Правдивая история из жизни или о вреде секса в цен

Эта незабвенная история случилась в те благословенные времена, когда деревья были большими равно как и мое студенческо-юношеское третьекурсное  либидо. После сессии я прибыл на каникулы в столицу угольного края, небезызвестный город Донецк, в коем проживала удивительная девушка с редким и чудесным именем Катя.
Созвонившись с моей хорошей знакомой, я был приятно удивлен, что, после нескольких минут разговора  Катя назначила свидание первой, причем, в весьма принудительных наклонениях. Вот он и первый ахтунг – такого раньше не бывало.
На следующий день, в назначенные 7-мь вечера,  тусовочно-центровое кафе «Башня» ждало меня, оказывается,  вместе с Катей и вспотевшей бутылкой шампанского,  целых сорок минут. Катя первый раз явилась раньше меня – ахтунг номер два.   
 Повод для свидания, как выяснилось из приветствия,  был весьма весом, но и настораживающ одновременно - вторая или третья годовщина свадьбы Кати с любимым, но попавшим в очередную  опалу,  мужем Ромой (Он оказался честным подонком и рассказал жене о первом непонравившемся сексе со старой безымянной теткой, воспитателем детского садика).
Шампанское я, естественно, из нелюбви к бабским напиткам, пить отказался, и заказал себе трёхсотпятидесятиграммовый графинчик прозрачной водки. Но без закуски, поскольку, с такими ценами для студента на закуску– пошли они коллективно нахуй.
Для живого Катиного веса, составлявшего 45 килограммов, бутылка шампанского за 40 минут – это как для большой лошади маленький грамм никотина. Да и для меня,  75-ти килограммового (тогда), 350 – т без закуски, тоже каким-то образом немало.
Зная, по опыту предыдущих встреч, что нужно подтягиваться поближе к туалету, мы туда, пока без особых позывов, и направились.
Туалет, доложу я вам,  - это ахтунг под номером три. Находился он в 200-х  метрах от нашего кафе, и располагался возле центральной библиотеки имени тов. Крупской, в самом центре города, в скверике аккурат в 10-ти метрах от центральной улицы имени тов. Артёма (Сергеева).  Туалет в те времена был бесплатным и представлял из себя пару разделённых дверью подземных помещений: мужское и женское, на поверхности являвших собою две антагонистичных буквы «П», сложенных парапетом из красного кирпича.
Я не знаю, кому эта мысль пришла в голову первее, но так или иначе, витающая в воздухе идея про потрахаться материализовалась прямо на этом кирпичном парапете, причем,  на женской его части.  Я, приспустив штаны, уселся голой жопой на данную 50-ти сантиметровую постройку, а моя Катя, как ворона из басни, взгромоздясь мне на колени, и задрав юбку, попыталась вступить со мной в половой контакт. Контакт этот, сопровождающийся частыми выпадениями моего члена из её влагалища, длился минут  7-8, после чего, по её команде, был завершен и перешел в обычный онанизм, с той только разницей, что вдоль ствола моего фаллоса водила рукой Катя, а не я сам. Как говорится в народе: «Этот стон у нас песней зовётся».
Минут ещё 10 продолжался гетеросексуальный онанизм, после чего обе уставшие стороны просто договорились пойти в туалет – каждый в своё подземелье.
Моё подземелье не изменилось со времён безусого отрочества: тот же страх на повороте в самую глубину, те же перманентно отсутствующие лампочки дневного света, те же непонятные тени возле мощённого кафельного писсуара. Но это всё – полная ***ня. Даже если бы выкрученные лампочки присутствовали, всё равно ничего бы не было видно. Взвесь килограммов хлорки, высыпанной вокруг затерявшихся во тьме унитазов, плевать хотела на корпускулярно – волновую теорию света. 
Поссал я, как и много раз доселе, на ощупь. Вышел бодрый, весёлый, прохлоризованный,  оптимистичный и весь такой воздушный, к поцелуям зовущий, как сказал бы классик.
Моя любимая гёл-фрэнд оправилась, наверное, тоже, но, не столь успешно, поскольку поджидала меня возле удивительного каменного парапета, и  с недовольным выражением лица, что-то бессвязно говорила и призывала к справедливости.
