Два сеньора из Вероны, Акт первый, сцена первая

По мотивам комедии В. Шекспира
THE TWO GENTLEMEN OF VERONA


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:


ГЕРЦОГ МИЛАНСКИЙ, отец Сильвии
ВАЛЕНТИН, ПРОТЕЙ, два франта
АНТОНИО, отец Протея
ТУРИО, недалёкий соперник Валентина
ЭГЛАМУР, помощник Сильвии в организации побега
ХОЗЯИН ГОСТИНИЦЫ в Милане, где проживает Сильвия
РАЗБОЙНИКИ
СПИД, шутовской слуга Валентина
ЛАУНС, подобие Протея
ПАНТИНО, слуга Антонио
ЮЛИЯ, возлюбленная Протея
СИЛЬВИЯ, возлюбленная Валентина
ЛЮЧЕТТА, служанки Юлии
Прислуга, музыканты

Место действия — Верона; Милан и лес на границе с Мантуи.

АКТ ПЕРВЫЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ
Площадь в Вероне.
Появляются Валентин и Протей.


ВАЛЕНТИН:
И слушать не хочу, мой дорогой Протей, что круг семейный для ума полезен. Да если б не оковы чар любовных, что юности твоей покоя не дают, то предложил бы вместе мир познать, чтоб удивиться всем его богатствам, а не сидеть без дела у камина, сжигая тихо молодость свою. А коль уж любишь, то люби как должно, как сам себе я мог бы пожелать, но нет, увы, пока предмета воздыханий.

ПРОТЕЙ:
Уж коль решил, то поезжай! Прощай, мой славный Валентин! И думай о своём Протее, когда ты, странствуя, случайно вдруг увидишь нечто дорогое взору своему. Но если радость или горе тебя настигнут на пути заморском, то мысленно всегда я рядом, и не устану за тебя молиться, Валентин.

ВАЛЕНТИН:
И за успех моих сердечных дел молись.

ПРОТЕЙ:
Любимой книгою своею восхищаясь, молится буду каждою строкою.

ВАЛЕНТИН:
Не той ли глупой книжицей о смельчаке Леандре, переплывавшим Геллеспонт?

ПРОТЕЙ:
Глубокая история — безмерная любовь, в которой с головою утонул.

ВАЛЕНТИН:
Да, это так. Ведь сам ты по уши в любви и Геллеспонт не в силах одолеть.

ПРОТЕЙ:
Я по уши? Да нет! Ты за уши признанье не тяни.

ВАЛЕНТИН:
И в мыслях нет. Да и пустое это.

ПРТОЕЙ:
Почему?

ВАЛЕНТИН:
Любовь корёжит мир, где охи-вздохи маскируют суть, а томный взгляд в тисках сжимает сердце. Один блаженства миг — на двадцать дней страданья и ночей бессонных. Восторг же может обернуться неудачей, а неудача — продолжением страданий. И тратит разум силы на безумство, и, ослабев, безумству уступает.

ПРОТЕЙ:
Так я по-твоему глупец?

ВАЛЕНТИН:
Увы, всё к этому идёт.

ПРОТЕЙ:
Ты живопишешь про любовь, меня привязывая к ней.

ВАЛЕНТИН:
Ты — раб любви, она тобою правит. А тот, кто в кандалах у помыслов нездравых, не может быть в когорте мудрецов.

ПРОТЕЙ:
И тем не менее, не даром говориться: как червоточина цветок до срока точит, так и любовь умы высокие затмением тревожит.

ВАЛЕНТИН:
Не так же ль говорится: уж, коли червь цветок съедает до цветенья, так и любовь умы в зародыше съедает, не дав им шанса насладиться совершенством. Но что тебе мои советы,
поклоннику и рыцарю любви? Пора мне. Как говорят: адью! Отец мой в ожидании томится, творя напутственные речи по случаю отъезда моего.

ПРОТЕЙ:
Сопровожу тебя я, Валентин.



ВАЛЕНТИН:
Нет, дорогой, Протей, давай простимся здесь. В моё отсутствие прошу тебя писать в Милан о здешних новостях и о победах на любовном фронте. Твои послания я без ответа не оставлю.

ПРОТЕЙ:
Пусть на пути твоём Милан счастливым будет градом!

ВАЛЕНТИН:
Ну а тебе — твой дом. Прощай.

(Уходит.)

ПРОТЕЙ:
Он ищет славы, я — любви. Друзей он бросил, чтоб в разлуке цену им узнать. А я забыл себя и всех любви единой ради. Ты, Юлия, меня перевернула, заставила предать саму науку и о в времени забыть, противоречить здравому уму, и ни во что не ставить целый свет, мышление на глупые остроты тратить, а душу думами любовными тиранить.

