Забайкалье. Познание...

  В тот день я сидел на крыльце дома и откровенно скучал. Было начало июня  месяца. Нинка появилась внезапно и остановилась в двух шагах. Она была в лёгком, коротеньком платье и её стройные загорелые ножки приятно выделялись на фоне светлого платья. В глазах её мелькали "бесята" и она решительно взяла меня за руку.

- Пошли! - сказала она.

- Куда?

- В лес!

Когда Нинке что-то втемяшится, лучше не спорить! И мы пошли. Она крепко держала меня за руку и тащила поглубже в лес. В животе сладко заныло, как бывает перед дракой...

Кругом была красота, какая бывает в Забайкалье только в начале лета - в полную силу цвел багульник, и весь лес от этого казался розовым, подснежники-прострелы лиловыми головками качали на ветру. Терпко пахло проснувшейся тайгой, нагретой на солнце опавшей хвоей и багульником...

- Нинка! Голова будет болеть от багульника! Ты же знаешь! - на всякий случай сказал я.

- Не помрешь, - ответила она.

 Я продолжал идти за ней, но в душе ощущал тревогу.

Она нашла место, густо заросшее молодыми сосенками,  с незаросшей и ровной площадкой  внутри и затащила меня внутрь. Снаружи ничего не было видно, да и отошли мы от военного городка порядочно, тут взрослые не ходят.
 
- Снимай штаны!- сказала она.

Я, с подозрением глядя на неё, подчинился.

- И трусы тоже!

Это было уже необычно,  и я, с сомнением уставился на неё.
 
Тогда она одним махом скинула свои трусики, легла на спину, раздвинула ножки,  и я увидел ЭТО во всей красе!
Дух захватило, защемило в животе,  и я увидел как трусы мои оттопыриваются. Это было что-то!
Резко скинув свои, я встал на коленки и приблизил лицо к  её гладкой с редким пушком и розовыми губками писечке. От неё волнительно и терпко пахло чем-то необычным.
 Я с восторгом разглядывал её и не мог наглядеться.... На солнце так хорошо было видно все, до мелочей!

- Можно потрогать? - спросил я.
- Только не лезь внутрь!  - ответила она.

С благоговением я прикоснулся к складочке в верхней части, отчего Нинка заёрзала попой и часто задышала.  Ей это явно нравилось,  и я сделал так ещё несколько раз. Она даже закрыла глаза. Потом Нинка вдруг резко села и уложила меня на лопатки.

- Теперь моя очередь! - сказала она и стала близко разглядывать мою торчащую плоть.

Было немного стыдно, но волнительно! Задницу колола хвоя,  и немного кусали муравьи, но это сильно не тревожило. Ощущения-то были потрясающие!

Нинка без разрешения взялась за мой торчащий кончик и отодвинула кожу, обнажив блестящую, синеватую головку. Стало очень необычно и хорошо и захотелось ещё чего-то, непонятного, даже закружилась голова! Хотелось, чтобы она не прекращала его трогать...

Сколько прошло времени не знаю, но Нинка, отряхнув свою попу от хвои и одев трусики, сказала, что хватит! Я, с сожалением и неохотой, одел свои и шаровары.

Нам было по одиннадцать лет ...

         Потом мы еще несколько раз ходили на то место и занимались этим , но вскоре отца перевели на другое место службы и  наши пути разошлись, о чем я очень сожалел...

         Зато, когда пацаны пытались подглядеть в туалете за писающими девчонками, и были в восторге,  если удавалось, я гордо ухмылялся, но молчал.
 Я то, изучил ЭТО давно, досконально и вблизи, нюхал и даже трогал!