* * *
Дима проснулся посреди ночи… Сердце билось, как бешеная птица, и мальчику казалось, что оно вот-вот сломает прутья своей клетки - ребра груди Димы, и выскачет со смачным чавкающим звуком куда-то на пол в тёмной комнате, где сейчас царила непроницаемая глухая ночь.
Мальчику только, что приснился сон. И не просто, вам какой-то страшный сон про чудовищ или монстров, что так изобилует телевизор, или про то, как мама Воронова Димы узнала, что он тайком от неё курит, и частенько с друзьями пьёт пиво - так же тайком от мамы.
Нет, мальчику Дмитрию Ивановичу приснился кошмар многократно хуже всего этого! И что было ужаснее всего – Дима сам ещё не понимал: был ли это всего лишь сон, что придумало его больное воображение подростка воспитанного кровавыми компьютерными играми и фильмами про всяких психов; или же это были ненароком всплывшие обрывочные воспоминания о пережитом ужасе из прошлого…
Резким движением мальчуган выскочил из сна. Он сидел посреди кровати, опираясь руками в подушку, и с жутким хрипом пересохшего горла, тяжело дышал. Не смотря на то, что стояла очень душная и жаркая летная ночь, мальчику не было тепло. Мальчика Диму бросало в холод и лёд, от чего на лоб выбежали морозные шарики пота, что тут же побежали градом вниз по лицу, и от этого становилось лишь холоднее. По телу побежали целые толпы мурашек.
Дима сидел на влажной от холодного пота кровати, упиравшись руками в подушку, до такой степени, что она почти вмялась в матрас. Мальчик судорожно хватал отрытым пересохшим ртом воздух, как рыба, которую только вытащили из воды на берег. Дима еле справлялся с потоком воздуха, который был необходим его легким, чтобы отдышаться от того ужаса, что являлся во сне. А выпученные из орбит до предела глаза слепо уставились в одну точку где-то на темном потолке со светящимися во тьме зелёным тусклым светом звездочками.
Стояла чёрная тихая летняя ночь. А свет от яркой полной Луны рисовал жуткие длинные тени по всей комнате Воронова Димы. А и так искалеченное современными видеоиграми, странными книгами, мерзкими фильмами про непонятно каких уродов, психов и больных шизофреников, воображение подростка вырисовывало из этих теней ещё больших монстров:
Безобидный днём кактус на окне превратился в шарообразного колючего мутанта со множеством склизких щупалец. Монстр тянул их к Диме, и хотел его сожрать. Висевшие под потолком на прозрачной леске самолётики и парочка летающих динозавров - птеродактилей теперь стали более похожи на кровавых демонов прямиком из пекла Ада. По книжному шкафу поползли длинные и тонкие тени щупалец ни то осьминога, ни то гигантского паука, что норовил схватить Димку, и куда-то во тьму утащить мальчишку. И всюду слышался непонятный равномерный, но жутко оглушающий, и бьющий откуда-то изнутри по барабанным перепонкам стук: будто кто-то быстро и ритмично шагал к двери комнаты мальчика, чтобы забрать его с собой в самые недра боли, страха, страдания, ужаса и Смерти.
И Дима до сих пор не понимал: приснился ли ему просто сон – плод его больного сдвинутого по фазе воображения, или это всплыли какие-то воспоминания из его прошлого…
* * *
Сам Воронов Дмитрий Иванович был подростком пятнадцати лет – через два месяца ему должно было исполниться уже шестнадцать. День рождения Димы перепадало на пятнадцатое октября - в самый разгар учёбы. Мама мальчугана обещала закатить по поводу шестнадцатилетия сына огромную вечеринку: ведь несколько лет подряд как следует отпраздновать день рождения единственного ребёнка в семье по разным причинам не получалось - то денег не было, то отец в командировку уезжал до самого Нового года, то у матери полнейший завал на роботе. И для того, чтобы загладить свою вину перед сыном, родители разрешили ему пригласить на праздник более десяти человек - что по меркам их маленького городка это было много гостей для обычного, не юбилейного, дня рождения.
Учился Дмитрий Воронов в обычной средне образовательной школе, которых раскидано тысячи, а то и миллионы по нашей матушки России. А недавно мальчик закончил девятый класс, и успешно перешел в десятый с математическим уклоном. Ведь Дима мечтал стать программистом!
В его класс с математическим уклоном попали и его лучшие друзья, с которыми мальчик дружит больше пяти лет (конечно же, они попали туда не без помощи самого Димки на сдаче вступительных экзаменов в десятый класс. Ведь в математический класс было намного сложнее попасть, чем в обычный):
Одним из Димкиных друзей был мальчик по имени Тиль, что всегда ходил с бритой головой под ноль. За это его многие взрослые называли скинхедом. Но молодежь понимала, на сколько это суждение было нелепо. Тиль хоть и был всегда угрюмым, грубоватым мальчиком, но иностранцев не бил, ведь он сам был иноземцем в России. Да, мальчик не любил людей с тёмным цветом кожи, но предпочитал свою нелюбовь к таким высказывать только словами, а не пускать кулаки. Так, что Тиль Эдвард Крюбер Младший не был скинхедом, просто «чёрных не любит», как он сам говорил.
Тиль Крюберт приехал по обмену учениками средних школ прямиком из Германии. Но родители Тиля были русскими людьми, что где-то в начале восьмидесятых годов двадцатого века переехали из СССР жить в Германию. Пытались сбежать от тех страшных перемен, что стали происходить в Советском Союзе. А в Германии они жили в русском квартале, так что можно сказать - Тиль хоть и родился в Германии, но по воспитанию, внутреннему устрою Души и силы Духа - он был русским человеком.
В этом маленьком городке у пятнадцатилетнего Тиля не было ни родственников, ни друзей. Лишь тот кузнец, чей сын в обмен на Тиля уехал учиться в Германию - мальчика того звали Ермилов Максим Константинович, и он был ровесником Тиля. У его отца - единственного оставшегося в городишке кузница, немец и жил. Кузнец постоянно просил, чтобы Тиль отбросил все эти высокие слова уважения, и звал его просто Костей, или уж на худой конец дядей Костей. Но немец был жутко настырным, и постоянно звал этого высокого, плечистого сильного мужика по имени и отчеству.
Домом место, где жил кузнец, конечно, было сложно назвать - это оказалась именно кузница настоящего мастера по металлу, где просто были все удобства для жизни: ванная комната, кухня, столовая, несколько спальней, множество кладовок и хранилищ. Поэтому у Тиля сразу же по приезду в этот маленький российский городок появилась своя отдельная комната. И в целях безопасности германский подросток носил на ногах свои любимые ботинки купленные ещё в фирменном немецком магазине - высокая обувь из грубой свиной кожи, на шнурках, и в носочках которой были вставлены титановые накладки, так называемые стаканы. Ведь даже просто походить по дому-кузнице было весьма опасным делом, можно было с легкостью что-нибудь уронить себе на ноги: гвозди, молотки, отвертки и прочий рабочий инвентарь. И в такой защищенной обуви ногам Тиля ничего этого не угрожало. Да, и если вдруг дело могло до драки с местными мальчишками, бронированная обувь была очень удобной.