(Входит Спид.)

СПИД:
Храни вас бог, синьор Протей. Не привелось вам господина видеть моего?

ПРОТЕЙ:
Он только что отправился на судно для отплытия в Милан.

СПИД:
Давно уж он на корабле, а я плутаю, как во мгле баран без пастуха.

ПРОТЕЙ:
Без пастуха баран блуждает, умом себя не утруждает. Всегда он слеп, всегда он глух, когда отсутствует пастух.

СПИД:
Хозяин мой — пастух, а я — баран ?

ПРОТЕЙ:
Да. Так оно и есть.

СПИД:
Тогда во сне ли, наяву мои рога — его рога.

ПРОТЕЙ:
Мышление на уровне барана.

СПИД:
Как доказательство моей бараньей сути.

ПРОТЕЙ:
Тебя — бараном, господина — пастухом.

СПИД:
Я с лёгкостью сей довод опровергну.

ПРОТЕЙ:
Тебе иначе это докажу.

СПИД:
Пастух — в погоне за бараном, а не баран — за пастухом, а здесь в погоне за хозяином я сам. Так кто ж баран?

ПРОТЕЙ:
Пастух барану пастбище готовит и тот плетётся вслед за пастухом. Нет пастуху нужды мотаться за бараном. Ты служишь господину за монетку и, как баран, за пастухом бежишь. Не он же — за тобой. Так кто ты есть, как не баран?

СПИД:
Ещё чуть-чуть позволите себе и я готов заблеять: бэ -э.

ПРОТЕЙ:
Ты Юлии письмо, однако, передал?

СПИД:
Конечно же, синьор. Заблудшему барашку уподобясь, потерянной овечке передал письмо. А та заблудшая овца заблудшему барану за труды монетки жалкой пожалела.

ПРОТЕЙ:
На скудном пастбище баранов слишком много.

СПИД:
Не заколоть ли вам овечку, чтоб пастбищу не в тягость было.

ПРОТЕЙ:
И здесь не угадал. Ведь проще поместить тебя в загон.

СПИД:
Да нет, синьор, ваш долг — достойно оплатить доставку адресату важного посланья, на хлеб насущный мой недостаёт мне.

ПРОТЕЙ:
И снова невпопад. При чём здесь хлеб, коль речь о хлеве.

СПИД:
Как ни крути ни хлеб ни хлев, а стоимость послания любви ни чем не оценить.

ПРОТЕЙ:
Но что ж она сказала?

СПИД (сначала кивает головой):
Да.

ПРОТЕЙ:
Кивнула да или казала да?
СПИД:
Не поняли, синьор. Я говорю: она кивнула, а вы: кивнула ли она. Ответил : да.

ПРОТЕЙ:
В итоге — полная балда.

СПИД:
Соединив кивок и да, у вас — сплошная ерунда.

ПРОТЕЙ:
Вот и возьми её оплатой за письма доставку.

СПИД:
Переносить от вас приходится не только письма.

ПРОТЕЙ:
Как переносится тебе?

СПИД:
Да весело, скажу я вам, синьор. Ведь за доставку писем адресату, переносимых мною, переношу я оскорбленья в адрес свой.

ПРОТЕЙ:
Чёрт подери, да ты сметлив.

СПИД:
Но не на столь, чтоб вашему потрафить кошельку.

ПРОТЕЙ:
Не кошелёк ты мой, а свой развязывай язык. Так что она сказала?

СПИД:
Развяжем вместе: я — язык , вы — кошелёк. И все слова её, как на ладони — на слуху у вас.

ПРОТЕЙ:
Вот за твои усилия награда. Так что она сказала?

СПИД:
Синьор, хотите правду? Вам не видать её.

ПРОТЕЙ:
Столь много ты сумел понять?

СПИД:
Какое, сударь, много! Когда дуката за письмо любовное в награду не дала. Так, будучи скупа на благодарность за ваши помыслы в письме любовном том, щедра не будет к вам в ответных чувствах. Так лучше ей послать простой булыжник, пусть сталь свою пытает об него.

ПРОТЕЙ:
Так ничего и не сказала?
СПИД:
Три слова вымолвить не смела: «вот тебе за труд». Не то, что вы: столь щедро с мелкою монетою расстались. За что вам мелкое спасибо. Готов и впредь собственноручно за мелочь мелочные пакости творить. О чём детально я поведаю синьору.

(Уходит.)

ПРОТЕЙ:
Иди, иди. На корабле ты нужен как гарант от всякого крушенья. Пока ты там, стихии обойдут корабль и души — не в море ты погибнешь, а на суше

(Спид уходит.)

Любовь не подвергая риску, найду для нашей переписки не вымогателя-осла, а настоящего посла.

(Уходит.)