Последний поход

   Туризм это болезнь и болезнь заразная, можно сказать, неизлечимая. Так считал до некоторых пор Валька Мамочкин. А он-то в туризме «собаку съел», туристом, как говорится, «до мозга костей» был. С первого курса в секцию туризма пришёл, а на четвёртом стал инструктором по туризму. Обошёл вдоль и поперёк окрестности города Н-ска, а также близ лежащих городов и сёл, любовался отрогами Тянь-Шаня, загорал в долине Кара-Дага, замерзал на Ямале…. В общежитии, в его комнате вместо кровати стояла палатка, и спал он только в спальнике. Не положено, конечно, но комендант общежития и прочее начальство на него рукой махнули – больной человек, турист одним словом. И вдруг, в походы не ногой. Впрочем, по порядку.
   Валька Мамочкин был небольшого роста. Про таких говорят – метр с кепкой на каблуках, но он не комплексовал, а может просто не показывал виду. В походах он загорел, возмужал, этакий крепыш, отпустил бородку под Хемингуэя, волосы отрастил до плеч. Учился Валька неплохо, если чего-то не понимал в учебном материале, то донимал преподавателей, однокурсников, как говорится «плешь проест», но обязательно разберётся. Был хорошим товарищем, из тех, кто последнюю рубашку отдаст для друга. Однокурсники, да и преподаватели его уважали. Всем хорош парень, если бы не фанатичное увлечение туризмом.
Так вот, в начале мая перед началом сессии образовался небольшой промежуток во времени, неделька, чтобы студенты закрепили и повторили учебный материал, начитанный профессорами за семестр. Затем начнутся семинары, коллоквиумы, зачёты, а там и экзамены. Правильные студенты те за конспекты, за книжки засели. А с туристов что взять, больные, те рюкзаки собрали, бросили за спину и в дорогу. Валька и несколько человек его друзей, таких же заядлых туристов, выехали в район Горной Шории – стыка Алтайских гор и Саян.
Природа просыпалась после зимней спячки, прихорашивалась. Зелёное марево от только-только распускающихся берёзок окутало ёлки и сосёнки. А те зеленей зелёного стали от весеннего солнца. Впадины, сопки, массивные каменные вершины, бурные ручейки, спешащие неведомо куда, и безоблачное небо. Красота! Но «больной» турист не только любуется природой, он несёт станковый рюкзаком вес, которого, тридцать, а то и все пятьдесят килограмм. В день надо прошагать тридцать километров, иначе не успеть к назначенному сроку, в назначенное место.
   И вот первая ночёвка в глухом урочище Елангаш. Вальке выпало дежурить с двух часов ночи до шести утра. Привычное дело. Валька подбросил сушняка в огонь, удобнее уселся у костра и стал вспоминать теорию поля, есть такая теория в электродинамике. Сессия на носу. Вдруг Валька почувствовал тревогу. Она исходила от огромного дерева, одиноко стоявшего в двух-трёх метрах от костра. Казалось, что кто-то огромный и страшный стоял за деревом и наблюдал за ним. Валька хотел взять головню из костра и подойти к дереву, но так и не смог пересилить страх, можно сказать, сковавший его члены. Он так и просидел до утра, уставившись на это чёртово дерево. Как только зарозовел восток, от дерева отделилась огромная тень и удалилась в лес и только после этого с него сошла оторопь.
«Может показалось, да нет, отчётливо видел. Ребятам сказать, нет, смеяться будут.»
После дежурства, до восьми часов Валька так и не заснул. А с подъёмом сразу же подошёл к тому дереву. Дерево как дерево, только вот ворсинка меха в коре застряла. Таких ворсинок с десяток на каждом дереве можно найти. Однако смутное чувство в душе осталось.
Днём всё прошло. Шли по проложенному на карте пути, отмечая заметные ориентиры. Вытирая пот, любовались природой. Идёшь до изнеможения, силы вот-вот покинут тебя и тут привал. До чего же приятны небольшие привалы. Лежишь на спине, каждый мускул отдыхает, чувствуешь, как, истраченные на переход, силы с каждой минутой восстанавливаются. И снова в путь. А что влечёт вперёд? Наверно, чувствуешь себя первопроходцем, открывателем новых земель (по крайней мере, для себя). Может остался у нас инстинкт от далёких-предалеких предков кочевать по матушке земле.