По своим идеологиям Тиль были одним из приверженцев фашистского движения. Нет, не очередным скинхедом! Он не ходил и не бил всех иноземцев, ведь сам был одним из них - приехал из другой страны. Тиль просто не любил тех, чей цвет кожи не был белым, а каким-нибудь чёрным, жёлтым или красным. Так, что он скорее был росистом, чем скинхедом. Ещё немецкий мальчишка любил слушать музыку скинхед движения - говорил, что в ней правильные слова, правильные мотивы. А по приезду в Россию познакомился ещё на свою голову с творчеством группы Коловрад, и их стилистика Тилю очень понравилась.
Конечно, Дима был во многом не согласен с Тилем. Но тот никому ничего и не навязывал, брить голову не заставлял. Просто такой уклад ума помогал немецкому мальчику выжить в этом мире. А так он был весьма добрым и отзывчивым, если его не сердить и не выводить из себя.
Ещё среди друзей Димки был не очень разговорчивый, но всегда уверенный и спокойный рыжеволосый мальчик Шон, что был ровесником Димы - Шону не давно исполнилось шестнадцать лет.
Лицо солнечного мальчишки было покрыто смачными яркими веснушками и мелкими прыщами. А волосы парня были не только рыжего цвета, но и весьма длинными - примерно до лапоток. И Шон никогда не заплетал их даже в элементарный хвостик. Ему было не удобно ходить, когда волосы были собраны. А с распущенными ему нравилось больше.
Сам Шон был русским мальчишкой, но его мать была беглой американкой. Она тоже после в середине восьмидесятых годов прошлого века уехала со своей исторической родины, как и родители Тиля. Женщина искала лучшей жизни, чем она имела в Соединенных Штатах. И нашла она её в довольно не обычном месте, если сравнивать этот городок с прежней жизнью. Там женщина жила в отдельной квартире, зарабатывала много денег, но не была счастлива от этого. Но она нашла счастье в этой маленькой российской глубинки. Он встретила русского мужика, и поняла, что именно это столько лет искала – за ним можно было быть, как за каменной стеной.
Отец рыжего конопатого Шона настаивал назвать сына каким-нибудь привычным русским именем вроде Сергея, Ивана или Ярослава. Но мать настояла на американском имени, аргументируя это тем «чтобы хотя бы имя всегда напоминало мальчику о его происхождении, и он никогда не стремился вернуться в грязную порочную Америку, в поисках там новой красивой Жизни». Отец согласился, и сына назвали Шоном. Поэтому полное имя мальчика звучало, как Петров Шон Васильевич. Конечно, забавно звучит для нашего русского слуха, но самому подростку его имя очень нравилось - неповторимое, и особый шарм есть.
Мальчику пятого июля исполнилось шестнадцать лет. А четыре года назад произошла ужасная трагедия в его жизни - он потерял обоих родителей. Те погибли в автокатастрофе. Они вдвоём поехали в Питер отдыхать, сына с собой не взяли. Шон не хотел ехать, как будто предчувствовал беду. Он и родителей отпускать не хотел, но те не прислушались к советам тогда ещё двенадцатилетнего ребёнка. А, возвращаясь, домой на машине, угадили в грузовик с бензином. Тогда много народу погибло, и не только родители Шона…
Теперь Шон жил у бабушки по линии отца, ведь больше никого у мальчика из родственников и не осталось. Другая бабушка жила в Америке, и даже не знала о существовании внука. А отец Шона был единственным ребёнком в семье. Поэтому дальнейшим воспитанием внука занималась, как могла старенькая бабушка, которой давно перевалило за пятьдесят.
Та трагедия в двенадцать лет сильно повлияла на психику мальчика. Он стал замкнутым и не разговорчивым. Увлекся тяжелой музыкой, рисованием и еретическими верованиями средневековья. Это хоть как-то его утишало, ведь Шон находил частичку себя во всём этом. Он даже не раз выигрывал на общегородских конкурсах рисунков, и получал не плохие деньги за это.
И было довольно забавно то, что немецкий мальчишка-расист с суровым взглядом на мир смог сдружиться с рыжеволосым Шоном, что был пробитый металлистом, и слушал лишь тяжелый зарубежный рок.
Вся их дружба, скорее всего, состоялась лишь стараниями Жени. Ведь все троя: Дима, Тиль и Шон были абсолютно разными ребятами, а Женя их познакомил и сдружил.
Именно Жуков Евгений Сергеевич всегда собирал их всех вместе, организовывал какие-то походы и вылазки - вечно веселыё и задорный Евгений, с торчащими каштановыми волосами.
Женя был старше их всех на два года, т.к. поздно пошёл учиться в школу. Поэтому Евгений и оказался самым старшим в их классе. Мальчику было уже восемнадцать лет, а скоро должно было стукнуть и девятнадцать - среди всей четверки мальчишек он был единственный совершеннолетним. И если те решали попить пивка да где-то посидеть, именно Женя брал на всех выпивку.
Приверженцам каких-то субкультур, религий и масс Евгений не был. Наверное, поэтому он и смог найти много общего среди всей четвёрки, и смог их сдружить. Женька был вечным оптимистом, и заражал этим весёлым взглядом на Жизнь всех, даже угрюмого Тиля! Рисовать, петь или ещё что-нибудь в этом духе Женя не умел. А ему и не надо было. Он просто любил весёлую музыку, смешные комедии и футбол!
В армию Женя не пошёл, не потому, что у него здоровье слабое было. Мальчуган был очень крепким, таких в армию с руками и ногами берут. Просто оказалось, что у Жени с третьего класса справка от психиатра, о частичной невменяемости. Он не был психом или ещё кем-то в этом духе. Просто иногда у Жукова Евгения Сергеевича случались приступы неожиданной агрессии, и в таком состоянии он мог, кого угодно покалечить до полусмерти. И если вовремя не остановить разъяренного подростка, то он в приступе ярости мог вообще кого-нибудь убить. Но слава всем Богам и Демонам, такого ещё не случалось. Пара драк, и всё. Да, и там всё закончилось миром.
Учился парень в обычной школе потому, что в этом маленьком городке не было специальной. И в ближайших окрестностей тоже. Да, и родители Жени настаивали на том, что бы их сын получил равное образование, как и все дети. Поэтому часто делали что-то для школы: то доску новую купят, то парты починят да покрасят за свой счет!
И из-за этой справки о частичной невменяемости подростка, его не решились брать в армию. Мало ли, что он может сотворить. А если ему в руки автомат попадётся?! Нет, уж. пусть лучше на гражданке страдает своим недугом.
Класс, в который все четверо, благодаря сильным стараниям Димы Воронова попали, был очень большим для десятых-то классов в их маленькой российской глубинки - аж двадцать семь человек. Это объяснялось тем, что в этом году почему-то было очень много детей желающих учиться в десятом классе, а не пойти в какое-нибудь училище или техникум. Видимо Дима так расхвалил профессию программиста, которым мечтал быть в будущем, что все ребята подхватили эту идею, и решили, как и Дима учиться в десятом классе с математическим уклоном. Ведь в других десятых классах этой же школы, к примеру, в гуманитарном, поступило в два раза меньше детей!
