В огне 34

 Глава тридцать четвертая

 27 февраля 2000 г.
 18-50
 Высота 402,2
   
                - «Ворон», я «Сто первый», доложи обстановку! – радист передал полковнику Должикову ларингофон. Полковник приложил к уху наушник и нажал тангенту микрофона Р-354-ой.
 
                - Я – «Ворон»! На связи! – ответил он командующему.

                - Доложи обстановку, «Ворон»! – даже по голосу в наушнике было ощутимо нервное напряжение командующего операцией. – Что-то там у тебя тишина полная…

                - Три атаки боевиков отбиты с большими потерями для них. После чего, буквально полчаса назад прибыли парламентеры от них с просьбой забрать тела и раненых.

                - И что? – голос генерала напрягся.

                - Я дал «добро»…

                - Ты с ума сошел, начштаба! – генерал сорвался на крик. – Они сейчас уйдут, а в темноте ты их преследовать не сможешь! А завтра они же тебя встретят огнем в населенных пунктах, которые нам еще предстоит штурмовать! Добивать нужно было! Я тебе зачем броню послал?!

                - Товарищ «Сто первый!» - голос полковника пресекся от волнения. – Броня подошла уже по-темному. Применить ее не было никакой возможности. А у нас почти не осталось боеприпасов. По одному рожку на человека. Патроны у пулеметчиков и снайперов израсходованы полностью! Еще одна атака боевиков стала бы для нас фатальной!
 
                - Потери? – голос командующего зазвучал спокойней. Он, видимо, вспомнил, что роты ушли на штурм высоты с одним боекомплектом на бойца. То есть, сто двадцать патронов, или четыре магазина на каждого.

                - Четверо убитых и двенадцать раненых, - ответил Должиков. – Пятеро из них – тяжелые. Их уже понесли вниз.

                В эфире повисло тягостное молчание…

                - Я отправлю им навстречу санитаров, - наконец, отозвался генерал. – А твоих отправлю назад. Да, дай твоему комвзвода, который ходил в поиск, двадцать человек и поставь им  задачу к утру перекрыть дорогу, ведущую на выход к селениям. Утром могут пойти недобитые группы из лесу. Их нужно уничтожить! Больше ни один дух не должен уйти в селения! Нам и так придется выгрызать их из каждого дома, из каждого подвала!

                - Я все понял, товарищ «Сто первый!» - ответил Должиков и отключился.

                - Тимофеева ко мне! – крикнул он в темноту.
 
                Через несколько минут разведчик подбежал к окопу.

                - Николай, отбери двадцать разведчиков. Желательно свежих… Вам нужно за ночь обойти минные поля и оседлать дорогу…

                Тимофеев хотел, было, сказать, что в разведроте нет ни одного «свежего» разведчика – все устали до чертиков в глазах, но только махнул в темноте рукой и ушел выполнять приказание начштаба…

                После трех суток непрерывных боев с постоянно висящими «на хвосте» федералами отряд Ибрагима Ахмадова сократился на половину.

                Моджахеды были измотаны непрерывными стычками и шли за амиром, выбиваясь из последних сил…

                У реки Мартан сделали небольшой привал, и Визид – помощник амира, наполнив водой флягу, подошел к Ибрагиму.

                - Амир! - они были из одного тейпа, больше того, Визид приходился Ибрагиму двоюродным братом. Старшим братом: разница в возрасте между ними составляла пять лет. Но в свое время Ибрагим окончил военное училище, и год отвоевал в Афганистане, а Визид не пошел дальше звеньевого в бригаде виноградарей в Наурском районе. Поэтому младший брат по праву командовал старшим…   – Амир, люди на пределе. Еще одна стычка, и мы, как боевая единица, прекратим свое существование…

                - Ну, и что ты предлагаешь? – насупил брови Ибрагим.

                - Распусти людей! Пусть уходят к своим семьям! Мы не выйдем из леса! Нам не дадут этого сделать! А по одиночке есть шанс просочиться...

                - Брат мой! Я бы сделал это еще вчера, после бойни у лесопилки… Но с нами трое арабов! Если бы я поступил так, как ты предлагаешь, молва о моем предательстве тут же  распространилась бы среди полевых командиров… И Меджлис-Шура по законам шариата объявил бы меня вне закона. А вместе со мной и всю мою родню… Ты бы тоже попал в этот список! Пока с нами арабы, у нас нет выхода!
 
                - Тогда мы все покойники! Подумай, брат!

                - Визид! Я все понимаю, но я же тебе сказал: у нас нет другого выхода, кроме как выйти из лесу и уйти по ущелью на восток — в Большие Варанды… Иншалла, собаки не ждут нас в районе выхода из ущелья.!

                - Ибрагим! Зачем ты обманываешь себя?! Ты же прекрасно знаешь, что выходы из леса блокированы!