И тут начался ахтунг номер четыре.
Оказалось, что Катя, отправляя естественные надобности и выйдя на поверхность, осталась без брючного ремня, который был до сих пор внизан в её юбку. Ремень был не простой, а фирменный и кожаный, подаренный Катей своему же мужу на день очередного рождения (и взятый теперь у него для свидания). Следуя логике, ремень остался в женском отделении туалета, но как он мог выпасть из петелек, обрамляющих юбку, для меня осталось загадкой и по сей день. 
Команду: «****уй сейчас же в женский туалет и найди мой ремень!» – я слышал сквозь перламутровый кайф хлорки из своего отделения. Я безропотно подчинился и стал опускаться в ихнее туалетное подземелье.
Там было хорошо: был свет, не было посетительниц, отсутствовала хлорка, двери в кабинках не предусматривались, поверхность унитазов казалась вызывающе белой. Была только одна проблема – ремня не наблюдалось нигде.
Минут 7-8 Катя оставалась недовольна моими тщетными поисками ремня, но после этого срока, мы вместе с отходчивой подругой бодро зашагали в новое  центровое кафе.
Но, не успели -  поскольку наступил ахтунг номер пять.
Навстречу шли два молодых мусора.
Я не знаю: может они видели наши тщетные попытки секса на заборе общественного туалета, может лицезрели мой мужественный поход в женское отделение за брючно-юбочным ремнём или просто усекли, что парочка пьяна, но вердикт: «Ребята, давайте пройдем в отделение» - сказан был с уверенностью.
Ахтунг № 6. Отделение милиции находилось через боковую дорогу во дворе вышеупомянутой библиотеки, в 20-ти метрах от туалета. Там было уютно и хорошо: приветливые менты, вежливые разговоры, опять же свет, удобные стулья и столы, покрытые зелёным сукном и зеленым абажуром.   
Слава Богу, выяснилось, что нас не задержали и не арестовали, а всего лишь пригласили в качестве понятых для подписи протокола изъятия ценных вещей у некоего человека, на поверку оказавшегося обычным золотоцепочным братком.
Браток говорил плохо, думал, надо полагать, ещё хуже, а на манипуляции милиционеров, сопровождающиеся доставанием денег из его карманов, смотрел как на цирковой аттракцион.
Такого количества банковских билетов я доселе не видел никогда -  долларов 200 купюрами разных достоинств, российские рубли в непонятном объёме (это же 1992 год!), и масса украинских купонов различных расцветок и форматов. Золотые часы и цепочки шли отдельной статьёй.
Мы с Катей коллективно охуели, и, само собой разумеется, нелепо уставились на протокол изъятия, все графы в котором были пусты (т.е. ценности, которые мы видели, там перечислены не были).  Медленно трезвея, и вспоминая о своей демократической натуре, я сначала решил не подписывать и запротестовать, но подумав, мой аналитический ум выдал три варианта последствий такой принципиальности:
1. Хороший - мне дадут ****ы;
2. Плохой  - дадут ****ы и отберут последние 20 купонов;
3. Очень плохой  - дадут ****ы, отберут последние 20 купонов и каким-то удивительным образом обо всём узнает Катин муж. 
Протокол я подписал, как последний пидор. И Катя подписала как последняя подруга пидора. Нас оправдывало лишь то, что обокраденный мусорами браток наверняка был бизнесменом и, в свою очередь, украл эти деньги у простых тружеников города и села.
Слава яйцам, что мы, не говоря ничего друг другу, указали не настоящие адреса. Наверное поэтому мы до сих пор и живы ещё.
Вот такая вот история из жизни, а вы говорите, ****ь, кино за 800 рублей, билеты, минеты на последнем ряду, сосал в клубе со шторками, ****ся в отдельном кабинете, лизал кому-то, на кого-то смотрел, затылки видел во время ебли,  какой кайф, наслаждение, как это круто, всем читать!…***ня это. 
За один день - нажраться водки, поебаться на центральном туалете города, вдохнуть тамошние запахи, попасть в мусарню, выйти живым и сохранить любовь.
Вот это жизнь!