырезанную на стене, в целом, хотя и не различая отдельных штрихов, могут все же показать физикам направление их пути, для которых область стены вне их участка покрыта темнотой.
Можно сказать, что у физиков – «близорукость», а у философов – «дальнозоркость», т.е. вблизи философ не увидит резко того, что видит физик, а физик, наоборот, не увидит резко того, что увидит издали философ.
«Близорукость» и «дальнозоркость» зависят от индивидуальных склонностей ума каждого исследователя, взятого отдельно, причем они не являются отклонениями от нормы (в этом смысле нормальный ум означал бы – посредственный), а наоборот, должны быть даже обязательными для смельчаков, дерзающих знать, которые осмеливаются смотреть на эту стену и карабкаться по ней, поднимая на своих плечах весь тот тяжкий воз мелочей, именуемый прогрессом человечества.

II

Лев Ландау как-то сказал: «Я создал несколько неплохих физических теорий, но я так и не смог поделиться главной своей теорией – теорией жизни».
Физикам никогда не будет доступна сфера человеческих мыслей и чувств. Физика обретается в мире явлений природного бытия, тогда как писатель остается властителем душ – а это неизмеримо более совершенная среда обитания.
Тот, кто мнит  себя на высоте положения, все объясняя, должен помнить при этом, что существует неизмеримо более высокий мир, звучащий музыкой языка философов и поэтов.

* * * 
№  195
«Из 2-х любящих один любит, а другой позволяет себя любить», - сказал де Ларошфуко в своих «Максимах и афоризмах».
Поверхностному взгляду кажется, что первый любит всегда сильнее, т.к. постоянно думает о предмете своей любви и готов пожертвовать ради него всем на свете. На самом же деле та любовь выше, которая осознана. Осознание себя, как любящего существа, в свою очередь, подразумевает и возможность отказаться в критический момент от предмета страсти, когда та страсть вдруг сможет потребовать преступления норм морали и нравственности. Чувство, согретое мыслью, стоит неизмеримо выше чувства, подчиняющего себе все человеческие помыслы властью инстинкта, заслоняющего собой все остальные явления окружающего его мира, делая нас ближе к животной природе.

* * *
   №  196
Истинной властью обладает только мысль, как всепроникающее начало, подчиняющее себе все другие виды деятельности человеческого духа. Бог воздает человеку через его мысли, находя в них отблеск своей Божественной сути.

* * *
 №  197
Боже мой! Как печальна наша жизнь! Как мало в ней остается чистого и светлого, как много в ней лицемерия и лжи! Как сильно зависим мы от всех тех косных и никчемных обстоятельств, забирающих такую власть над нами! Сколько потерянных дружб и забытых скорбей! Сколько есть вещей на свете, мимо которых мы равнодушно проходим, заставлявших когда-то трепетать наше сердце! Куда, в какие безумные бездны проваливаются стройные дворцы наших мирозданий, проходящие пред нашим мысленным взором парадом воспоминаний?
Когда предает близкий друг, кажется, что рушится Вселенная, всего тебя трясет, душа дрожит и кровоточит, навсегда прощаясь с тем, что было ей когда-то дорого и свято. Где та звезда, которая, осеняя небосвод, ведет нас всегда своею стезей? и, что же, другие звезды, почему они гаснут, или это – всегдашний печальный финал чьей-то судьбы? Почему она позволяет нам гибнуть в себе самих – нашими привязанностями в нашем сердце, - и где ее свет, когда, казалось, остался вокруг один только могильный мрак и холод?
Быть может, это – надежда? Свет этой звезды никогда не гаснет, ибо, пока жив человек, ему свойственно надеяться…

* * * 
 №  198

(О гении)
Сила Поэта в его гибкости, или, если хотите, в женственности. Ведь в рождении чего-то нового всегда присутствует и женское начало и тут можно провести аналогию между тем, как вынашивается замысел, которому предстоит стать будущим шедевром, и тем, как мать носит под сердцем дитя.
Но в  этой женственности созидающей силы гения как раз и кроется его истинная мужественность, ибо, говоря правду, всегда невольно обличаешь чью-то ложь, а это во все времена было величайшей заслугой и доблестью одновременно. И кто, кроме гения, зрящего на окружающую его обыденность через магический кристалл своего таланта, сможет донести людям правду, ведь донести правду всегда труднее, чем просто ее почувствовать!
И что может быть глупее, чем желать получить правду в готовом виде, не предпринимая со своей стороны никаких шагов к тому, чтобы разглядеть ее в повседневной жизни, в том неприглядном, непричесанном, расхристанном виде, в каковом она предстоит пред нами в каждодневном течении обыденных мелочей.
Правду, если хотите, нужно прочувствовать, выстрадать, выносить в самых сокровенных глубинах своего сердца, а для этого необходима огромная работа души, которая, как известно, трудиться не любит.
Гораздо проще взять ее готовую у кого-то напрокат и ходить везде и всем ее показывая, указывать на себя перстом, как на единственного ее, правды, добытчика и защитника, подлаживаясь, за неимением своих собственных, под чужие благородные мысли и чувства. Но не стоит при этом забывать, что чужие откровения, не пропущенные через горнило собственного духа, выглядят на нас, как наряд с чужого плеча. Смешна не сама правда, пришитая к нам белыми нитками, а тот, кто ее пришил.
Да и что, в самом деле, за радость – всю жизнь жевать пресную солому чужой мудрости? Я могу выписать и затвердить наизусть тысячу мудрейших мыслей и остроумнейших афоризмов всех самых лучших философов всех времен и народов, и собрать их столько, сколько не хранят ни в одной из обширнейших библиотек в мире, и не стану от этого ни на йоту ни свободней, ни умней.
Всем вышесказанным я хочу сказать, что нет Поэта там, где не назрела потребность в правде. Приход гения народу нужно выстрадать, заплатить за него годами, а то и десятилетиями невозможности высказать свои сокровенные чаянья. С приходом гения эпоха обретает свой голос, вкладывая в уста героев его поэзии самые заветные свои чаянья и чувства.