В классе четверых друзей было двадцать семь человек: тринадцать из них девочки, а мальчиков было четырнадцать. По статистики на каждого мальчика по девочке. Ну, кроме одного, которым вечно оказывался именно светловолосый и голубоглазый Дима.
Внешне мальчишка был тем ещё красавцем - хоть картины с него пиши. Но большой популярностью среди противоположного пола он никогда не пользовался: ни подружки, ни девушки у Дмитрия Воронова никогда не было. Его друзья с девушками уже хотя бы по одному разу ходили в кино на последние ряды, и даже целовались. Но Дима вечно был один. Причина была, скорее всего, в то, что мальчик жутко застенчивый. Дима терялся и замыкался в себе при виде симпатичной на его взгляд девушки. Он начинал что-то мямлить себе под нос, ковырять носком ботинка в земле, и теребить что-нибудь в руках, подобно тем психопатам, о которых подросток так любил смотреть фильмы. И это была его главная проблема… Ну, правда если это с нашей позиции более взрослого человека вообще можно назвать проблемой…
В общем, что рассказывать - особо то и нечего тут интересного нет: Жизнь у Дмитрия Ивановича Воронова пятнадцати лет, что жил в маленьком и мало известном городке, была обычная и скучная. Про такую можно даже сказать среднестатистическая Жизнь подростка: любящая мама, вечно занятый работой папа, нудная учёба в школе, четыре неординарных друга, гулянки по городу, футбол, жуткие компьютерные игры типа «Обитель Зла», «DOOM» и фильмы про конченых маньяков шизофреников, вроде «Пила», «Техасская резня бензопилой» и т.д.
Ничего в Жизни мальчика никогда толком не происходило – всё шло абсолютно гладко, спокойно и тихо, как по какому-то не ясному написанному сценарию идеальной Жизни…
Но однажды всё исчезло. Иначе не было бы толка об этом рассказывать - кому интересно знать скучную и обычную историю? Никому. Поэтому Жизнь Димы и его друзей безвозвратно переменилась, и круто повернувшись к ним спиной. А после этого всё исчезло, не оставив и следа тихого быта.
* * *
- ДИМА!!! – послышались громкие крики за окном спальни мальчика.
Т.к. он жил всего лишь на втором этаже старенькой пятиэтажки, уже через пару секунд в открытую форточку полетели мелкие камушки и ветки деревьев, падая то на деревянный пол, то на кровать, то на подоконник, создавая много шума - кто-то очень сильно хотел разбудить Димку посреди ночи.
Сегодня было четырнадцатое июля две тысячи девятого года. А именно сейчас было около двенадцати часов ночи. И не смотря на то, что мальчик спал глубоким тихим сном, и видел свой любимый кошмар про Джека Потрошителя, этот шум за окном и грохот в его спальни от мелкого мусора, всё же разбудил Дмитрия.
Мальчик только успел еле приоткрыть сонные глаза, как снова послышался голос за окном:
- ДИМА!!! ДИМА!!! ДИМА!!! - кто-то уже просто надрывался от злости, крича имя мальчугана.
Мальчик все же соизволил встать с кровати, и узнать, кому он мог понадобиться в столь поздний час. Дима надел пушистый тапок на правую ногу, а второй сейчас было не когда искать. И плетя ногами по деревянному паркету, почесывая левый бок, мальчик подошёл к окну. Он широко зевал во всю ширь своего рта, и потягивался во все стороны, пытаясь выкинуть куда подальше от себя оставшиеся обрывки сладкого кошмара про моря крови, ужаса и страх, крики невинных жертв, и ехидную улыбку любимого маньяка Димы - Джека Потрошителя.
Окно было закрыто, и задернуто на синюю занавеску. Лишь в небольшую форточку попадал свежий воздух с улицы в довольно душную комнату Димы. И решив, что залезть на крепкий подоконник будет намного быстрее, чем полностью открывать хотя бы узкую створку окна, Дима так и сделал. Отодвинув кактус подальше, мальчик схватился за ручку окна, и быстрым рывком забрался на подоконник. Затем, высунувшись на пол торса в узкую форточку на ночную улицу, Дима увидел стоящих под окном своих трёх друзей. По лицу каждого легко было понять, что им уже сильно надоело кричать и звать Диму. А на и так суровой физиономии Тиля Крюберта читалось не просто недовольство, а начинающийся прилив злости и обиды! Ещё чуть-чуть и Дмитрий мог бы получить в глаз с широкого замаха руку немца, если бы тот дотянулся. А так - Тиль затаил обиду на друга.
- Ой, ребята. А что Вы тут делаете? Да, ещё и так поздно? Вам не спиться? И вы окончательно сошли с ума, что теперь будите меня - мол вчетвером будет интереснее гулять по ночному городу? – сонно спросил их Димка, протирая кулаками ещё спящие глаза, чуть не свалившись обратно в комнату с форточки.
- Эх, Димка, Димка. Дырявая твоя память, тупая твоя башка! Ты всё же умудрился забыть о столь важном и значительном событии, как наша ПЕРВАЯ ночная вылазка?!– возмутился рыжеволосый Шон, упирая кулаки в клетчатый пояс истинного металлиста.
Все стоящие в низу дожидались Димку уже довольно долгое время, и что-либо объяснять прямо сейчас они были не намерены. Немец был вообще в бешенстве от таких слов Димы, и по зелённым глазам германского мальчишки читалось дикое желание заехать светловолосому Диме большим камнем по башке.
- Ах, да!!! - что-то неожиданно вспомнил Дима, и добавил в своё оправдание:
- Вот я идиот, действительно умудрился забыть!!! Тупая, тупая, тупая моя башка! А ведь мы мечтали об ЭТОМ значимом событии целый учебный год! – мальчик смачно ударил себя по голове ладонью. И при этом жесте чуть не вывалился из форточки на холодную улицу со второго этажа. Но всё же больно прикусил себе кончик языка, пытаясь удержать шаткое равновесие, повиснув в форточке, цепляясь руками и ногами за что-нибудь, лишь бы не упасть.
- Ребята, а вы пять минут меня подождёте? Я быстро оденусь, и выйду. Не пойду же я в одних смешных семейных трусах и правом тапке на ноге?! – попросил об одолжении Дима своих друзей, когда наконец-то справился с мерзким всемирным тяготением, и почти полностью влез обратно в форточку. Теперь из малюсенького окна торчала только голова мальчика - ещё один раз за ночь он не решился так рисковать, что бы вылезать на улицу даже на пол туловища.
- Пять минут говоришь?… - Тиль быстро прищурил глаза, и потёр подбородок - эта мысль его заинтересовала. Немного помолчав, и подумав, немец быстро решил:
- Ладно. Ждём. Ждём ровно пять минут. Но если будешь копаться в своих шмотках дольше, то мы уйдём без тебя, сонная тетеря!!!
