Завал

                Новелла

     Лежал, уткнувшись лицом в грязь, пытаясь выплюнуть солоноватую, вовсе не вкусную, из угля и породы образовавшую кашицу, в обеих ногах чувствуя нестерпимую, едва переносимую боль. Дышать кое-как мог, однако крикнуть или каким-нибудь другим способом позвать на помощь, понял, не смогу.
     И как это меня так угораздило, за какие грехи?.. Ведь никого не убивал, черт побери, не грабил и тяжких преступлений не совершал!.. Успеют ли меня отсюда вытащить?.. Провозятся и опоздают, и окочурюсь здесь от холода и от нехватки воздуха, придавленный огромными, с острыми кромками, глыбами породы. Даже странно немного, что так спокойно, не суетясь, могу лежать и рассуждать о собственной, бесспорно, самой драгоценной жизни или смерти. А если честно, то суетиться физически, находясь в каменном плену, с зажатыми и, вероятно, переломанными ногами, не было никакой возможности.
     Где же конкретно нахожусь?.. Найдя между кусками породы образовавшуюся дыру, с трудом просовываю руку и пальцами вдруг чувствую отталкивающий, пугающий меня холод металла. Похоже, что нахожусь рядом, а может быть, и спереди загребающей части комбайна. Что будет, если проходчики надумают его включить?!.. И останется месиво!.. Нет-нет, не идиоты же они! Это я от страха и от нечего делать лежу и выдумываю всякие глупости,  вместо того, чтоб попытаться лечь более удобно.   
     Даже не знаю, грех ли, что изредка изменял своей жене. Ведь ей от этого не хуже. Скорее наоборот, вернувшись от другой, кстати, тоже живой и жаждущей мужчины женщины, я никогда не забывал о том, что надо обласкать, дать полное блаженство и своей. В конце концов не так уж сильно и гулял – если за двадцать лет совместной жизни имел любовниц двадцать, то это, по сравнению со многими, лишь капля в море… И водку, между прочим, пил умеренно – только по выходным да и то лишь бутылочку, две… Так за что же, за что?.. за что такое наказание?!..
     Прошел по меньшей мере час, который мне казался вечностью, а признаков спасения, увы, не слышал никаких. Забыли обо мне паршивцы. Начихать им на то, что весь продрогший и промокший, терпя жуткую боль, горный мастер томится и ждет… Но нет, какой-то шорох слышен, может, уже и начали, откидывают так называемую горную массу, разбирают завал?.. Гляди, часиков через шесть, когда уже дам дуба, доберутся…
     Собственно говоря, большой любви ко мне проходчики никогда и не питали, они вообще не любят тех, кто ходит в белых касках. Будто мы, мастера и начальники, им какие враги!.. Разве я виноват, что, бросив все дела, все до одного стремятся рано выехать из шахты и не желают делать то, что входит в их обязанности?.. Потом еще и обижаются, если после моего рапорта начальнику он их лишает премий. Разве я виноват?..
     Вновь от боли тошнит, боюсь, что вот-вот вырвет. В таком случае мордой в своем, как говорится, собственном дерьме… Лежу беспомощный и жалкий как тогда, когда, надеясь стать начальником участка, увы, был обойден и поэтому страшно напился. Даже перед женой было неловко, стыдно.
     Да, с женой мне, должен это признать, повезло. Нельзя сказать, что крупно, но… А посему рукам в отношении ее волю практически не давал. Были, конечно, случаи, когда она, явно напрашиваясь, выводила меня из себя, но такое случалось нечасто, может быть, раз в году… В конце концов русская женщина, если ее хоть изредка не поколотить, будет считать себя обиженной и нелюбимой. Они в этом нуждаются…
     Теперь уж явно слышен хорошо знакомый стук кувалдой по породе. Слышу и представляю, как мужики откидывают назад и в стороны куски песчаника, угля, медленно, но верно приближая час моего освобождения. Я с благодарностью думаю о них, с критикой о себе… Наконец признаю: виноват перед ними во многом… И ведь отлично понимаю, в чем… Почему же не раньше?..          
     Работа, семья, дети… На днях Сережа попросил, чтобы сходил с ним на рыбалку, а я… Я, как всегда, уставший, некогда – можно подумать, горы ворочу… Но почему только теперь об этом вспомнил?.. Может быть, потому что мне плохо, что нахожусь в плачевном состоянии?.. Неужто человеку, чтоб осознать свои ошибки, необходимо попасть в беду?.. Господи, если Ты есть, прости меня, глупца!..
     Нестерпимая боль, тошнота…
     И вдруг стало уютно, светло… Появляются крылья и лечу я над городом и над лесом, над тундрой… вижу ленточки рек и дорог и глядят на меня шаловливыми, голубыми глазами озера…
     И жена… Склонившись надо мной, глядит такими же, как те озера, голубыми, полными радости глазами.
- Все в порядке, - шепчет она. – Врачи сказали, станешь на ноги…
- Прости меня, - почему-то хотелось заплакать.
- Ладно тебе!.. Слава Богу, что все обошлось!..
     Какие голубые и очень-очень умные, и очень добрые глаза!..


                1993 г.