* * *
 №  199
Героиня М.Цветаевой Сонечка в «Повести о Сонечке» говорила:
« …знаете для чего существуют поэты? Для того, чтобы не стыдно было говорить – самые большие вещи:

    И сохранят всегда мои дороги -
Твою печать».

 Поэт, как и всякий человек искусства, видит высшую поэтическую реальность, которую в глубине души чувствует каждый, но каждый – по-своему. То невыразимое, что не может быть сформулировано обыденными словами, гений формирует на языке доступных ему средств искусства, подчиняющихся законам гармонии, делая эти сокровенные вещи достоянием всякого, в ком еще жива душа, не похороненная под спудом обыденности. Именно потому шедевры находят свой отклик в душах людей во все времена, независимо от эпох и сословий, что они затрагивают потаенные струны души, которые неизменно присутствуют у людей разных эпох.
Напротив, же говоря о высоких сущностях обыденным языком, мы придаем им плоскую одноплановость, приравнивая их к свойствам неодушевленных предметов. Не наполняя сокровенное души работой самой души, мы сообщаем ему характер пустой абстракции, не содержащей в себе никакого чувства. Когда нет противоречия между обыденным и сокровенным, и мы говорим о сокровенном обыденно, то получаем лишь пустое тождество факта самому себе, не наполненное никаким внутренним содержанием. Например: «Любовь есть любовь» - в этом тождестве есть указание на любовь, но нет самой любви. Так же и: «Душа есть душа», «Надежда есть надежда» и т.д. Тут есть указание на предмет, но нет самого предмета.
Говоря о своей любви, я не могу говорить, что я постиг высшую сущность любви, ее всеобъемлющее понятие, - скорее, я могу лишь верить в то, что я окажусь ее достоин. Говоря о сокровенном непосредственно, как  о всякой другой, обыденной вещи, мы сообщаем ему грубый смысл всеобщего, т.е. присущего вместе с нами всем вещам в этом мире, лишая его нашей индивидуальности, максимально удаляя смысл сказанного от того, что подразумеваем.
Противоречие между сокровенным и обыденным снимается в работе духа над собой,  в переплавке окружающих его житейских, текущих, случайных вещей в единство его осознания самого себя, воплощающегося на земле в плодах рук человеческих – будь то дом, или сад, или семья, или нетленные достижения человеческого духа в области искусства, науки или философии.

* * *
  №  200
Поскольку человек есть дух, погруженный в телесность, а философия есть наука совершенствования духа, и также, поскольку тело следует за духом, а не наоборот, философия является первейшей помощницей в обретении человеком духовного опыта, как единственного пути к спасению души через следование христианским заповедям.
Итак, освобождение духа от косности, и вообще наносности обыденного через освоение философского метода познания есть первейший и важнейший шаг в очищении духа и тела, цель которого предуготовить душу как сосуд для вмещения любви Божественной, чтобы, подобно светильнику, светить Ею всем остальным смертным.

* * *
  №  200
Поскольку человек есть дух, погруженный в телесность, а философия есть наука совершенствования духа, и также, поскольку тело следует за духом, а не наоборот, философия является первейшей помощницей в обретении человеком духовного опыта, как единственного пути к спасению души через следование христианским заповедям.
Итак, освобождение духа от косности, и вообще наносности обыденного через освоение философского метода познания есть первейший и важнейший шаг в очищении духа и тела, цель которого предуготовить душу как сосуд для вмещения любви Божественной, чтобы, подобно светильнику, светить Ею всем остальным смертным.

* * *
 №  201
Нельзя говорить в величии духа, не опосредуя это величие самой работой духа. Величие, не наполненное содержанием, превращается в пустую абстракцию, в которой нет ничего позитивного, на чем, строя свои рассуждения, разум мог бы сделать какие-то выводы. Такое величие духа, не наполненное ничем, что могло бы оправдать сие определение, в сущности, ничем не отличается от его ничтожества.

