Когда кончается день

               

  Последним, что открывалось за дверью, было бесконечное небо, и его отражение в разливающемся олове океана… Серебристые лезвия ножей ветра и срезанные слои белой пены с прибрежных волн…
  Одиночество, с примешанным чувством утраты, повторяющейся раз за разом от неоправданной радости шага, от еще неостывшей незаглушенной боли к другой, возможно еще более пронзительной… без страха, упрека и тишины… Оловянная пустота, без движения жизни, и безупречность  волны, врезающейся в берег.
  Хаос разбросанных штормом лодок и порванных сетей. Да может быть еще скользкие следы теней, слегка помешанных рыбаков, исчезающих в гнилых внутренностях своих лачуг. Серая, седая мгла, застилающая горизонт, и удаляющийся рев теплохода, будто тонущего зверя, тщетно спешившего куда-то, и теперь застрявшего в волнах тумана, заблудившегося и потерявшего надежду увидеть другой берег.
  Не начавшийся день клонился к еле различимой кромке горизонта, растворялся в пепельных тучах, вслед уходящему в никуда теплоходу..
 Охваченный жгучим ледяным ветром, бьющим по открытому лицу и рукам, в промокшем насквозь плаще, он стоял, опершись на длинный рыбацкий шест, среди нескончаемого ветра, дождя и соленых брызг океана. Он смотрел вдаль, прислушиваясь к звуку удаляющегося невидимого корабля, сотканного из причудливого кружева дыма,.. металла дерева и пластика и его собственного воображения…
  Жадно втягивая его последний исчезающий китовый крик, отзывающийся внутри гортанным эхом, поднимающийся вверх, и застревающий тяжелым комком у горла, так и не вырвавшемся наружу ответным стоном, он продолжал свое нелепое ожидание, ожидание чего, он и сам не мог понять…


  Совершенно один, он находился на пустынном берегу, да и казалось на всем острове, в фиолетовом свете угасающих сумерек и своей собственной жизни…
  Так ему, по крайней мере казалось, и еще ему казалось, будто со стороны, смотря на свое прошлое, что он всегда ждал чего то, хотя и сам уже не понимал, чего… Может быть какого то знака или сигнала, чтобы начать все сначала, и чувствовал, что это невозможно… Оставалось сделать какое то действие, пусть и бессмысленное, вслед за которым бы последовал резкий, последний шаг за дверь, туда, где уже ничего бы не было, - ни тоски, ни отчаяния, ни голоса простуженной совести, а только ночь, бесконечная ночь, и покой…
  Среди разбросанных по берегу лодок, он заметил одну, неперевернутую, и достаточно, на его взгляд, крепкую, покачивающуюся в гребнях пены прибрежной волны, у самой кромки серого песка, и даже не удивился, что ее тяжелый, черный просмоленный борт, похожий на тело мертвого тюленя, не сразу бросился ему в глаза… Он медленно подошел к ней, наклонился, бросил шест внутрь, и вдруг вздрогнул от неожиданного крика, пикирующей над головой, чайки…
  Высоко запрокинув голову, вглядываясь в темное небо, и втягивая ноздрями влажный соленый воздух, он не сомневался, - это была «его» лодка, и ждала она только его…
  Набежавшая волна окатила его до пояса и чуть не сбила с ног, но он уже не обращал никакого внимания на холод и дрожь тела, взявшись цепенеющими руками с какой то самнамбулической уверенностью и решимостью за такой же холодный и мокрый борт, заглянул внутрь, и отметив про себя, что воды в ней не так уж и много, и она возможно еще долго может удерживаться на плаву, слегка изогнувшись и уперевшись ногами в твердый прибрежный песок, стиснув зубы, стал медленно отталкивать ее от берега.
Шаг за шагом,.. и отходящая волна подхватила его  и лодку и потащила вперед.
  Он попробовал было подтянуться, но следующий удар волны накрыл его с головой, и чуть было не оторвал от борта. Нос лодки задрался высоко вверх, и ему на миг показалось, что она сейчас перевернется, накроет его и ударит всей своей массой. Но вместо этого, он неожиданно почувствовал, что переваливается через борт, несмотря на тяжелую мокрую одежду, которая, казалось бы, должна была тянуть его обратно в воду, переворачивается через голову, и падает прямо на ее дно.
 Лодка выпрямляется, принимая горизонтальное положение, он открывает глаза и видит перед собой низкое небо…
  Переведя дух, он улыбнулся тому, как ловко все получилось, почти без усилий… теперь дело было за немногим… Отдаться воле волн…
  «Последнее путешествие в ладье Харона», - подумал он, и улыбнулся еще раз…Голова продолжала кружиться, но мыслей уже не было, только движение и шум ветра.. Больше ничего… Ему было 49 лет…
  Лодка была огромна, или так она воспринималась изнутри, по крайней мере – в четыре, пять раз длиннее его роста, с высокими бортами и тяжелыми перекладинами сидений, за которые он держался. При правильном управлении, такая могла выдержать довольно высокую волну, и на миг его захватила довольно дерзкая мысль… но новый удар волны захлестнул его, заставив вцепиться еще крепче в сваи сидений, чтобы не быть выброшенным за борт, заставив отбросить нелепую игру возбужденного воображения. Успокоившись, он вытер ладонью лицо, откашлялся, выплевывая горькую соленую воду, и снова стал вглядываться в темнеющее небо над головой. Оно будто бы приближалось, придавливая волны, но его это не пугало, скоро все покроет мрак, и останутся только звуки. Океан и крики чаек, и ветер,.. только ветер…
  Воды в лодке было где то на треть, промок он насквозь, но здесь было теплее, чем на берегу, под пронизывающими ударами ветра. Лодку качало из стороны в сторону, кренило влево, подбрасывало вверх и вниз то нос, то корму, вода подкатывала к самому лицу, но он был уверен, что все идет как надо, не к чему оглядываться назад, он и так чувствовал, что его дальше относит от берега, на котором его уже не удерживало ничего, кроме воспоминаний…
  Он смотрел в бесконечное фиолетовое небо, вглубь, в самую бездну…
  Когда выносит в открытый океан, и ты тонешь, не в том ли разница, что и в жизни без выбора, все происходит точно также, с той лишь разницей что только медленнее…
  Впрочем, это и есть выбор, когда нет уже другого… Без потерянных иллюзий и заброшенных мечтаний… на обочине разбитой дороги, в сточной канаве прокисших желаний…
  Его уже не трогал заунывный стон теплохода, этот последний, оставленный символ надежды… Надежды на что? И ему это нравилось, нравилось как никогда.
  Ни одна мысль не касалась его сознания, и он был настолько спокоен, что даже казалось, последний удар волны, не вывел бы его из обретенного равновесия…
  Он закрыл глаза, наслаждаясь своим последним плаванием, за которым ждала его другая страна – смерть…
  Лодка плыла…
Он молчал, молчал и ждал, сливаясь с ветром, небом, океаном, сливаясь с вечностью… Он знал, что рано или поздно его накроет такой волной, что лодку захлестнет полностью. Его закружит вихрь воды и пены, и скорее всего, он даже не успеет ничего понять и почувствовать.
 Все произойдет так быстро… Просто последняя вспышка света в сознании, и он, захлебывающийся соленой водой, растворится в нигде…
  Потом, боль от вспышек света и фантасмогорические образы, но это уже не важно,.. все это уже было однажды… И не пугало. Только бесчисленные повторения одного и того же…


