Дневник горянки

Дневник горянки, найденный в одной из  пещер Урала  экспедицией          
                в 2011 году
 
 «…Эта история случилась не так давно, чтобы порасти мхом - лет триста назад, но достаточно, чтобы некоторые детали выпали из моей памяти. Ну, может, триста с половиной – точно не помню, я была ещё молодой девчонкой. Тогда первый раз отец взял меня на исследовательскую экспедицию в горы. Эта экспедиция имела большое значение для нас, и в случае успеха обещала принести людям Зауралья – местности, в которой я тогда жила, - много хорошего.
    Именно тогда я первый раз узнала все прелести экспедиционного похода – широкие, но довольно хилые палатки, постоянно грязные ноги, которые приходилось мыть ледяной водой (хоть и была весна), холодные утренние подъемы и невкусная каша на завтрак. Я буквально физически ощутила что такое «дочь геолога». Отец постоянно ходил со своими картами, приборами и чёрнильницами и я слышала от него только «камень», «грунт», «грунтовые залежи», «придётся спуститься метров на сорок», «здесь продолбить не получится» и «это будет нашим священным билетом». Последнюю фразу – особенно часто.
  Кольцо из гор мы увидели день на пятидесятый от начала экспедиции. Ореолы их снежных вершин внушали благоговейный восторг, и уже тогда я поняла, что эти горы сыграют в моей жизни большую роль.
  Ещё дня через два мы подошли к месту, которые папа и его коллеги планировали разработать. Оно представляло собой площадку перед входом в неглубокую, но завораживающую пещеру. В глубине пещеры постоянно шептались какие-то звуки, но папа успокоил меня, сказав, что это поют сталактиты, когда сквозь щели в глубину горы, волшебного подземного царства камней прорывается ветер. Разбив лагерь примерно в полмили от назначенного места, на следующее утро мы принялись за работу.
  Я тоже участвовала, и была непомерно этим горда. Мне доверили одну из самых ответственных работ – осматривать камни, добытые геологами. Сначала не попадалось ничего особенного – так, мелкая крошка, и даже я тогда понимала, что это совершенно не то, что ищут взрослые.
  На седьмой день разработок все очень устали и были довольно опечалены, так как не нашли ничего, достойного внимания. Ближе к вечеру, когда все разошлись, я вышла на раскопки и прислушалась. Взрослые рьяно спорили. Мой папа настаивал на том, что стоит разработать пещеру, но другие говорили, что это не имеет смысла и по всем расчётам там окажется только пустая порода. Мне было больно чувствовать, что кто-то может называть слова моего папы «пустыми» а его священную мечту, мечту, которой он предан до последней капли – глупой и зряшной, и тогда я решилась сделать самую непоправимую глупость из всех, которых я когда-либо делала. А точнее, я взяла ломик, сапёрную лопатку, светильник, и направилась прямиком к пещере.
   Как я уже писала, пещера была не  глубокой, но это только на первый взгляд. Мой, уже хорошо натренированный взгляд, легко заметил, что в северном углу пещеры пласт скалы довольно непрочен, и его легко можно проломить, и ещё, возможно именно там прячутся волшебные «сталактиты». Преодолевая страх перед святилищем древних духов, я подошла к стене и, решив, что раз уж взялась – пойду до конца, принялась за работу.
  Уже где-то через полчаса я еле удержала радостный крик – через небольшую продолбленную мною дырочку пробился неясный мягкий свет. Мигом забыв про усталость и про сон, уже было начинающий принимать меня в свои объятия, я удвоила свои усилия. Через неопределённый промежуток времени, показавшийся мне мгновениям, я проделала достаточно большой лаз и пробралась внутрь.
   Но меня постигло горькое разочарование. Неясные свет хоть и присутствовал, но был совершенно незаметно рассыпан в воздухе, найти его источник мне не удалось, равно как и не удалось найти что-то, стоящее внимания. Разочарованно вздохнув и сглотнув подступившие к глазам слёзы, я собрала свои вещи и направилась к выходу. Но на полпути мне под ноги совершенно некстати попался кусок скалы, мною же отдолбленный,  я споткнулась, потеряла равновесие, плечом задела торчащий из скалы камень, в воздухе перевернулась и со всей силы упала на спину, хорошенько приложившись затылком к холодной скале.
  Очнулась я от ужасной ноющей боли в голове, и не сразу вспомнила, где я. А когда вспомнила – не поверила собственным глазам. Вокруг меня сияло всё – от первого камушка до последнего. Я повертела головой и даже ущипнула себя за руку, но ничего не изменилось и я, робко шагая, направилась к центру пещеры.
  В центре, на возвышении (выше меня на две головы) стояла огромная прекрасная чаша, одновременно хрупкая и грозная. Она переливалась глубоким зелёным и трепетным синим цветами, со множеством переливов – союза этих двух ярких красок. Я сразу же поняла – вот она мечта моего папы, дар предков, то, о чём он так мечтал! Вот он тот прекрасный камень, который прославит весь Урал – от северных краёв до далекого океана!
   Немного уняв эмоции и присмотревшись, я поняла, что все стены – это тот самый камень, только не полностью обработанный, а частично. Множество необработанной, но также очень качественной породы лежало по всей пещере.
  Я не удержалась, и чтобы окончательно удостовериться в реальности происходящего, ощупала все стены, излазила каждый сантиметр пещеры. К чаше я прикоснуться не рискнула.
  Немного неприятным для меня сюрпризом было то, что я, оказывается, находилась вовсе не в той пещере, в которой была, а свалилась из неё сюда, вниз. Мне стало немного жутко, но, наверное, подействовало то самое непонятное качество, которое папа назвал заморским словом «адреналин». И ещё – запредельное счастье.
  Выбраться из пещеры мне удалось лишь через очень долгое время. Измученная и лохматая, как древнее чудовище, или как заплутавший дух предков я выползла наверх и с удивлением обнаружила, что на улице уже день, и все люди, от поваров и до главных геологов бегают туда-сюда с огорчённым и кислым видом. И сразу же поняла, что сейчас получу о-о-ой как сильно.
   Чувствуя себя жутко виновато за то, что заставила всех волноваться, я даже на некоторое время забыла про пещеру. Но когда вспомнила….
   После долгих-долгих-долгих радостей, когда все успокоились, геологи стали предлагать, как назвать камень. Хотели сначала назвать его Аламитом, в честь меня. Но я настояла, и теперь камень носил гордое имя моего отца – Малахит.
… С тех пор прошло много лет, мне уже триста девяносто восемь, но Малахит до сих пор славит Урал. Я давно не выбиралась за священный хребет Уральских гор, да и вообще редко выбираюсь за пределы своей горы, но поговаривают, будто там случился Великий Потоп, и мало кто выжил. Однако я знаю точно – гордый камень Малахит будет славить Урал вечно…»

-Это всё?
-Да, на этом записи обрываются.
-Отлично, можешь смело выбрасывать сей бред в мусорку.
-Но это же настоящий документ, найденный нашими археологами недалеко от Третьего хребта!
-Бред! Триста лет, духи предков… Скорее всего, какая-нибудь местная девчонка развлекалась, закопала в землю, а вы и откопали.
-Закопала на сорок один метр, тридцать два сантиметра?
-Чушь! Выбрасывай, я сказал!
-Как скажете, босс… - И толстая книга в древнем выцветшем переплёте цвета скал полетела в мусорку, шелестя страницами,  пропахшими слезами сталактитов.