* * * 
№  202
Однажды потерянное уже не возвратить вновь. Солгавшему единожды уже не восстановить доверия окружающих, предавший старых друзей не заменит их и сотней новых.
Да даже, если что-то и можно было бы возродить, все равно, позорное тщеславие, от которого и проистекают все наши потери, не смогло бы нам позволить столь тонкого труда по восстановлению старых связей. Тщеславие способно только вновь и вновь, вопреки всякому здравому смыслу, оставлять человека голым пред хладом вечности и одиночества.

* * *
№  203
Философия больше других наук терпит от невежд, выскочек и прочих всякого рода доморощенных мыслителей, т.к. все двери к Познаню кажутся им в ней открытыми.
Поскольку сфера ее деятельности есть, собственно, человеческая мысль, то всякий считает себя способным к умственной деятельности, ставя сию естественную потребность в один ряд с процессами пищеварения.
Однако, тут есть отличие. Если процесс пищеварения происходит сам собой, без участия человека, то к процессу мышления человек все же должен приложить некоторые усилия. Разум – инструмент мышления, но просто  обладать разумом – еще не значит уметь мыслить. Согласитесь, иметь в доме рояль и уметь играть на нем – 2 совершенно разные вещи. Обезьяна, если ей в руки попадет какой-нибудь музыкальный инструмент тоже, сможет извлечь из него разноголосые звуки, однако мелодию сыграть на нем сможет только человек. Тоже и невежда – он хоть и пользуется теми же словами, что и философ, но вкладывая в них совершенно иной смысл, не может сделать выводов, выходящих за рамки своего житейского опыта.



* * *   
№  204
«Философия учит видеть идеальное в обыденном, поэтому всякое подлинное философское учение есть идеализм» - писал Гегель в введении к своей !Науке логики». Это утверждение можно перефразировать, сказав, что всякое подлинно философское учение содержит в себе свое отрицание, как существенный момент своего метода познания всего сущего. Т.е. обыденное отрицает высшее, однако разрозненность обыденного гонит его к исчезновению через обретение единства с собой в своей сущности.

* * * 
№  205
Всякий рассудочный подход исследователя к великим Истинам родит лишь усталость, остывшую золу чувств, уныние, растущее вместе с убеждением в невозможности достичь Истины на радость невеждам.
- Смотрите, смотрите, - кричат его злопыхатели. – Он такой же, как мы! Он пытался воспарить над суетой, но лишь сломал себе шею! Ату его! Он хотел быть выше нас, но шлепнулся носом в грязь и оказался ниже самого последнего из нас!
Бедные, бедные! Отрицательный результат – все ж-таки результат, он хотя бы боролся! Он хотя бы попробовал! А вы… Что сделали вы для того, чтобы быть счастливыми? Вам предстоит навсегда остаться чахнуть в сыром подземелье, в которое превратился ваш разум, сковавший вас по рукам и ногам цепями преходящих интересов. Никогда не украсите вы его цветами истинного познания, довольствуясь мякиной и выжимками внешнего наблюдения.
Будь же благословенен дерзающий в своем стремлении знать, не удовлетворяющийся одной лишь констатацией голых фактов, в отличие от его друзей, самих выбравших свой путь, ставших лавочниками, чиновниками и ростовщиками.

* * *   
№  206
Пошлость и косность мышления не желают идти дальше раз и навсегда зафиксированных рубежей житейской мудрости и видят в неукоснительном
следовании некоему раз и навсегда заведенному порядку вещей источник всех и всяческих добродетелей.
Всякое размышление воспринимается ими, как враждебное нововведение, разрушающее всю стройность и  изящество их «логических» построек.
Неуклюжие замки из льда, в которых не может найти себе приюта ни одна живая мысль, вас смоет талая вода нового мышления, унося в своих стремительных мутных потоках ваши почерневшие, съежившиеся в ярких лучах познания стены вместе с прочим мусором заблуждений прежних лет, очищая поле мысли для новых, свежих и молодых, тянущихся к свету Истины ростков новых учений.


* * *
 №  207
Весна человечества есть всегда похороны его старых заблуждений.


* * * 
№  208
Нельзя, пытаясь уловить душу философии, нерв и сущность всего ее метода, относиться к ней, как к вещи, стоящей наряду с прочими обыденными предметами.
Жизнь есть всегда таинство и философская мысль, являющаяся животворящей движущей силой всякого учения, зависит во многом от стилистики данного автора, насколько уверенно чувствует он себя в зыбком мире метафор и аллегорий.
Таким образом, чистая философская мысль, обитающая в мире высоких сущностей, погружая себя в телесность бумаги, не может не зависеть от того, насколько адекватно сути изложил ее стилистически автор.
Стилистика каждого конкретного философского произведения есть то животворное начало, от которого зависит, насколько полно его идея явит себя миру. Всякая философская мысль есть ее выражение, и тот, кто не сможет четко сформулировать свою мысль, не вполне ясно владеет ею сам.


* * *
  №  209
«Вера мертва без дел». Добро деятельно. Чтобы совершить добрый поступок, человеку вовсе не обязательно каждый раз взвешивать свои поступки на весах добра и зла. Но это не значит, что ему не нужно думать вовсе. Просто, душа, открытая добру, пройдя тернистым путем становления, закалившись в борьбе с подстерегающими ее на каждом шагу искушениями, сразу откликается к добру, видя только в нем позитивное существование, в отличие от зла, которое лишь тщится сообщить себе таковое, и, в отсутствие оного, удовлетворяется видимостью добра.


