рассказ

   ГАЛИНА КАНКЕЕВА
                ЖЕНЩИНА ИЗ ВСЕЛЕННОЙ   
 …Волосы, чуть небрежно заколотые на затылке, полупрофиль и всегда неожиданный поворот головы… Небольшой кабинет, пространство которого озаряла её улыбка. Окно, сквозь которое всегда лучилось Солнце, и от этого женщина казалась необычной, какой-то неземной.
Он восстанавливал в своей памяти сотни, тысячи раз эту картинку. Какие-то невидимые лучи пронизывали всё его тело, влекли поскорее подойти, дотронуться до её плеча, оказаться рядом. Волнения, которые испытывал, готовясь к встрече, куда-то улетучивались, он ощущал необычную лёгкость, словно стряхивал с себя груз прожитых лет.
Через мгновенье включался разум, и он уже ощущал новую волну робости перед этой  непонятной женщиной, её взглядом, чистым и ясным, и одновременно не то удивлённым, не то изучающим или вопрошающим. И… останавливался, не сделав даже лишнего шага, если только она не вставала ему навстречу, легко, непринуждённо.
Секунды, когда открывал дверь, предварительно, на всякий случай, постучав, хотя этого вовсе не требовалось, казались самыми длинными в его жизни. Он томительно ждал встречи с ноткой необъяснимой радости в сердце, каждый раз новой. И всегда вначале возникал полупрофиль, трогательный затылок, золотистые волосы, которые хотелось освободить из плена, разбросать по плечам, а потом – заглянуть в глаза и увидеть в них всё, о чём мечтал.
Ему нравилось верить, что она ждет только его. Но вскоре обнаружил, что так же, с такой же улыбкой (или почти такой!) встречает и других людей, знакомых и незнакомых, в их числе и мужчин. Неужели можно так улыбаться и так смотреть на всех?
Он стал более внимательным к её словам, ко всему, что говорит и делает. И во взгляде, вопреки нелепым ревностным мыслям, читал что-то особенное, касающееся только его одного: то промелькнувшую радость, то нежность, граничащую с влюблённостью… Но держать себя в напряжении, анализируя каждый жест и взгляд, долго не мог. И тогда погружался в атмосферу её обаяния, забывая всё, о чем хотел сказать, спросить.
Специально никаких вопросов не готовил, они просто жили рядом с ним, в параллельном мире, лишь иногда обозначаясь. Какие-то из них он всё же озвучивал, получал ответы. Ответы были такими, как будто и не ждал других. А зачем спрашивал? Наверное, чтобы убедиться, что понимает её всем своим мужским естеством, и она не разочарует неприятной неожиданностью или свойственной многим женщинам привычкой, кокетничая, говорить полуправду.
После таких встреч перед сном или утром, едва проснувшись, извлекал из памяти волнующие душу и тело минуты. Да и восстанавливать ничего не надо было. Незабываемые мгновения жили в нём, срослись с его мечтами. Он их немного приукрашивал, дорисовывал в основном себя, свою смелость. Но удавались только первые шаги, а дальше – тайна. Тайна касалась не только его.
Тайна окутывала и эту милую женщину. Нередко в его воображении тайна принимала образ лёгкого светло-розового или сиреневого облака и сразу поглощала обоих, укрывала от чужих взглядов и ставила запрет на сомнения и собственные домыслы.
Иногда казалось, что пойдёт и купит билет на самолёт и помчится к ней, чтобы наяву увидеть всё, что рисовало воображение. В мыслях много раз прокручивал новые и новые варианты встречи и возможного диалога. И понимал, что вернуться к прежним непринуждённым отношениям, слегка задевающим тонкие струны души и не выходящим за рамки её кабинета, уже нельзя.
Время сделало новый виток. Он стал другим и уже не сможет заставить себя быть прежним с ней, общаться так же легко, как раньше, спокойно слушать её мягкий голос и смех, смотреть в глаза, в которых светились звёзды, и параллельно думать о чем-то другом, возвышенном и не совсем понятном.
Она умела рассказывать с юмором о своей жизни, обнажая душу и ничуть не смущаясь при этом. Он верил чистоте её помыслов. И смеялся вместе с ней, вместе с ней заново проживал всю гамму испытанных чувств: волнения, удивления, недоумения, восторг и радость, словно и тогда был рядом.