                - И все же мы идем туда! Аллах милостив, он нам поможет!

                Визид  с сомнением покачал головой и отошел  к своим людям, которых оставалось всего пять человек.

                Ибрагим махнул рукой, и моджахеды редкой цепью потянулись к опушке…

                У небольшой поляны, через редколесье которой просвечивал скальный массив – граница леса, за которой лежала грунтовая дорога, моджахеды остановились и долго просматривали окрестности в бинокли… Все, казалось, было спокойно…

                Но как только моджахеды вышли на опушку, кусты зашевелились и перед ними в полный рост встали люди в потрепанных, грязных донельзя, когда-то белых маскхалатах… Их было, пожалуй, немногим больше, чем воинов Аллаха…

                Перед редкой шеренгой русских встал молодой, курносый офицер в грязной  бандане, поверх которой была надета вязаная шапочка с дырой на макушке....   

                Разведчики русских были  такими же изможденными, грязными… Они стояли, широко расставив ноги,  сжав автоматы побелевшими от напряжения пальцами, замершими на спусковых крючках …

                Ибрагим понял, что все эти дни, в течение которых продолжалась войсковая операция федералов, эти пацаны постоянно были в горах, на острие, постоянно балансируя между жизнью и смертью, и потому, уже ничего и никого не боялись.

                Ибрагим Ахмадов стоял во главе своего поредевшего отряда, боясь пошевелиться. Одна мысль билась в его мозгу: «Упаси Аллах, кто-то не выдержит и выстрелит. Неважно, с какой стороны… Все равно это будет концом и для моих людей, и для этих пацанов, что отчаянно шагнули навстречу смерти»…

                Никто не скажет, сколько продолжалось это изматывающее противостояние…

                Ибрагим первым опустил автомат и сказал по-чеченски:

                - Никому не стрелять!

                Русские стояли, как изваяния, застыв в невероятном нервном напряжении, ожидая приказа своего офицера…

                Моджахеды опустили оружие…

                - Мы уходим… - сказал Ибрагим, глядя прямо в глаза офицеру. – Не нужно лить кровь… Ее и так достаточно пролито!

                Русские молчали, по-прежнему держа их на прицеле…

                Ибрагим, наконец, решился… Он забросил автомат на плечо и пошел обратно в лес, ожидая выстрела в спину. Моджахеды молча расступились, пропуская амира, и медленно потянулись за ним… Их спины напряженно сутулились: каждый ожидал выстрела, который поставит роковую точку…

                Но русские не стреляли…

                Кто прав, кто виноват в этой войне?! Нет ответа… И каждый из командиров принял решение сохранить людей, потому что в противном случае исход мог быть только один: трупы, устилающие поляну с обеих сторон...

                - Лейтенант, твою мать! – орал полковник Должиков. – Я же приказал: никто больше не должен выйти из леса! Вы же могли положить их всех! Ты что, струсил, Тимофеев?!

                - Никак нет! – спокойно отвечал лейтенант. – Они не стреляли в нас, и мы не стали стрелять. А потом они ушли, повернувшись к нам спиной. Ни один из разведчиков не стал стрелять в спину боевикам… Это было бы подло…

                - Смотри, какой благородный выискался! – полковник не успокаивался. – Да ты понимаешь, что бандитов отпустил?!

                - Если бы кто-то из нас выстрелил, вам бы не с кем было сейчас выяснять отношения! Полегли бы и мы и они! Вам это было нужно?! Мне – нет!

                - Да ты кто такой, чтоб принимать такие решения?! – заорал полковник, багровея.

                - Я командир разведвзвода лейтенант Тимофеев! А это – мои разведчики! – лейтенант кивнул головой через плечо, где на поляне в шеренге застыли его бойцы. – И я сделал все, чтобы ни один из них не погиб. То же самое сделал амир чеченцев… Причем, сделал первым. И только Бог может рассудить нас!

                - Ну, все! Аут! – полковник устало махнул рукой. – До Бога договорились… У тебя есть сигарета, лейтенант?

                - Откуда? Я еще вчера крайнюю выкурил…

                Полковник долго молчал, сидя на поваленном взрывом дереве…

                - Ладно, Николай! – сказал он, тяжело поднимаясь со ствола дерева. Его качнуло от усталости… Он вдруг вспомнил, что совсем недавно, только вчера, он поступил, фактически, так же, позволив духам уйти с высоты, забрав своих убитых и раненых.  – Наверно, прав ты, а не я… Наверно, сберечь людей – все-таки, главная наша задача… Ты уж прости, лейтенант! Погорячился…

                Громко хлопнув дверцей бронированного УАЗа, полковник умчался, не отдав никаких приказаний взводу…

                - Бог простит… - еле слышно сказал лейтенант и повернулся лицом к разведчикам. - Рассредоточились! Выполняем поставленную задачу!

                Разведчики мгновенно растворились в складках местности…