* * *
  №  210
Зло, как лишенное своей позитивной основы, есть на деле отсутствие истинно сущего, делая тем самым существование порожденного им мира, пожирающего самого себя, обреченным на гибель.

* * * 
 №  211
Все эти философские системы, таящие в себе готовые рецепты жизни, отличаются от подлинного философствования тем, что дают всякий раз результат прежде своего начала.
Это выглядит так, как, если бы ученик, придя в первый раз с группой в бассейн, принялся объяснять тренеру, как нужно плавать, мотивируя это тем, что его представления плавании диаметрально противоположны знаниям самого тренера по этому вопросу, и что он сам никогда не стал бы так обращаться с новичками, швыряя их на самую середину бассейна, как это только что сделали с ним, и что, если его отсюда не вытащат, он через несколько секунд пойдет ко дну, не смотря на все свое умение хорошо объяснить, как именно нужно плавать.
Конечно же, тренер спасет болтуна, полагаясь при этом, разумеется, лишь на свое умение, хотя, быть может, и проявит при этом излишнее великодушие. А вы как думаете?

* * *
  №  212
Усталость от жизни проявляет себя в 2-х формах: в форме фальшивого смирения перед Истиной (как могу я, жалкий червь, дерзать познать то, что открыто лишь мудрейшим нашего племени?), за которым стоит простое нежелание, в виду отсутствия привычки, размышлять, -  и в форме высокомерия перед ней (Пилатово «Что есть Истина?»), за которым стоит то же самое.
Собственно, это можно сравнить с Гамлетовским вопросом: «Быть или не быть?» Кто ответил себе на него раз и навсегда, вязнет в тине самоудовлетворения. Лишь постоянно мечущийся в поисках ответа на тысячу раз проклятые им вечные благословенные вопросы тощий рыцарь, всегда готовый ринуться на своем костлявом Росинанте в последнюю схватку с несправедливостью, способен открыть ее для себя. Во всяком случае, он гораздо ближе к ней, нежели тот, кто раз и навсегда открыл для себя истину, что истины не существует.

* * * 
 №   213
(1) Проникнутое чувством сознание – совсем не то, что рассудочное размышление о чувстве. Религия, например, всегда проникнута чувством, но теология, ищущая доказательств Бытия Божия, была рассудочным рассмотрением чувств верующих, ни в коем случае не заменяя самой верой, т.е. с одной стороны, имея объектом размышления веру, сама в определенной степени являлась ее антиподом.
Другая крайность нашего времени: атеизм, «разоблачающий» религию. Его можно сравнить с блохой, живущей на собаке: собака может прожить без блохи, блоха без собаки – нет. Не теология и атеизм являлись доминирующими по отношению к религии, но наоборот.
Без возникших в XIX веке экономических отношений не существовало бы и Маркса – Маркса, как идеолога пролетарской революции, - которая, как показала практика, является с ее методами экспроприации и обобществления средств производства врагом какой бы то ни было экономики, т.е. ее антиподом.
Другими словами, одно дело – быть, другое – объяснять каким надо быть, самому при этом не делая ничего, и уводя тем самым в сторону от дела и других.
Итак, идея, закон – это, прежде всего следование им, а не бесконечные разглагольствования о них, как повод ничего не делать. Без закона не существовало бы его исследователей, не исследователь диктует закону, каким тому быть, но наоборот. Изучить закон, чтобы действовать  в согласии с ним, а не для того, чтобы игнорируя объективность, диктовать другим от его имени свою волю. В этой подмене кроется главная пружина всех политических выкрутасов, когда под исторические веления времени подводятся интересы кучки людей, дорвавшихся до власти.
(2) Может ли быть человек творцом своего счастья в отрыве от интересов других? Нет, только в осознании в других собственного Я, т.е. в осознании действующих вокруг него гласных и негласных Христианских заповедей, а также законов морали, нравственности, права; в своих действиях, соотнесенных с ними. Деятельность, игнорирующая их, сама по себе пуста и порождает собой антизакон – абсурд, всегда грозящий человечеству вереницей бесчисленных бедствий, порождающих одно другое.
Мерой закона является разум, а мерой разума – философия, которая, имея объектом познания мысль, т.е. мысля себя, сама устанавливает объективные законы, исходя из природы мысли, т.е. из самой себя, распадаясь на свои специальные разделы: права, социологии, психологии и т.д., которые являются ее, так сказать, прикладными отделениями. Философия, таким образом, является великой наукой, ибо, объединяя в себе различные научные области, сводит их в единство познания человеком окружающей Вселенной в целом.