Становилось легко после совместных путешествий в её прошлое, в те места, где жила, училась и работала. И не ревновал к коллегам и друзьям, о которых так интересно вспоминала, разве только чуточку завидовал им. Рядом с такой женщиной и должны были быть достойные мужчины, рыцари. При этом она всегда казалась ему самодостаточной, независимой и счастливой.
Но, когда оставался один и брал в руки томик с её стихами, волна ревности из самых глубин сознания предательски выбивалась наружу, поглощала его. Он пробовал найти объяснение содержанию стихов, представляя в картинках описанную психологически тонко выверенную ситуацию, искал нужные аргументы, какими бы она сама объяснила рифмованные мысли. И понимал, что рассуждает глупо: разве можно язык поэзии перевести на простой разговорный, а поэтические тонкости упростить до обыденности?
И тут же сам себе находил оправдания: она же не похожа на остальных, поэтому в её стихах такой возвышенный космический полёт фантазии вперемешку с реальностью. И опять одолевали мучительные сомнения: значит, реальность всё-таки была и, возможно, есть?.. Иначе, откуда такие откровения, пусть и основанные на опыте других людей, которые ей при встречах раскрывали душу?!
В такие минуты понимал, как это ни странно, что отдельные мысли принадлежат не совсем той, которую знал, и пропущены через призму нескольких веков. И в то же время всем нутром чувствовал, что многие мысли прошли и через её женское сердце тоже.
Литературная героиня и она сама часто в мыслях соединялись в одно целое, загадочное и полунебесное. Он любовался своим созданием, боготворил его и … боялся приблизить, оживить, заговорить. Тогда в своём воображении пытался разъединить их, казалось, что ему была бы доступнее простая, без творческих изысков и такой безудержной любви к Вселенной женщина. Женщина же в итоге получалась такая, каких много, и с которой становилось скучно и неуютно. 
А та, другая, её неземная половина, ничуть не испугавшись одиночества, стояла так высоко, что до неё трудно дотянуться. Нужно было что-то изменить в себе, чтобы приблизить и встать рядом… Силой нового воображения обе самостоятельные половинки объединялись снова, сливались в один образ Женщины, прекрасной и по-прежнему непонятной.
Он продолжал любоваться своей выдумкой, Женщиной-загадкой, незаметно переходя линию реальности. И  там, в безоглядном небытие, она становилась такой родной и такой близкой, как будто они провели неразлучно тысячи лет.
Кто-то незаметно переносил его во времена, о которых в обычной жизни не помнил. Они вместе бродили по лесам и долинам, взбирались на горы, плавали по морям, океанам и рекам, летали рядом с облаками и снова спускались на Землю. Танцевали и пели. Они любили друг друга! И понимали!
 Днём проблемы отвлекали от дум, он с головой окунался в решение служебных, хозяйственных и домашних и дел. И… забывал о своей мечте, и даже радовался, что ничего не надо менять, всё идёт по какому-то одному Богу известному житейскому плану.
Но память периодически возвращала в прошлое. То мелькнувший вдалеке силуэт чем-то похожей женщины напоминал о ней, то песни, которые напевала она и которые любила, или ему так казалось. А чаще – как кадры зафиксированной в голове хроники – возникали моменты их встреч... Обычно он успевал прогнать ставшие с годами болезненными воспоминания.
Раньше, в общении с другими женщинами, он всегда умел брать себя в руки. И попытался проделать это снова: дурь, блажь, не тот возраст, не та эпоха на дворе, и хорошо, что их разделяют расстояния! Не помогало!
И в то же время, а это, вероятно, было главным: не видел себя равным с нею, перспективы в их отношениях. Она же по-прежнему  появлялась в его воображении лёгкая, загадочная, становилась на невидимый пьедестал и смотрела сверху, с недосягаемой высоты. И улыбалась одними глазами, словно звала: поднимись ко мне, это же просто. И от этого зова становилось не по себе.
Долго держать себя в тисках, строгих рамках тоже не мог, как ни старался. Память тревожила сны, прорывалась в тайники сердца, которое так тщательно закрывал ото всех. Он просыпался в отчаянии, в который раз увидев улетающую в Занебесье свою мечту: опять не смог, не сумел удержать.