Ни там, ни здесь – нет выхода… Ты – это ты… Земной путь закончен…
  Раствориться в лучах света, сделать последнее усилие… но кармический груз опять затянет в спираль, выбросит на пустынный берег, на похожий остров, в то же одиночество и безумие, с такими же как и ты… похожими, на тебя, как две капли воды…
  Но сейчас он не думал даже об этом, не пытался ничего вспомнить из растраченной жизни, он просто молчал. Молчал внутри себя…
  Когда жизнь похожа на разбитое тобой зеркало, состоящее из осколков, разбитых отражений надежд и грез, несобранное, остается последнее загадочное путешествие в никуда, с раскрытыми и оставленными тайнами, забытыми историями, и началами таких же новых, с такими же окончаниями, с развеянными ветрами представлений, что все может быть иначе,.. какая разница… возникнут и сгорят новые комбинации, а азарт охотника тлеет и гаснет с каждым новым проигрышем, оставляя лишь пепел, но и он рассеивается…
  Однажды, зеркало было собрано… трещины на стекле ломали отражение и не исчезали… - на него смотрело его собственное отражение, одинокое, уставшее, невыразительное и пустое, до отвращения. Оно молчало, и как бы говорило, - Тебе некуда деться, ты самоубийца, кривляясь и корчась, попробуй иначе, но вряд ли выйдет… И он разбил его снова… взял другое имя, и теперь его звали иначе… Но каждый осколок, чтобы он не значил, отражал его самого, все было лишь повторением того же, куда ни плюнь… И в какой бы вариант не складывалась эта зеркальная мозаика, бежать было некуда…
  Быть может, он поторопился, и все закончилось слишком быстро, но вопросов больше не существовало, искать было больше нечего…
Найдя себя, надо было еще себя такого выдержать…


А повторять игру – нет смысла, когда она предсказуемо закончена, в самом начале…
  Теперь он знал главное, что все осколки – все люди, которых он встречал, были отражениями его самого, в какой бы и какой бы жизнью он не жил…
 Тогда он и шагнул в зазеркалье…
 Так много путей, какой из них твой?, но есть только твой…
  Вода была уже у самого горла… конец…

                -------------------------------