* * * 
 №  214
Высшие озарения, т.е. язык, на котором человек разговаривает с небом, выводит человека всегда на иные, высшие рубежи его земного сознания, вмещающих в себя весь окружающий его мир, как часть себя.
Любовь пронизывает собой всю сферу, ставящую собой предел нашего земного бытия, присутствуя в ней везде и всегда. В минуты озарений человек приобщается ее, видя в ней основу Божественного миропорядка.
Поскольку любовь, подобно скрытой пружине в часовом механизме, приводящей его в движение, является вместе с тем сердцем и сущностью жизни, осуществляющими в ней все главные связи (ибо на ненависти ничего, кроме концлагеря, построить нельзя), человек, принесший на алтарь золотого тельца свое сердце, оказывается как бы вне закона, определяющего все движение жизни и самый смысл его существования.
С погасшим сердцем без озарений он обречен скитаться за болотными огнями собственных желаний, составляющих отныне смысл всего его существования.
Поскольку высшие свершения наших судеб с позиций нашего мира происходят везде и всегда, люди, отдавшие свое сердце на растерзание корысти, вновь и вновь должны будут воспрянуть духом лишь за тем, чтобы впоследствии низвергнуться в пучину безысходности.

* * * 
 №  215
Любопытно: в Лондоне аэропорту присвоено имя Джона Леннона, на церемонии присвоения присутствовала вдова Леннона – Йоко Оно, та самая, которая в 75 году заявила ему, что занятие шоу-бизнесом вообще не его призвание – и которая лично поручила охране экс-битла следить, чтобы никто из знаменитой четверки даже не смел показываться на пороге их дома, всегда ставя свое творчество в их дуэте на 1-ое место. Теперь Йоко пользуется имиджем вдовы лидера группы Биттлз, которую она, кстати, всегда терпеть не могла. В этом, мне кажется, сущность PR-овских технологий – вмешаться в дело, сделанное чужими руками, показать себя к нему причастным и стричь купоны с вновь обретенного имиджа, к которому сам, в свою очередь, не имеешь никакого отношения.

* * *   
№  216
Нам всегда легче, кивая на заблуждавшихся до нас придать своим заблуждениям всеобщий характер, нежели раскаиваться в собственных грехах.

* * *   
№   217
Женщины загадочны не столько, как личности, сколько сложностью механизма поведения, получаемом ими от природы в более или менее готовом виде, и присущего всем женщинам в большей или меньшей степени.

* * * 
   №  218
Преданность вероломной женщины – в обратной зависимости от количества заводимых ею любовников.
* * *   
  №  219

Сердце женщины оправлено в обойму мужских сердец, заполняемую ей без счета все новыми именами по мере возрастания ее вероломства.

* * *
Литература без юмора? Просто смешно!
* * *


* * *   
№  220 
Тот, кто дорожит чем-то малоценным, никогда не получит ничего стоящего. Лишь в отказе от всего, что недостойно человека, он сможет добиться истинной свободы, которая немыслима без гармонии с окружающим миром.
Освободившись от житейской неустроенности, мы почувствуем, насколько освободился наш дух от загруженности житейскими проблемами – этого груза, притягивающего его к земле, загубившего столько высоких чувств и благих начинаний.

* * *   
 №  221
(1) Убожество жизни толкает бедняков к прозябанию на самых дальних ее задворках. Однако, даже самый последний нищий, трясущийся на ветру в грязной подворотне, отнюдь не чувствует себя несчастным: в драке он всегда постоит за себя, при всяком удобном случае стянет у вас монетку, другими словами, он есть тот, кто всегда за себя, а иначе, зачем жить?
Отсюда следует, что даже не видевший нормальной жизни, привыкший довольствоваться объедками со стола сильных мира сего, умеет быть довольным выпавшим ему в удел жребием. Между такими людьми происходят те же ссоры и примирения, что и в большом мире с той только разницей, что средства, используемые здесь, и причины, их вызвавшие, много ничтожней тех, которые возникают в мире «больших» людей.
(2) Однако, в жизни не все определяется одной только материальной стороной. Богатство, положение в обществе, в общем, конечно существенный момент, но не главный. Если человек порабощен богатством, он не сможет и вполне наслаждаться благами, им дарованными. И тот, кто строит все свои надежды и опасения лишь на богатстве в действительности поклоняется лишь животной стороне своей натуры.
Богатство не снаружи, но внутри. Только то, что не может быть отнято у тебя другими, действительно твое, все же внешнее, зависящее от обстоятельств, в действительности принадлежит не тебе, но случаю. Умение быть довольным своим жребием вне зависимости от того, насколько благосклонна к тебе судьба – удел великих натур. Умение довольствоваться естественными, повседневными радостями бытия есть свидетельство величия души.
Только тот, кто оставался всю свою жизнь вечно всем недоволен, истинно несчастен, ибо диалектика несчастья в том, чтобы рано или поздно утешиться. Тот же, кто не знает своей беды, будет оставаться с ней наедине вечно.

* * *   
№ 222
В жизни часто дурное заслоняет собой хорошее, однако, свойство памяти таково, что воспоминания о втором живут куда дольше, нежели о первом.
 


* * *
№ 223

(О вундеркиндах)

Рано достигший в жизни каких-либо высот сильно рискует превратиться со временем в колосс на глиняных ногах: с одной стороны – гигантские творческие силы, бурлящие в юном даровании, с другой – недоосознанность себя, как личности, направляющей эти силы к саморазрушению.