Дима мигом высвободил голову из плена узкого форточного проёма, спрыгнул тихонечко с подоконника. Постарался не разбудить этим шумом родителей, и не уронить круглый колючий кактус с подоконника. Присев на корточки, как хитрая кошка, мальчик рванул к шкафу с одеждой. Ведь мальчик за столько лет дружбы уже успел выучить характер сурового Тиля, как облупленного. И если тот рассержен, то может вытворить всё, что угодно! Абсолютно всё - даже кинуть копушу и соню Димку с ПЕРВОЙ ночной вылазкой!
Дима только натянул на себя не глаженные чёрные брюки, которые ему мама покупала ещё в том году, и сейчас они были на два размера больше, т.к. Дима успел похудеть в талии за это время, и в этот же миг за окном послышался издевающийся голос Тиля с легким немецким акцентом:
- Всё. Твои пять минут вышли, и мы уходим без тебя, блондинка! - затем послышалось какое-то ругательное слово на немецком языке. Что именно сказал Тиль, Дима не понял, ведь в школе он изучал только английский и русский язык. Но было всё равно не приятно.
Да, Дима действительно был блондином - волосы светлые, как спелая пшеница. Но у немецкого мальчика это слово не обозначало цвет волос. Оно было его любимым ругательством на русском языке. Тиль таким словом называл очень многих людей: тех, у кого плохая память, кто вечно что-то забывает; тех, кто долго возиться и капается; кто не исполняет обещания; и даже уродливых, конечно же, по мнению самого Тиля, девчонок - ведь идеал красоты для немца были длинноволосые пышногрудые брюнетки! Или уж на худой конец рыжие. А блондинок он терпеть не мог.
Услышав эти слова, Димка быстренько накинул на себя синюю теплую рубашку, и стал прокрадываться к выходу из квартиры от своей комнаты, словно ночная кошка-воровка, что утащила рыбу. Мальчик тихонько шёл на цыпочках, чтобы не разбудить спящих чутким сном обоих родителей. Если такое произойдёт - то никуда мальчик уже не пойдёт. Да и пойдёт куда-нибудь вообще не скоро. Как минимум на месяц дома закроют разъяренные папа и мама, запретят с друзьями общаться. И компьютер с сотовым телефоном на пару месяцев у мальчика отберут, заставляя заниматься учёбой и читать книги, а не в видеоигры играть целыми днями да шарахаться на улице. Родители хоть и не были такими уж злыми суровыми и строгими, но шляться сыну по ночному городу ни за что на свете не позволили бы. И чтобы более ему не повадно было даже думать о таком проступке, сына своего обязательно накажут. Зная всё это, Дима крался особенно осторожно. Получить взбучку совсем не хотелось. И за такую пакость мальчика могут лишить обещанной вечеринки на шестнадцатый День рождения, о которой он так мечтал последние несколько месяцев.
Мальчик всё так же тихо и незаметно вышёл за тяжелую металлическую входную дверь, прихватив с собой старенькие сланцы - обувь он решил одевать уже в подъезде, чтобы ненароком не разбудить отца и мать. Сланцы Дима взял, чтобы поскорей догнать ушедших друзей. Ведь напялить сланцы намного быстрее и проще, чем мучиться и зашнуровывать привычные кроссовки. Димка, конечно, потом ещё не раз пожалел об этом выборе - какой дурак соберётся гулять по ночному городу, ища новых приключений в сланцах? Для таких целей надо обувь более удобную подбирать!
Заперев входную дверь на оба замка, Дима спрятал ключи за верхний дверной косяк - там есть специальная для этого щелочка между косяком и бетонной стеной. Несколько лет назад сам мальчишка её и сделал. Таскать с собой ключи Дима не любил - и лишний груз с собой носишь, и потерять по дороге можно. А если потеряешь, то потом от обоих родителей можно было выслушать ни одну долгую и нудную лекцию о том, как опасно терять ключи в наше неспокойное время; о том, что Дима стал безответственным, ленивым, безалаберным и неаккуратным. А в итоге сын оказался бы всё равно наказанным сидеть дома и зубрить уроки без гулянок, компьютера и телевизора на парочку тройку недель… Этого допускать не хотелось, поэтому и была придумана эта тайная щелочка в косяке двери, о которой вообще никто не знал!
Быстро напялив сланцы, набрав в грудь побольше воздуха, мальчик побежал. По подъезду, спускаясь по лестнице со второго на первый этаж, Дима рванул, уже никого не стесняясь, ведь можно было шуметь, сколько тебе вздумается! Мальчик всё равно сейчас убежит к своим друзьям, и скроется от лишних глаз. И найти Диму будет сложно, ведь четверо друзей собирались идти очень далеко. Так, что – шуми в подъезде, сколько хочется, да сколько вздумается! Димку всё равно никто не сможет увидеть, а тем более поймать и наорать на него за этот бесцеремонный шум!
Уже выбегая из подъезда, Дима потерял один сланец - тот ненароком слетел с левой ноги, и затерялся в недрах холодных и грязных лестниц подъезда. Но, заметив, что троица его друзей ушли слишком далеко, мальчик не стал искать в потёмках подъезда свой сланец Золушки. Ведь там, в накуренных, исписанных не пристойными словами, признаниями в любви и прочей гадости, грязных, пыльных стенах подъезда было слишком темно. Там горела лишь одна лампочка. Да и та оказалась лишь на первом этаже, в углу у лифта. И даже её кто-то умудрился закрасить из баллончика красной краской - теперь в углу у лифта создавалось впечатление этакой камеры пыток с жутковато-кровавым освещением. И найти в таких страшных потёмках чёрный сланец было практически не возможно. Дима, конечно, успел взять свой ручкой фонарик, но сейчас он был бесполезен - его света хватило бы только лишь кладовку или туалет осветить. Да и тем более быстро найти потерянную обувь всё равно бы не получилось! Поэтому Димка плюнул в след чёрному затасканному сланцу, и побежал дальше, с мыслью о том, что отыщет пропажу завтра днём, когда будет уже светло, и мальчик никуда не будет торопиться.
И вот, мальчик Воронов Дима в синей вельветовой рубашке с большой вышивкой волка воющего на желтую луну, по всей спине; в брюках на два размера больше, чем надо, да ещё и без ремня, из-за чего они так и норовили свалиться с мальчугана; в носках разного цвета: в одном синем, а другом красном в желтую полоску; и одном правом сланце, ринулся в ту сторону, куда и ушли его друзья. Упустить их было нельзя – ведь среди них всех лишь немец Тиль знал дорогу - место сбора подростков. И если Дима сейчас упустит своих друзей, то не видать ему более «ночных вылазок».
Пока Димка бежал, он чуть не потерял и свои брюки, цепляясь руками за их пояс, чтобы те окончательно не слетели. Но, не смотря на все неудобства выбранной одежды и обуви, мальчик смог догнать своих друзей очень быстро. Ведь на улице давно не было дождей, поэтому было сухо и безветренно.
