Аве Мария

Светлой памяти Берсабе посвящается


До совещания остался час. Пробка, в которой так безнадежно застряла машина, никак не рассасывалась. Он и так был раздражен, а теперь просто кипел от злости. Последние месяцы как будто злой рок преследовал его, и одна неудача следовала за другой. Вот сегодня, наконец, есть возможность поправить дела. Если все будет в порядке, его фирма получит хороший контракт. Тогда можно будет начать новые проекты, а может быть, и... Но это будет потом. А сейчас любым способом надо заполучить этот контракт, уцепиться зубами за эту работу и…
– Останови здесь. Я поеду дальше на метро, – сказал он водителю.
Тот страшно удивился, но ничего не ответил. Шеф лет десять не посещал подземку.
Он вышел из машины, пробрался между другими автомобилями на тротуар и направился к ближайшей станции метро. Был час пик, вход в метро напоминал громадный муравейник. Не скрывая отвращения, он нырнул в этот сумбурный, многоликий, потный людской поток и в скором времени оказался в переполненном вагоне. Полчаса в подземном поезде показались кошмарно долгими. Вдруг, ни с того ни с сего, начало болеть сердце. Дышать в вагоне было нечем. Но плюнуть на все и выйти из подземелья на первой же остановке он себе позволить не мог – до совещания оставалось двадцать минут. Всего двадцать минут! Поезд, как назло, еле тащился. На остановках происходили настоящие битвы между теми, кто хотел выйти из вагона, и теми, кто стремился туда попасть. У него уже кружилась голова. Он закрыл глаза. Надо было терпеть, собрав всю волю в кулак.
Наконец, он доехал до нужной станции, и волна потных и хмурых людей понесла его по подземным галереям.
«Каждый день много лет подряд эти люди так едут на работу. Для них это нормально, – думал он. – А я привык к другой жизни, и жить как они, не хочу и не буду.
Когда он сообразил, что попал не в тот переход, было уже поздно. Ему пришлось идти до конца перехода, чтобы вернуться назад. Обратно он шел еще более злой, и идущие навстречу ему люди жутко его раздражали. Этот кошмар продолжался минут пять, за которые он и сам успел изрядно вспотеть. И тут он увидел молодую, высокую золотоволосую девушку, идущую во встречном потоке. Их взгляды пересеклись. Мгновение – и она прошла мимо.
Он остановился, не в силах идти дальше, словно сраженный ударом молнии. А в висках стучало: «Боже мой! Ведь это она! Сумасшествие какое-то, этого не может быть… она – здесь, сейчас? Как?! Но я же видел ее только что, именно ее, высокую, стройную, с синими, как небо, глазами. Второй такой в этом мире не существует».
Очередной толчок сзади привел его в чувство. С каждой секундой толпа разделяла их все больше. Он ринулся во встречный людской поток и, невзирая на толчки и проклятья, начал корпусом и локтями прокладывать себе дорогу. Через пару минут он увидел в конце перехода волосы девушки и удвоил усилия. Возмущенные прохожие не остались в долгу, толкая и обзывая его. Пот лился с его лица ручьем, сердце колотилось, как будто хотело вырваться из груди. Но он ничего не замечал. Оставалось всего несколько метров. Он уже решил, что догнал ее, когда вдруг дорогу ему преградил огромный детина, который навис над ним, словно шкаф.
- Ты что творишь?! – прорычал детина.
- Отойди, я спешу,– он безуспешно попытался обойти незнакомца.
- Я вижу, ты плохо воспитан, – усмехнулся тот. – Может быть, тебе врезать разок, чтобы…
Вместо ответа он сам со всей силой врезал ему в живот.
Соперник, явно не ожидавший такого поворота событий, от боли согнулся пополам. Путь был свободен. Он побежал вперед. Но… она уже растворилась в толпе.
Он опять потерял ее. Пережить это снова было для него хуже смерти. Как раненый зверь, он метался из стороны в сторону, не обращая внимание на возмущение прохожих, но, увы, все было напрасно.

* *
- Странно. У тебя нет музыкального образования, но ты так любишь классическую музыку. Почему?
- Не знаю, у нас в семье ее тоже никто не любил. Мне она нравится. Очень.
- А я люблю популярную музыку, и, ты знаешь, у меня несколько десятков своих песен.
- Мне очень нравится твоя песня «Я не приду сегодня и не приду никогда». Ты просто сочинил ее… или это была реальная история?
- Нет. Только моя фантазия.
- Чтобы любить классику, как раз необходимо быть немножко фантазером и немножко романтиком. Я думаю, что ты еще полюбишь классическую музыку. Уверена.
 Они сидели у нее и пили чай. Родителей не было дома.
- Вот ты написал песни. Они хорошие. Они нравятся твоим друзьям. Мне нравятся. Но лет через десять ты забудешь слова этих песен. Точно так же забудутся многие популярные песни наших лет, а вот Моцарт, Бетховен, Вивальди… Они вечны.
- Не знаю, не знаю. Они меня за душу не берут.
- Сейчас, может быть, да. Но пройдет время и …
Он молчал. Он знал, что у многих красивых девушек есть свои странности. Но она была не просто красивая. Она была очень красивая и невероятно правильная. Высокая, стройная, гибкая, с замечательными золотыми волосами и синими, как горное озеро, глазами. Не проходило дня, чтобы кто-нибудь на улице не пристал к ней с предложением руки и сердца. Она не курила, не пила больше одного бокала вина и никогда не капризничала.
- Я поставлю тебе одно произведение – «Аве Мария». Она мне очень нравится.
- Не стоит. «Аве Марию» я слышал сотни раз.
- Это другая. Ее сочинил композитор Качини. Исполняется она очень редко, но это потрясающая вещь. Я ничего не понимаю по-итальянски, но чувствую. Это не простая песня, эта молитва: в ней столько мольбы, боли и отчаяния…
- Отчаяния?
- Да. Давай послушаем.