* * *
№ 224

Главное заблуждение людей – это то, что их достоинства принадлежат им самим. Самому человеку принадлежат одни его грехи, от которых он как раз должен всеми силами избавляться, достоинства же наши – способности, таланты, ум, красота, здоровье – даны лишь во временное пользование, чтобы мы преумножили их, воспользовавшись ими во славу Божью, вернув то, что было нам дано как бы взаймы, со сторицей.
Громаднейшее же большинство людей принимает свои достоинства за собственное достояние, которыми они могут распоряжаться по своему усмотрению, и пользуются ими во славу свою, и – в лучшем случае, своих близких – но никак не в Божью.
Власть греха – это иллюзия самости. Человек живет, как во сне – ему кажется, что мир вертится вокруг него, что он не должен никому и ничего, а все, напротив, должны только ему. Сила человека в осознании своей ничтожности вне Бога, через добровольную жертву примеряющую Бога с ним.


* * *   
 №  225
( Про Рюриковичей)
Я очень хорошо понимаю наших предков, позвавших Рюриковичей на царство. Сами с собой мы никак управиться не можем. Был у нас свой царь, так мы его шлепнули в 1917-м году. Правда, как после этого жили, лучше не вспоминать. Но это характерно для русского человека. Лучше самому полезть в петлю, чем сознавать, что кто-то из соотечественников находится над тобой. Вот иностранцы – это другое дело. Их мы уважаем. Почему? Трудно сказать. Может, потому что не похожи на нас? А раз так, то их возвышение не задевает столь болезненно нашего национального комплекса неполноценности. Происходит это, видимо, от того, что уж ниже себя, мы не почитаем никого. Поэтому нам столь и нестерпимо более высокое положение таких  же, как мы, говоря проще, наших соотечественников. Поэтому любимое наше занятие ругать правительство, и, вообще, любых начальников (конечно, из зависти – из-за чего же еще!). Еще мы любим хаять свой народ за скотскую его жизнь и за нежелание каких бы то ни было перемен, как будто мы сами не являемся частью этого самого народа!
Любим мы пенять и на свой климат (потому что у народа, считающего себя хуже всех, какой еще может быть климат?). Потому-то и Петр I, строя Петербург, приказывал возводить дома в одну стену, как в Голландии, потому что крошечная Голландия – это да! А вот Россия, которая в тысячу раз больше и богаче Голландии – это тьфу!
Окаянное к самим себе отношение рождает и окаянную жизнь. Наши амбиции родят заносчивость, оборотная сторона которой – неуверенность в себе, и бес тщеславия удивительно сочетается у русских с бесом самоуничижением. И пока мы будем жаловаться вместо того, чтобы убираться в собственном доме, мы не изживет тараканов в нем и через 1000 лет.
* * *   
 №  226
Человек без свободы не может оставаться человеком, ибо свобода воли – определяющая черта, которой он, собственно, и отличается от других животных.

* * *   
 №  227
Исполняемый долг позволяет людям стать больше себя. Сознавать, что можешь многое и не делать этого – значит, расходовать себя впустую.
* * *   
 №  228
Формирование характера человека завершается в осознании им чувства собственного долга.
* * *   
 №  229
Исполнять чужие обязанности – значит, пренебрегать велениями собственного долга.
* * *   
 №  230
Быть справедливым – значит, в первую очередь, быть совестливым к самому себе.
* * *   
 №  231
Быть справедливым – значит не желать другим зла даже в ответ на их несправедливость по отношению к себе.
* * *   
 №  232
Трудней всего прощать именно одну и ту же вину, того же, кто вселяет надежду на исправление, прощать легко и приятно.
* * *   
 №  233
Все наши беды происходят от того, что мы много делаем из того, что не нужно, и слишком мало из того, что следовало бы сделать.
* * *   
 №  234
Истинная Вера, если и не обращает ее противников в свое лоно, то, по крайней мере, заставляет ее уважать.
* * *   
 №  235
Достижения, даже самые пустяшные, даются человеку прежде всего трудом, дары же, оставленные им без должного внимания, будут отняты у него судьбой без всякой жалости. 
* * *   
№ 236
Ошибаться – не значит, не знать чего-то вовсе, напротив, любое знание недостижимо без ошибок на пути к нему.
* * *      № 237

Истинное равенство не в социальных утопиях, но в способности разделить с ближним последний кусок хлеба.