- Ух! Я так давно не бегал… Очень давно, – впопыхах выдохнул Димка, догнав троих парней.
Они остановились, и дали другу хоть чуточку отдышаться. А тот лихорадочно хватал холодный ночной воздух раскрытым пересохшим ртом. Дыхание от такой неожиданной беготни просто сбило, и мальчик никак не мог отдышаться. Он упирался руками в свои ноги, чтобы не упасть от бессилия.
- Да, тебя же в девятом классе на целый учебный год освободили от занятий физкультурой потому, что ты умудрился сломать себе ногу в начале сентября, хитрый ты наш будущий программист!!! – усмехнулся над Димкой мальчик Женя Жуков, и сам тихонько хихикнул над собственной шуткой.
- Ну, что мы идём на собрание тайного общества любителей страшилок, или нет?! – спросил Дима, наконец-то отдышавшись, и выпрямившись в полный рост.
- А не видно, что ли - идём, конечно же!!! Вот если бы ты кое-чего не забыл. И не решил выспаться именно сегодня, несчастная копуша, нюня и блондинка, тогда мы бы точно не опоздали.
А теперь придём позже как минимум на полчаса, и Андрей точно будет на нас орать – он ведь ждёт… И начало собрания только из-за нас задерживается! – начал ворчать Тиль, ведь именно он и договорился с неким Андреем о вступлении всех четверых мальчиков в одно немало известное их маленького городка тайное общество. Германский подросток что-то буркнул на немецком языке. Была у него такая привычка: как только чуть разозлиться, начинает тут же что-то бурчать на своём родном языке. Никто ничего не понимает, но было не приятно - Тиль точно говорил какие-то ругательные слова, а возможно даже мат.
Об этом тайном обществе юноши Андрея вообще ходили странные легенды, слухи, россказни и мифы. Все взрослые, включая учителей школы, где учиться Дима с его друзьями, родителей мальчишек и другие жители городка, пытались уверовать всех несовершеннолетних подростков в то, что данного общества вообще нет – оно не существует, это чья-то глупая нелепая выдумка.
Но по этим же легендам взрослых в обществе состояли лишь подростки да молодые люди. Самым старшим в обществе любителей страшилок был тот самый Андрей – юноша был одним из основателей тайного общества.
В основном же в рядах сообщников были мальчишки и девчонки от тринадцати до двадцати одного года. А самому Крикенко Андрею Дмитриевичу давно перевалило за этот возраст – ему весной этого года году уже исполнилось двадцать пять лет. Но он не желал отходить от дел руководителя и организатора тайного общества, как это делали многие другие сообщники по исполнению двадцати лет. Юноша был единственным, кто серьёзно относился к своей работе. Он всегда осторожно организовывал встречи, кропотливо выбирал новых людей, и хорошо разговаривал с теми, кто уходил из общества. Не хотелось, чтобы кто-нибудь из старых членов общества пускал всякие глупые сплетни.
Те, кто уходил из узкого круга просвещенных обычно говорили, что им стало не интересно и скучно. Что всё это общество лишь для детей ищущих приключения. Что надо им всем давно повзрослеть, и смотреть на мир трезво, сняв розовые очки. Но на такие реплики уходящих, Андрей обычно отвечал: «Раз решил уходить, то уходи без этих вот высоких слов о том, что тут одни дураки собрались. А то я тебе в вдогонку камень кину. И будь уверен – я точно попаду! Нашёлся тут умник, нас Жизни учить! Мы тоже умеем давать советы, но тебе уже ничего не поможет». Эти слова заставляли всяких «неожиданно повзрослевших и поумневших» зануд побыстрее свалить, и более никогда не возвращаться в ряды тайного общества.
А суть у этого общества, что когда-то давно организовал Крикенко Андрей и тогдашние его друзья, была довольно простая – сплоченность, командный дух, общение и крепкая дружба. Но почему же тогда все взрослые в этом маленьком захолустном городишке так отвергали общество Андрея? Да, причина была простая, и от такого очень глупой: все эти ребята никогда не были Тимуровцами! Помогать кому-либо у них и в мысли не было! Картошку попросить перекопать или сумки бабушки до дома донести - это точно не к ним. Единственное, что ребята делали для своей сплоченности, командного духа, общение и крепкой дружбы: они проводили свои тайные собрания. И каждый раз на новом месте. Нет, они не были каким-нибудь двинутыми сатанистами или сектантами. Просто обыкновенные молодые ребята, что любят послушать и рассказывать страшные истории. Вот почему их так сильно любила молодежь – это было такое общество, в котором ты можешь быть кем хочешь! В котором тебя поймут, тебя примут, и тебя никто не осудит. И быть среди этих ребят – было почётно среди всей молодежи города и его окрестностей. Единственно, что от тебя требовалось, если ты вступил в ряды избранных – это уважать остальных участников общества и их мнение, не разглашать тайну о существовании самого общества, и знать пару-тройку хороших и действительно качественных страшилок. А если ты знаешь, больше десятка таких замечательных легенд, то тебя будут все обожать, даже сам Андрей!
Так почему же все взрослые, включая пожилых учителей школ, родителей и другие жителей города так жутко не любили этого Андрея и всех, кто с ним водиться? Ответ предельно прост – страшные истории, это всего лишь страшные истории. Но лучше всего рассказывать леденящие Душу легенды о злобных инопланетян, кровавых маньяков и монстров из Ада, конечно же, в темноте. А ещё лучше поздней ночью, и там, где никого нет - вообще никто не ходит! Вот и собрания тайного общества любителей страшилок проводились исключительно по ночам. Всегда начиналось в одно и тоже время: ровно в час ночи. И обязательно подальше от людных мест – чтобы никто не мешал. А ведь ни один любящий родитель не отпустит своё чадо шастать непонятно где, со странными людьми, да ещё и по ночам! Это была единственная причина, почему все взрослые в городе не любили это общество молодежи и самого Крикенко Андрея.
А так, и Андрей, и его ребята были довольно мирными и спокойными - никого насильно никуда не водили; леса не поджигали; не мусорили на своих собраниях; к алкоголю, сигаретам и наркотикам никого не приучали. В общем, были не плохими ребятами.
Но есть одно большое «Но» - попасть на такое собрание удавалось не всем желающим. Андрей проводил своего рода экзамен, чтобы пригласить кого-нибудь нового в общество. Тот, кто желал к ним присоединиться должен был лично рассказать Андрею – гуру общества любитель страшилок – какую-нибудь пугающую легенду. Да, такую – чтобы кровь в жилах стыла! И обязательно новую – ведь никто старьё слушать не захочет! А за долгие годы организации и управления обществом Андрей наслушался всяких баек про вампиров, оборотней, маньяков, чертей и прочую нечисть. Удивить его было весьма сложно.
Да, даже если вам удалось удивить Андрея своей историей, не факт, что вы попадёте на одно из собраний. Ведь молодой человек проводил своего рода психологическую беседу, и выявлял новый контингент. Кто попало, не мог подойти. Были нужны лишь надёжные люди, которые способны хранить чужие тайны и секреты. Кто не был трусом, и не боялись темноты. В общем, те подростки, у которых были железные нервы!