Женщина всегда улетала с лёгкой грустью в глазах и…надеждой, словно заверяла, что обязательно вернётся. Он цеплялся за лучики той надежды, проживал с ней сутки, другие, а потом всё опять повторялось сначала.
Приближался ещё один новый год и ещё один Новогодний праздник, который когда-то он очень любил и верил в чудеса особенной ночи. И почему-то считал, что в эту ночь проходит та граница, которая делает всех на год старше.
…День был напряженный, и сон захватил в свои объятья раньше, прежде чем он мог хоть что-то подумать. Он оказался в незнакомом городе, улицы были приветливы и чисты, дома стояли в строгом порядке. Прохожие вежливо здоровались, уступая дорогу.
А он шёл и шёл, быстро, стремительно, не отдавая себе отчёта в том, куда идёт и зачем. И  вскоре  очутился в древнем замке. Ступени каменной лестницы пригласили подняться этажом выше. Шаги гулким эхом отдавались в сердце, а оно не хотело биться в ритме, опережало движения, торопило подняться вверх.
В огромном зале стоял камин, свет от него озарял пространство вокруг, и в дополнении с лунным сиянием, струящимся откуда-то сверху, делал комнату почти волшебной, в которой исполняются все желания.  Он приблизился к камину, почувствовал тепло очага.
На столике лежала большая книга в кожаном переплёте, раскрытая на середине. Как будто специально кем-то направленный луч высветил его имя, а потом и строчки, написанные уверенным и спокойным женским почерком.
Слова вонзились в самое сердце, переживания незнакомки, глубина её чувств оказали на него почти магическое воздействие: он воспринимал каждое слово, каждую мысль на другом уровне. Кто она? Откуда знает тонкости его внутренних переживаний? Глаза скользили по пергаментным листам, вбирали в себя мысли и чувства, заполняли всё его существо… 
Она любила мудро и искренне. О такой любви можно только мечтать! И из-за него решила покинуть Землю, чтобы посмотреть на всё происходящее из далёких миров, а потом, в другой жизни, возможно, встретиться с ним.
Неужели он был так слеп, так жесток с ней? Неужели речь действительно идёт о нём?! Но почему? Почему он этого не чувствовал, не знал? Недоумение и отчаянье заставляли бежать прочь от возникших миражей из далёких лет. Хотелось закричать: «Я не виноват! Мне было трудно преодолеть себя. Я не верил…»
Но вдруг, как гром среди ясного неба, услышал чёткий внутренний голос: «Не хотел знать! Не хотел видеть!» Обессилев от бессмысленной борьбы с собой, сдался и уже без колебаний согласился: «Да, не хотел. Боялся себя, боялся её. Боялся настоящего и будущего…»
И снова погрузился в чтение сказания, которое напоминало до боли знакомые события из его жизни. Проблески земного сознания, как искорки, высвечивали моменты, которые ему раньше казались невозможными и нереальными.
Действительно, он считал и был уверен, что у них не могло быть будущего. Она такая молодая, привлекательная, умная и востребованная в этом социуме, от общения в котором он в последнее время практически отказывался. С ней рядом должен быть настоящий джентльмен, богатый и перспективный. А он, что он может дать такой женщине?!
Сердце бешено заколотилось, когда стал читать ярко описанную их встречу в далёком северном городе! Тогда Женщина случайно оказалась рядом с его машиной и наблюдала за голубями. Лучи вечернего солнца озаряли силуэт, она казалась сотканной из этих лучей, воздушной, невесомой и потому неземной.
Восхищение одновременно с ребяческой шалостью проснулись в нём в тот момент, когда увидел её. Забыв про возраст, про то, что вокруг люди, он подхватил её на руки и поднял высоко над землёй.
Спустя время, восстанавливая в мыслях этот эпизод, не мог объяснить даже себе свой порыв!  И она ведь не возмутилась и не удивилась. Со стороны выглядело так, будто двое влюблённых встретились после долгой разлуки.  Странно, но именно с того момента она много лет ждала его.