* * *
№ 238
Глупо думать, что если зарыть талант в землю, он затем сам по себе прорастет побегами будущих великих свершений. Утверждение таланта в труде, а не в забвении или глумлении над ним.
* * *
№ 239
Талант женщины в умении посвятить мужчине все свои чувства и помыслы, и чем меньше в ней остается своего, тем больше она талантлива. Единение с мужчиной – физическое и духовное через таинство брака приближает, таким образом, женщину к своему истинному назначению, каким и замыслил ее Творец. Вдова Достоевского, например, после смерти писателя дала обет безбрачия, посвятив более 30-ти лет своей последующей жизни преумножению его славы и пропаганде его произведений, создав музей писателя, а вдовы Вл. Высоцкого и Джона Леннона выскочили замуж через год после смерти своих мужей, и чья любовь была полней и искренней – судить читателю.
* * *
№ 240
Традиции  сохраняются при наличии преемственности между поколениями, когда старшие передают свои традиции и обычаи поколениям, идущим следом. Так и создавались в Европе вековые династии.
В истории России нет преемственности (отсюда и выражение «Иван, родства не помнящий»). Здесь каждое новое поколение начинает жить как бы с чистого листа. Отсутствие связи между поколениями в России свидетельствует о том, что в свое время дети, разрушившие дом, построенный их отцами, и ничего не создав взамен, не смогли ничего передать и собственным потомкам.
* * *
№ 241
Про Россию  говорят, что средняя  продолжительность жизни в ней меньше, чем на Западе. Но ведь у нас жизнь насыщенней! В России жизнь бурлит переменами. Нужно успеть набить морду, пока не набили тебе, выйти из запоя,  сходить в библиотеку в 3 часа ночи.  Поэтому здесь,  как на войне, 1 год идет за 3. Вот и получается, что, прожив 60 лет в России, русские все же живут вдвое дольше, чем те, кто прожил 90 лет благополучной жизни на Западе.
* * *
№ 242
Ухо преклоняется к тем речам, к каким склонно сердце: злоречивый находит своих слушателей среди злоречивых, а тот, кто больше занят совершенствованием натуры, может встретить на жизненном поприще и достойный пример для подражания.
№  243
( О семье)
Давайте, прославляя сексуальную свободу, называть семью предрассудком. Но что мы называем своими взглядами, а что – предрассудками? Не есть ли «свобода от предрассудков» виденное нами уже несколько тысячелетий назад в древней Греции или же в Библейских Содоме и Гоморре?
Вор тоже может сказать, что заповедь «не укради» - предрассудок. Нужно шире, «свободнее» смотреть на понятие собственности. Главный идеолог такой концепции лижет в Мавзолее на Красной площади. Отменяя понятие греха, мы проповедуем вседозволенность, ведущую к анархии. Конечно, можно сказать, как говорят сейчас многие на Западе, что нет греха, а есть правовые нормы. Но редкий человек будет отрицать, что одних юридических понятий недостаточно в отношениях, скажем, матери и ребенка. Тот, кто довольствуется этим, - в отношениях с собственными детьми – либо подонок, либо – сумасшедший.
* * * 
 №  244
(Еще раз об артистах)
Все-таки, есть какая-то отрава в воздухе сцены. Кто хоть раз выходил на нее, вдыхал запах кулис, уже отравлен ею на всю жизнь. Хорошо, если актер в жизни отличает себя от своих ролей, не идентифицирует собственную личность с характерами своих героев. Это позволяет сохранить в себе некое подобие здравого смысла и трезвого взгляда на жизнь. В противном случае человек гибнет безвозвратно. Он уже не личность, он – артист, и этим все сказано. Он живет в неком зеркальном мире – мире, чудесно преображающем его собственное, артиста, отражение. Что видит обычный человек, глядя в зеркало? Себя. Не так с артистом, который может видеть себя, как в зеркале, на экране. И когда постаревшая звезда видит на нем себя, т.е. свое отражение, в котором чудесным образом запечатлелся его облик, когда он был на пике славы и собственных дарований, - это сводит с ума хуже всякой водки и даже битья по голове тяжелыми предметами. Стремление вновь достичь идеала, запечатленного в сердцах миллионов зрителей, когда это невозможно уже хотя бы в силу возраста, жажда недостижимого – вечная болезнь художников. Потерпев фиаско в творчестве, редкий человек сможет уйти во что-то другое. Забвение – самое болезненное для артиста состояние и вместе с тем – самое неизбежное, именно в силу самой специфики его профессии.
* * *
№ 245
(О международном терроризме)

Действия Госдепа США вполне можно уподобить работе пресловутых «троек» в СССР 30-х годов. Сейчас, спустя 70 лет, когда прокуратура пересматривает их приговоры и оправдывает  расстрелянных, за отсутствием состава преступления, можно предположить, что нечто подобное произойдет и в оценке (с точки зрения международного права) действий США в Афганистане, Ираке или Югославии. Вмешательства во внутренние дела этих стран противоречат всем мыслимым юридическим нормам и не могут расцениваться иначе, как международный терроризм на государственном уровне. Госдеп США, борющийся с терроризмом во всем мире, и есть главный террорист, как наиболее богатый (коль скоро за ним стоят национальные резервы США) и одновременно – оголтелый, поскольку действует, руководствуясь благими намерениями.
Я думаю, лет через 70, когда нынешние политические конъюнктуры канут в Лету, его действия получат соответствующую оценку историков и международных юристов, как откровенно уголовные (если угодно – империалистические) и не могущие даже обсуждаться с точки зрения какой бы то ни было пользы в отношении тех стран, к которым они применялись.
Действия США на международной арене можно уподобить политике Татаро-Монгольской орды, А. Македонского или древнеримских Цезарей, войнами создававших свои Империи во времена, когда о международном праве и не слыхивали. Пример США, по сути, доказывает, что на сегодняшний день международного права также не существует, как не существовало его и 2 и 5 тысяч лет назад. И все международные организации: ООН, Совет Европы, ОБСЕ и пр. являются, по сути, кучкой чванливых ослов, которым затыкают рты одним грозным взглядом того, кто действительно задает тон в современном мире.