За всех четверых мальчишек: Диму, Женю, Шона и Тиля, договаривался последний, именно немец. Т.к. он был родом из Германии, а значит, знает много новых захватывающих историй о призраках, вурдалаков, демонов, бесов и остальных причудах потусторонних миров, которые слышал ещё у себя на родине. А ещё из этой четверки Тиль был единственным, кто знал Андрея хотя бы в лицо. Германский юноша был самым уверенным и умел по-настоящему хорошо рассказывать легенды о чудовищах из Тьмы, что любой фильм ужасов ему бы просто позавидовал!
И вот четверо наших герои: Жуков Евгений Сергеевич, Воронов Дмитрий Иванович, Тиль Эдвард Крюберт Младший и Петров Шон Васильевич были безумно благодарны своему общему германскому другу – ведь за счет него, они приобрели столь потрясающий шанс обзавестись хорошими друзьями, связями и стать популярными среди молодежи города.
- Тиль, а где именно проходит сегодняшнее собрание этого тайного общества любителей страшилок? – поинтересовался Женя.
Он был весьма любопытным парнем, не смотря на свои уже восемнадцать лет. Но среди четвёрки друзей, Евгений волновался меньше всех на счет их первой ночной вылазки и жуткого опоздания к её началу. Он был уверен, что Андрей не станет их сильно ругать за то, что они пришли позже назначенного времени. И весёлый жизнерадостный оптимист Женя Жуков надеялся, что Андрей их чуточку упрёкнёт, но потом быстро все забудет, и даже не будет об этом вспоминать.
- Сегодня нас ждёт маленький тусклый, и оттого очень страшный костёр среди старых давно перекосившихся надгробий и могил, что покрыты толстым слоем пыли и паутины… - решил поиздеваться над своими пугливыми друзьями немец Тиль, сказав эти слова тихим сдавленным загробным голосом.
- На кладбище что ли? – испугался рыжеволосый металлист Шон, чуть не поперхнувшись с перепуга собственной слюной.
Пятнадцатилетней мальчуган с американскими корнями, конечно же, не был из тех ненормальных, что боятся всяческих зомби и остальных монстров, что по легендам водятся по ночам на многих кладбищах. Таких тварей, вроде вампиров и оборотней, уродливых придурковатых извращенцев некрофилов. Но у наполовину русского, наполовину американского мальчика просто была настоящая фобия на счет этих земель -последнего приюта мёртвых людей: когда Шону было всего лишь семь лет, умер его родной дедушка по отцовской линии - Петров Афанасий Никифорович, что бы очень уважаемым человеком в этом маленьком российском городке. Старик при Жизни был Священнослужителем в местном Храме. Был он честным человеком, и за это его все любили и уважали. Но на похоронах Афанасия Никифоровича было столько знакомых, родственников, бывших прихожан и просто не знакомого народа, что тогда ещё маленький семилетний Шон умудрился отбиться от процессии, и заплутать среди могилок. Ему захотелось осмотреться вокруг, погулять и поиграть на кладбище. Но в итоге лишь заблудился и до смерти перепугался… Мальчик блуждал, и звала хоть кого-нибудь на помощь между надгробиями до самого позднего вечера, а его так и не спохватились. Шона в итоге поймал кладбищенский сторож. Этот страшноватый и угрюмый старик - Суворин Вениамин Алексеевич, и отвел мальчика к родителям. А те лишь сейчас заметили пропажу, да в милицию побежали, писать заявление об исчезновении мальчика: «мол, сына похитили страшные люди! Точно какие-нибудь маньяки-педофилы. Ведь их в последнее время столько развелось по стране»…
Но всё в итоге обошлось – Шон жив, здоров. Тока жутко голодный и напуганный до полусмерти. Сторожа поблагодарили, мальчика наказали. Но всё быстро утряслось и забылось. И вышел из всей этой истории с похоронами дедушки Афанасия лишь один большой минус, да и то только лишь для самого рыжеволосого мальчика Шона: теперь он прямо до жутких противных мурашек боится всех кладбищ на свете. А ещё сильнее он боится того страшного злого и противного сторожа, что обитает на территории местных захоронений мёртвых людей. От всего, что связанно с последним приютом усопших людей у рыжеволосого металлиста не только волосы дыбом встают, но и комок в горле застревает. Что произошло и сейчас, как только он узнал о месте, где будет проходить очередное собрание - прямо на кладбище.
- А что такое, Шон? Ты не уж-то боишься идти на какое-то кладбище?! Да, ещё и ночью?! Если, боишься – то мы тебя не держим. Иди обратно домой, к своей бабуленьке в кроватку, и бойся там вместе с ней! – буркнул озлобленно Тиль, и ляпнул что-то на немецком языке. И судя по грубой интонации – это был какое-то ругательное слово в адрес рыжеволосого и высокого, словно кран на стройке, мальчика по имени Шона.
Тиль вообще сегодня был сильно раздражителен и имел плохое настроение. Что именно успело испорть ему настрой - было не известно. Но мальчик кидался на всех подряд, рычал, скалил зубы и много ругался на родном немецком языке. Видимо что-то у Тиля с самого утра не заладилось, вот он и завёлся на весь оставшийся день.
- Нет, что ты, Тиль. Я не боюсь. Я ничего не боюсь. Ни капельки. И если все идут, то и я иду вместе с ними. Не хочется мне оставаться в сторонке, как последнему трусу, отсиживаясь дома! Я ведь не трус и не слюнтяй какой-нибудь! – решительно заявил в ответ Шон, сжимая со всей силы напряженные кулаки. А по рукам от натуги даже вздутые тёмные вены побежали.
- Тиль, а как именно мы пойдём на кладбище-то? По главной широкой дороге, или всё- таки срежем путь, и пойдём на школьную территорию? – спросил Дима, отвлекаю двух мальчишек от перепалки. Ведь Дмитрий прекрасно знал - если Тиля сейчас же не остановить, то спор с Шоном может в итоге вообще дойти до драки между двумя друзьями. Немец уже в ответ на жест металлиста тоже сжимал кулаки, а на лоб выбежало парочка круглых капель ледяного пота.
Да, и самому Воронову Дмитрию совершенно не хотелось соваться на территорию своей ужасной школы во время долгожданных и блаженных летних каникул, и вспоминать страшные старческие морщинистые морды своих учителей, каждый из которых страдает последней стадией старческого маразма, и частенько несут полнейшую ахинею.
- Мы и так опаздываем, чтобы идти в обход. Поэтому пойдём через школьный двор и спорт площадку! Иначе мы ещё больше опоздаем, и тогда смысла соваться на кладбище вообще не будет. Ведь много народа ходят через школу, чтобы сократить, так чего же нам идти в обход?! А если мы вообще сегодня не придём - Андрей нас всех быстренько выбросить из рядов своего общества! – злобно заявил их немецкий друг.