Часов в шесть вышли к заброшенному посёлку, домов десять – пятнадцать. Семнадцать лет назад посёлок был покинут людьми, – определили по календарю, оставленному в одном из домов. Верно какое-нибудь укрупнение, объединение, а может лопнуло горнодобывающее предприятие, но ни шахт, ни горных отвалов не было видно. Дома в посёлке обветшали, кажется, дунь на них, развалятся в прах. Интересно видеть, как природа отвоёвывает то, что захватил человек. Разрушающая природа агрессивна, так и слышится в немом её крике: «Берегись Человек! Я тебя породила, я тебя и убью!1». В одном доме сосна проросла изнутри и гордо водрузила вершину над обломками крыши. Ещё двадцать-тридцать лет и от цивилизации следа не останется.
   И всё же нашли на краю посёлка более-менее целый домик и баньку рядом, дальше бурный ручеёк и стена леса. Решили переночевать в доме. Истопили баньку, и спать улеглись пораньше. Завтра, с зарёй снова в путь, время надо было наверстать, затраченное на обследование заброшенного посёлка.
Проснулся Валька от смутного беспокойства. Луна светила в окно и, о ужас, огромные глаза, завораживающе, смотрели на него. Ужас похожий на вчерашний, нет, в десятки раз страшнее, заполз в тело, сразу же ставшее липким, и обездвижил его. Не мог Валька ни пошевелиться, ни крикнуть, только мысли отрешённо констатировали действительность: «Лицо человеческое, заросшее по самые глаза густой шерстью, глаза огромные и блестят, кажется, улыбаются и манят…».
   Очнулся Валька с рассветом, да именно очнулся, а не проснулся, так как страх ещё жив был в его теле и смотреть на окно он не решался. Разбудил ребят и только тогда глянул на окно. Еловая ветка пригнулась к стеклу, а заря разгоралась, день спешил на смену ночи. «Вот дурень, еловую ветвь принял за голову чудища».
В этот день прошли сорок один километр. Курвиметром промерили, на самом деле возможно больше, где завалы, буреломы обходили, переправы через бурные ручьи направляли, конечно же, больше. А это очень сложно и трудно. По силам туристам наивысшего класса. По компасу необходимо определить направление, выбрать ориентир и вперёд по бездорожью: по сопкам и низинам.
   На ночёвку остановились с приходом сумерек. Палатку поставили на скорую руку. Поужинали консервами, запили чаем. Горячий чай для туриста обязателен, без чая турист не турист. Определили ночных дежурных и по палаткам.
Валька среди ночи почувствовал, кто-то тянет его со спальником из палатки. И вновь этот противный страх, и вновь он не может крикнуть, пошевелить ни рукой, ни ногой. Кто-то огромный, мохнатый подхватил его на руки вместе со спальником и в кусты. В кустах мохнатое чудище обхватило его двумя руками, прижало к груди и давай баюкать. Страшная морда в лицо заглядывает, рожи корчит и что-то по-своему лопочет.
   – Ва-а а, ва-а.
   У Вальки от страха волосы дыбом встали, только и смог промычать:
   – У-у ы-ы…
   А чудовище огромным шершавым языком лизнуло Валькино лицо, дохнуло чудовищным запахом гнилостных отходов. Валька и отключился. Очнулся Валька в десяти метрах от палатки, тряс его за плечо руководитель похода Серёжа Ермаков.
   – Валя, вставай! Солнце встало. Ты что из палатки выполз? Свежего воздуха не….
Сказал и осёкся. В Валиных волоса седая прядь сверкнула серебром.
   – Что случилось, Валя?
   Валя и рассказал всё по порядку с самого первого дня.
   – Ребята! Отведите меня домой, боюсь я. Ещё одной встречи с чудищем не выдержу, – взмолился он и рассказал ребятам, что с ним три ночи подряд происходит. – Такой страх, ребята, необъяснимый, руки, ноги, речь отнимаются…
   – А ты что? Спал что ли в это время? – набросился Серёжа Ермаков на ночного дежурного.
   – Ребята, честное время не спал, вроде шорохи какие-то слышал, но оторопь на меня нашла, словно заколдовал меня кто-то, – оправдывался дежурный.
   Ребята место вокруг обследовали, ворсинки меха нашли и следы огромных размеров. Замерили – ступня шестьдесят сантиметров – вот это гигант – след сфотографировали.
   – Сенсация! Это же снежный человек!
   Кому сенсация, а Валька с этих пор в походы не ходок.