* *
Девушка исчезла в бесконечном людском лабиринте, и он был абсолютно бессилен что-нибудь изменить. В таких случаях он, всегда ищущий в фактах и чужих поступках внутреннюю логику, становился почти суеверным. От его ума, силы, денег, связей в этот момент ничего не зависело. Только его величество случай мог ему помочь, но сейчас он в него не верил. Удача давно уже отвернулась от него.
Однако прелесть жизни – в ее непредсказуемости. Уже продвигаясь к выходу, он вдруг увидел ее в центре зала. Она стояла к нему спиной. Он подошел к ней и встал позади. Она не оборачивалась. Он подумал, что сходит с ума, потому что то, на что он надеется, просто невозможно. Тем не менее, дрожащими от волнения руками он повернул девушку лицом к себе.
- Вам что? – в голосе девушки было больше удивления, чем раздражения.
- Извините, - произнес он так печально, что девушке стало не по себе. – Я обознался. Извините.

* *
- Когда твой самолет?
- Завтра в девять тридцать. Ты хочешь меня проводить?
- Нет, ненавижу прощаться.
- Я тоже.
Они сидели в кафе и смотрели, как заходит солнце за далекие горы. Хотя сентябрь уже был позади, стоял теплый приятный вечер.
- Может быть, еще немного вина?
- Нет, а то я заплачу.
- Почему? Я ведь не на войну уезжаю. Я еду учиться. Я столько мечтал, я приложил столько усилий, чтобы поступить в аспирантуру. Наконец, я своего добился. Это главная победа в моей жизни. Ты понимаешь?
- А я?
- Что ты?
- Кто я в твоей жизни?
- Ты для меня – все. Но ты должна понять. Для хорошей жизни наших отношений недостаточно. Жизнь – жестокая вещь. Ни у тебя, ни у меня нет влиятельных родителей, способных обеспечить наше будущее. А серая жизнь, когда все, кому не лень, командуют тобой, когда чужие решают твою судьбу, меня не устраивает. Аспирантура, ученая степень откроет передо мной многие двери. Я об этом тебе уже говорил. Что ты молчишь? Разве я не прав?
- Мне почему-то кажется, что ты больше не вернешься, – она отвернулась, пытаясь скрыть свое волнение.
- Что ты несешь. Ты понимаешь, что ты говоришь? Нет, ты просто меня оскорбляешь. Зачем мне тебя обманывать?
- Ты не лжешь. Но почему-то я думаю, что ты не вернешься. Так сложатся обстоятельства.
- Почему, с какой стати?
- Не знаю. Просто я неудачница.
Он обнял ее и поцеловал.
- Мне, наоборот, постоянно везет, и я сам свою жизнь устраиваю. Мы встретились, и твое невезение на этом кончилось. Мы будем всегда вместе. Вот увидишь.

* *
Он шел по лабиринтам подземных галерей, не обращая внимания ни на людей, ни на информационные табло. Он был сбит с толку, сражен, словно одинокое дерево от удара молнии. Почему-то именно сейчас, в этот момент, он осознал, что натворил. Ему вдруг все стало безразлично: это идиотское совещание, его бессменная работа, его сумбурная жизнь… Он был раздавлен грузом собственной вины. Он понимал, что нет ему прощенья и что сам себя он никогда не простит.
Он шел без цели, куда глаза глядят, потеряв ощущение времени и пространства.
Через некоторое время он оказался в подземном переходе, связывающим метрополитен с площадью в центре города. Здесь всегда бывало много людей, особенно молодежи. В переходе звучала музыка. Классическая. Два десятка студентов консерватории развернули здесь настоящий симфонический оркестр. Казалось, что «Весна» Вивальди из знаменитого цикла «Времена года» в переходе звучала лучше, чище и более естественно, чем в зале филармонии. Он присоединился к многочисленным слушателям и закрыл лицо руками. Он давно уже забыл слова своих песен. Он стал другим.
Когда отзвучали последние ноты, симпатичный бородатый парень сделал два шага вперед и заявил:
- Простите, но на сегодня все.
- Нет, нет, – сказал он и шагнул вперед. – Я вас очень прошу. Сыграйте что-нибудь еще.
Он отдал им все деньги, которые у него были, Он знал, он чувствовал, что поступает правильно. Студенты удивленно смотрели на немолодого человека с сединой в волосах, только что отдавшего им целое состояние.
- А что вы хотите, чтобы мы сыграли? – спросил бородатый студент.
- Выберите сами, – ответил Он.
Студенты посовещались, потом вперед вышла молодая высокая девушка. Оркестр снова заиграл, девушка начала петь. У нее был необыкновенно сильный голос, и пела она потрясающе, с высоко поднятой головой и с закрытыми глазами. Девушка вкладывала в пение всю свою душу, весь свой талант, всю непосредственность своей молодой души. Все затихло в этом мире,– шум толпы, грохот поездов – и только звуки «Аве Марии» торжественно заполнили весь этот странный, сумбурный и несправедливый мир. Это была молитва, и в ней было столько мольбы, боли и отчаяния!..
Девушка закончила петь. Ей аплодировали молодые и взрослые, любители классической музыки и просто прохожие. Все.
Бородатый студент нашел немолодого мужчину сидящим в неестественной позе на грязном полу подземного перехода. Его сердце больше не билось, а открытые, ничего не видящие глаза смотрели вслед молодой золотоволосой девушке, которую он бросил двадцать лет назад.

http://videoinet.ru/view?id=zH77c0rmaVZjF1o