Хочешь, не хочешь, а идти придётся: кладбище слишком огромное, чтобы самостоятельно пытаться найти место сбора. Да, и опаздывать ещё сильнее не хотелось. И так было предчувствие того, что тот самый Андрей Крикенко - старейшина общества любителей страшилок - с них четверых шкуры снимет за такое не уважение к остальным, как опоздание и задержка начала собрания. Поэтому всем друзьям надо было идти вместе с Тилем Крюбертом - он единственный, кто знал о более конкретном месте сбора общества любителей страшилок, чем просто слово «кладбище». Ведь последнее было по площади не меньше двух гектаров земли, и там было легко заблудиться даже бывалым людям. Сам сторож там не раз терялся, что уж говорить о простых подростках, которые не бывали среди могилок уже более двух лет.
Центральный школьный двор эта четвёрка миновала быстро – ворота, как всегда были открыты на распашку. Тяжелый навесной амбарный замок давно сдали местные бомжи да алкоголики на металлолом, как и большую часть самого плетеного проволочного забора школы. Да, и самими воротами никто не пользовался уже много лет подряд, от чего их широкие петли покрылись толстым слоем рыжей ржавчины. Теперь створки дряхлых металлических ворот мог закрыть разве, что только Геракл на пару с Ахиллесом. Да, и то у них это не с первого раза не получилось бы, слишком уж металл проржавел. И когда два героя древности всё же смогли бы сдвинуть неподатливые створки ворот с места, то при этом бы раздался душе раздирательный вопль отчаянного сопротивления этого ржавого металла. И была даже вероятность того, что проржавевший металл не выдержал бы натуги, и просто бы лопнул при малейшем желании закрыть школьные ворота.
Вся площадь школьного двора, через который каждое утро с сентября по июнь проходил любой ученик, дабы попасть в саму школу для занятий, был изрисован надписями. Одни из них были старыми и потёртыми, другие более свежими и белехонькими. Смысл у всех надписей был примерно одинаков: сообщить о выпуске того или иного класса, да поблагодарить за терпение того или иного учителя школы. Димка тут тоже в июне этого года по окончанию девятого класса постарался, как «начинающий художественный талант». Он написал огромными желтыми буквами одну фразу: «ВСПОМИНАТЬ С УЛЫБКОЙ ВАС ВСЕХ Я не БУДУ!» - и специально частичку «не» написал совсем маленькими буковками, чтобы в этой фразе ещё больше прикола появилось. За такую провинность директриса школы так наваляла Димке тумаков, что на отрез отказалась принимать смышленого мальчика в десятый класс своей школы, да ещё и с математическим уклоном - самая большая гордость их дружного коллектива. Ведь лишь в этой школе города был столь элитный класс, как «математический». В остальных же они было обыкновенными десятыми классами, без всяких подразделений по специальностям. Ведь для математического класса нужны были компьютеры, хотя бы по одному на двух учеников! Но Воронов Дмитрий Иванович лучше всех из нынешних девятиклашек смог сдать долбанное ЕГЭ по всем предметам. И вступительные экзамены, для перехода в десятый класс он тоже сдал на отлично. А такого хорошего умного и образованного ученика из-за какой-то глупой надписи на асфальте перед школой терять не хотелось. Директриса в счет этих заслуг простила мальчика, но при одном условии: он должен сам закрасить краской эту маленькую частичку «не», чтобы его фраза стала благозвучнее для коллектива школы, и более не позорила её.
Затем четверо ребят обошли старое кирпичное здание школы, все окна в которой были заклеены газетами. В это время года кабинеты, коридоры и лестничные пролеты обычно заново красили, да приводили всё в полный порядок. Поэтому около школы стоят еле ощутимый свойственный аромат свежей краски, шпатлёвки и цемента - ремонт был в самом разгаре.
После того, как четверо друзей почти полностью обошли родную школу, они свернули на старую спортивную площадку.
Ну, спортивной площадкой это было очень сложно назвать. Всё, что от неё осталось ещё в более-менее целом состоянии – это не большой корт для игры в баскетбол, на котором только и стояло два деревянных сгнивших столбика без корзин. А всё турникеты, лабиринты, скамейки, перекладины и сами корзины для баскетбола со столбов жадные бомжи и алкоголики давно аккуратно спилили, чтобы сдать все на металлолом. И так, как после этого на спортивную площадку было особо не зачем ходить, то за несколько лет она быстро поросла буйной высокой травой, молодыми кустарниками и маленькими деревьями. Теперь пройти по площадке можно было лишь по еле живым тротуарным дорожкам, что были почти разрушенным от трещин и маленьких ямок. Да, и то: там можно было пройти лишь поднимая высоко руки вверх, чтобы не уколоться, не поцарапаться и не зацепиться одеждой за какую-нибудь засохшую прошлогоднею колючку.
Ребята осторожно миновали сгнившую спортивную площадку, подняв при этом руки высоко вверх. И так же осторожно вылезли с территории школы, через огромную дырку в черном сетчатом проволочном заборе. От этой дыры шла не плохо вытоптанная, но все же узковатая дорожка прямиком к забору Старого Кладбища. Видимо эту дорожку проложили те немногие, кто так часто ходил именно этим путём до последнего приюта своих умерших родственников и друзей. Ведь не смотря на то, что жители города были жутко суеверными людьми, и боялись каким либо образом разгневать мёртвых, немногие посетители Кладбища предпочитали сокращать путь, пройдя насквозь школьную территорию и пустырь, чем всё это обходить и тратить много лишнего времени. Да, и так делал далеко не каждый посетитель могил. Тут вряд ли бы смогла пройти какая-нибудь старая бабушка или толстая дедушка. Здесь бы и стройная девушка на небольшом каблуке ни за что бы смогла пройти. Ноги бы себе переломали, пройдя по этим бурьянам, оврагам и ямам. Поэтому тут в основном молодёжь и ходила, которой было тупо лень проходить лишние сто-двести метров. И из-за этого дорожка и была столь не удобной для прохождения: узенькой, каменистой и проложенной по всем крутым спускам да подъёмам на территории пустыря.
- Ну, что ребята, вы всё ещё не струсили? В штаны никто не наложил целую кучу со страху-то? – усмехнулся над остальными Тиль, оборачиваясь к своим друзьям.
- Ты, что! Мы же учимся в школе мёртвецов! И нас напугать не так-то уж легко. Да ещё каким-то походом на ночное Старое Кладбище!!! – пошутил в ответ за всех Женя.
Тиль улыбнулся на такую шутку, и пошёл дальше. Настроение у всех чуточку поднялось от последних слов Евгения. Как-то поувереннее друзья пошли дальше к забору кладбища.
Да, школу, в которой и учились мальчики, действительно называли «школой мёртвецов». И ученики это делали лишь по двум глупым причинам:
Первая из них - учебное заведение находилась в непосредственной близости к Старому Кладбищу. Но само кладбище с его пыльными и страшными покосившимися надгробиями можно было увидеть лишь из окон последнего четверного этажа, что находились со стороны пустыря. Но и там было видно земли покойников лишь из одного кабинета. Ведь территория земель усопших людей была довольно далеко от самой школы – около трехсот метров, а вокруг литого забора кладбища порастал молодой лесок из мелких и более крупных елей, сосен, берёз, пихт, клёнов, дикой высокой травы, репейника и лопухов.