А он? Он долго не понимал своей тоски о ней, не вникал в особенности её мировоззрения. Иногда казалось, что когда-то прошёл мимо её взгляда, а потом не свернул на ту улицу, где она жила…. Нет, он не жалел своей прошлой жизни, по большому счету счастливой в общепринятом смысле, все было: и любовь, и семья, и друзья…
Понятие возраста её как будто не касалось, она жила в каких-то своих высях и в ином времени. Иногда поступала как наивная девчонка, а советы давала как умудрённая опытом женщина, восторг мог смениться грустью без видимых причин. Контрасты в настроении происходили и у него на глазах. Но тогда он не придавал этому значения: женщины часто играют свои роли…
И не сразу понял, что она естественна в этом многогранном мире, тонко чувствует все нюансы, а за внешней простотой и одновременно недоступностью  скрывается большая душа и большая работа над собой.
 Когда же узнал её земной возраст, был почти нокаутирован. Как она могла сберечь в своей душе девичью нежность, восторженное отношение к жизни?! Как у неё сочеталось почти несовместимое: поэзия и проза, решение сложных бытовых проблем и любовь к Вселенной, словно жила в нескольких измерениях сразу? Её моральные и духовные силы удивляли, покоряли искренностью.
Но и после того, когда узнал, что разница в летах у них небольшая, сомнения не оставили. Он продолжал даже мысленно рядом с нею ощущать себя каким-то древним стариком. Лишь когда она при случае журила его, встряхивался, выпрямлял спину, в глазах появлялся блеск.
Слова откровений безжалостно хлестали  по щекам, хотя в них не было претензий к нему или обвинений, проникали в запретные зоны сердца, куда он давно никого не впускал. Сильные душевные переживания женщины оказались для него, как словесные пули. Он был сражён, потрясён, растерян. Но при этом понимал: нужно что-то срочно сделать, чтобы не дать ей возможность прежде времени покинуть Землю.
Где она сейчас? Что с ней? Как узнать? Где взять силы? И не заметил, что плачет. Плачет, как обычный мальчишка, почти как он в детстве, когда заблудился в лесу, долго бродил, пробираясь сквозь чащи и буреломы, а ветки деревьев больно царапали лицо, оставляя свои отметины, он падал, проваливался в ямы, расшибая руки и ноги до крови… Вышел на тропу уже под утро. И только на ровной дороге впервые ощутил вкус солёных слёз. Тот ночной страх ещё долго мучил его.
…Чей-то голос подсказал, что в глубине каминного зала есть дверь в комнату, откуда улетают в Занебесье. И что ещё не поздно. Не поздно – войти, сказать, попросить. Прежней робости перед неизвестностью в этот момент уже не было.
И сразу увидел дверь, тяжелую, массивную на больших железных петлях, но она не поддавалась его усилиям. Тогда стал смотреть вокруг в поисках ключа и нечаянно потянул дверь на себя. К полной неожиданности дверь свободно поехала, он отпрянул, опасаясь, если такая махина ударит, он не сможет пройти дальше. Но дверь остановилась, как по мановению волшебной палочки.
Он ступил за порог. На площадке у огромного раскрытого окна стояла Женщина. За нею – на тёмно-синем небе сияли Звёзды.
Красивый силуэт. Распущенные до пояса льняные волосы немного прикрывали стройную фигуру. Изгиб нежных рук, контур головы и даже едва уловимый запах волос были знакомы до боли. Эта боль жила в нём уже много дней и лет, проросла в него. А когда во время праздничных застолий, встреч с друзьями ненадолго отпускала, он ощущал пустоту. Ему не хватало этой боли, как хроническим больным.
Каким-то непостижимым образом почувствовал: остались считанные секунды до её полёта в неведомый Космос. Те секунды, за которые он может забраться на отливающую серебром стартовую площадку, встать рядом и сказать, что она ему нужна, просить, чтобы не оставляла одного здесь, или убедить взять с собой. Он даже не успел вспомнить, умеет ли летать, сможет ли выдержать полёт с ней…
Женщина повернула голову, почувствовав его отчаяние. Это была Она! Его мечта! От неожиданности вскрикнул. Крик застрял в горле и почти разбудил его.
Ещё не разделяя границы сна и яви, он чётко осознал, что теперь никуда её не отпустит, и одновременно ощутил прилив сил, которые дадут возможность наконец-то рассказать о своих чувствах той, которая всегда была далеко.
…Он протянул руки, чтобы принять её, закружить, как тогда, очень давно, в какой-то другой жизни. И увести в общее и свободное от предрассудков будущее.