31.01.05 г.

* * *
№ 246
                (О пьянстве)
Пьянство – это иллюзия попытки изменить свою сущность, дарованную Богом, на сущность,  дарованную дьяволом. Но мы не можем дать себе новую сущность, отличную от той, которую уже имеем.
Человек рожден для того, чтобы трудиться во всех смыслах, в том числе и преодолевая себя, но не для того, чтобы пить, колоть наркотики и предаваться прочим порокам.
Мы не можем сделать алкоголь той необходимостью, в которой мы черпали бы потребность жить. Он может быть нам желанен, но не необходим. То же и наркотики.
Мы не строим посредством алкоголя новую личность, но лишь разрушаем ту, которую имеем.  За алкогольным опьянением – не новые духовные вершины, которые мы якобы в себе прозреваем, но падение в бездну, за которой тьма небытия. Воистину, эти искусственные вершины оборачиваются на деле для человеческого духа безднами – зеркальный эффект, как излюбленный прием, применяемый лукавым в своем царстве иллюзий и теней.
Глядя на мир через кривое зеркало опьянения, нам кажется, что мы с каждым выпитым стаканом приближаемся к своей подлинной сущности, тогда как на самом деле, гонясь за ее призраком, лишь отдаляемся от нее.
* * *
№ 247
(О современном Западе)
Можно сказать, что нехристианский Запад в нынешнем виде, столь кичащийся своими вековыми традициями просвещения и демократии, берущими начало с эпохи возрождения, обречен. Его ждет участь всех языческих империй – от Ниневии до древнего Рима, погрязших в разврате и самодовольстве, превращающих всю свою жизнь – даже самые простые ее проявления - в непрерывную оргию. Современный Запад будет, как и древний Рим, разрушен варварами, в современной терминологии – жителями третьего мира. Они исподволь туда просачиваются гигантскими волнами иммиграции, чтобы начать раскачивать лодку изнутри.
Почему я строю такой пессимистический прогноз? Потому что то, что черпает основание в себе, - тленно: Античность, фашизм, современные толерантность, демократия и феминизм – все это было лишь следствием следования вкусам и склонностям той или иной эпохи, не имеющей в себе краеугольного основания веры. Только то, что находит свое основание в Боге, т.е. религия, пьет из неоскудевающего источника.
Сколько было потрачено денег на развал СССР, а Церковь все равно объединяет все бывшие республики: Западную и Восточную Украину, Россию и Белоруссию. Русская зарубежная церковь объединяет русскую эмиграцию, живущую в разных странах. Естественно поэтому, что Церковь, как бельмо на глазу у наших политиков. Их можно понять: люди тратят сумасшедшие деньги, чтобы разделять и властвовать, а все их планы разбиваются о церковную ограду. Церковь какой была 2000 лет назад, такой и осталась. Сгинули языческие империи Чингиза Хана и Тамерлана, Ленина и Сталина, а Церковь как стояла, так и стоит, ибо черпает из животворного источника.
Вообще, все в мире тленно, кроме Бога и его даров. И поскольку человеческая душа есть дар Бога человеку, она тоже бессмертна, т.е. является единственной непреходящей драгоценностью (дороже золота) в этом мире, поскольку нетленна. Может возникнуть вопрос, почему душа должна быть во что бы то ни стало спасена? Почему нам надо в первую очередь спасать душу, а не строить скворечники для птиц или заниматься устройством судеб оборванцев из далеких «дружественных» нам по бывшему соц. лагерю государств. Именно потому,  что душа единственная подлинная драгоценность в этом мире, ибо бессмертна. А одновременно заниматься и ею, и каким-то пусть нужными, но посторонними делами, с ней не связанными (как говорил Спаситель «служить двум господам») нельзя. Все прейдет: звезды, скалы, Вселенная, а мы и люди, нас окружающие, переживем их. Другое дело, что одни из нас станут невыразимо прекрасны, другие же – неописуемо ужасны жутким уродством, для описания которого нет слов в человеческом языке.
* * *
№ 248
(О язычестве)
В чем отличие язычества, стоящего, якобы, «ближе» к человеческому естеству, от религии, по словам ее противников, удаляющей человека от собственной природы? Язычество более удобно человеческой плоти, но более вредно его душе в то время, как Христианство, напротив, умерщвляя плоть, ведет к спасению душу. Почему язычество вредит душе? Потому что оно заставляет человека общаться с духами, которые, контактируя с ним, оказывая ему мелкие услуги, как-то: предсказывая будущее, излечивая от болезней, приказывая более мелким бесам выйти, чтобы передать его во власть бесов, более могущественных, не имеют других целей, кроме как погубить его душу. Почему нельзя губить душу - см. выше.






КОНЕЦ