А вторая глупая причина была в том, что учителя, работающие в этой школе, в основном были очень старыми людьми: им всем было в основном от сорока и до шестидесяти лет. Молодых и симпатичных специалистов в школе почти не было. Да, и те немногие из них работали лишь с начальными классами. Видимо для того, чтобы малыши сильно не пугались морщинистым страшным лицам старых учителей. А уже со старшими классами работали одни старики да пансионеры и ветераны педагогической практики. А их мумифицированный внешний вид, множество глубоких чёрных морщин, бородавок, потухшие глаза, противный скрипучий старческий голос и безобразная старомодная одежда превращала всех учителей в этакие пародии на оживших мертвёцов. Это была вторая глупая причина, почему все дети называли это учебное заведение – «Школой мертвецов».
Между чугунным литым забором кладбища и проволочным заборчиком школы было широкое длинное поле, на котором ничего никогда не было кроме молодого леска из мелких ясеней, ивняка, рябин и колючей травы. На том поле росло очень много противных растений вроде крапивы, репейника и прочих гадких колючек.
Кто-то из богатых бизнесменов городишка, хотел на этом пустующем месте построить спортивный клуб, стоянку и большой магазин для жителей других крупных ближайших городов. Мужчина даже землю всю эту выкупил у властей маленького населённого пункта.
Но когда ещё только при начале строительства погибло более десятка человек, заказчик тут же отказался от задуманного – если ещё при строительстве столько народу погибло, то, что же будет после открытия спортивного клуба и магазина? И кто вообще будет ходить в такой клуб, если станет известно о многочисленных смертях рабочих? Да, никто. Ведь народ в больших городах, как известно, был жутко суеверным и вредным, и у них был огромный выбор других более достойных спортивных клубов да крупных торговых точек. И переться в такую даль ради проклятого захолустного клуба было совсем не обязательно. А люди, что жили в самом маленьком городке, в построенном спортивном комплексе вообще не нуждались, и туда ходить точно не стали бы – там уж подавно стали бы брать слишком много денег за каждое занятие и посещение. Намного проще и дешевле погонять с друзьями между гаражами мяч, затеять на центральном стадионе между двумя дворами футбольный матч или ещё что-нибудь в этом духе!
Но и сами жители этого маленького российского городка были ещё более суеверными, нежели люди в столице и прочих мегаполисах: все они ходили в церковь по воскресениям, боялись разбитого зеркала, пройти под лестницей, перебегающих через дорогу чёрных кошек и бабушек с пустыми вёдрами идущих вам на встречу. Всё это считали чушью лишь молодые люди. Да и то лишь да двадцати, может ещё до двадцати пяти лет. А потом и у них что-то переклинивало, и они тоже становились очень глупыми и богобоязненными людьми.
Но Димка с его компанией не верили в упавшие ложки и вилки со стола, просыпанную соль, прочую чепуху. Поэтому ребята и не побоялись пойти ночью на Старое Кладбище, да ещё и на какое-то странное собрание людей, которых весь городок считает свихнувшимися сатанистами!
По заросшему полю бежала маленькая тоненькая ниточка дорожки от большой дыры в школьном сетчатом заборе до территории кладбища. Дорожка была узенькой, но довольно хорошо вытоптанной – пусть не каждый тут ходил, но те не многие, кто всё же на это решался, прохаживался этим путём частенько. Ведь было намного короче пройти напрямик через школу и пустырь, чем всё это обходить по центральной асфальтовой дороге, ведущей к воротам кладбища.
Четверым ребятам вновь пришлось поднять руки вверх, и идти, как военнопленным через пустое поле, чтобы не зацепиться какой-нибудь колючкой, а может и того хуже – острой веткой дерева, и при этом не только пораниться, но и порвать об такую ветку одежду.
Но как не старались все четверо идти поаккуратнее да поосторожнее, каждый из них умудрился запнуться, и не по разу об торчащие из земли острые камни и огромные корни деревьев. От которых теперь остались лишь гнилые почерневшие пеньки: деревья вырубили, когда ещё начали строительство спортивного клуба и крупного гипермаркета – это единственное, что успели сделать рабочие до того, как заказчик неожиданно отказался от строительства, и, бросив все дела, уехал обратно в Москву. Там он видимо хотел продолжить свой бизнес, раз тут не получилось. Но что на самом деле случилось с этим бизнесменом, никто не знал, да особо никто и не интересовался его дальнейшей судьбой. Рабочие умирали просто при странных стечениях обстоятельств, но которые вполне могу возникнуть на любой стройке – на кого-то дерево упало; кого трактором задавило, т.к. тот не был поставлен на тормоз или ещё какая-то канитель. Просто за короткое время погибло слишком много рабочих, и поэтому заказчик сослал эти смерти на чертовщину, и решил дальше не пытаться стоить тут свой бизнес.
Пройдя эти триста с небольшим метров через заброшенное поле, с поднятыми в верх руками, ребята наконец-то добрались до красивого чёрного забора кладбища, что был выполнен из чугунного. Эта была тонкая изящная ручная работа мастера, что жил много лет назад.
Художник по металлу, что работал над расписным забором кладбища, явно не пожадничал на деньги и время, затраченные на работу. Ведь весь длинный забор представлял собой самое настоящее произведения искусства, и место таким чудесным вещам в каком-нибудь музее, а не на улице. Имя автора этого великолепия было не известно, но фантазия у него работала отменно. Каждый прут металлического забора был изящно выполнен в технике литья, ведь с чугуном очень сложно работать. И самый простой способ: это приготовить специальные формы, с помощью которых потом выливалась готовая композиция.
Прутья находились на одинаковом расстоянии друг от друга, вплоть до мельчащего миллиметра! Одни прутья были выполнены в виде тонких длинных веточек деревьев, имеющих прямой стебель и красивые резные листья в виде капелек. Заканчивались такие прутья геральдической лилией с тончащей, почти ручной росписью. Другие прутья забора наоборот были сделаны под вид простенького немного боевого грубоватого копья, с большим треугольным наконечником и широким древком. Разные прутья шли по очереди: изящное деревце, грубое копьё, и снова изящное деревце. А в едином целом это создавало впечатление такой контрастирующей картины, что, увидев впервые в жизни такой чудо, можно было быть завороженным его красотой и тонкостью мастерства создателя.
Ребята, конечно же, не стали задерживаться у чарующего забора, ведь видели они его далеко не в первый раз, да и времени на любования металлической композицией у этой четвёрки совсем не было: они и так опаздывали на встречу общества любителей страшилок.
Идти вдоль изящного забора Старого Кладбища до центральных ворот последнего приюта мёртвых людей было намного проще, чем пробираться сквозь заросли в поле. Ведь вдоль всего периметра кладбища была выложена аккуратная асфальтовая дорога с белёсыми каменными бортиками, что любая машина в случае необходимости могла тут проехать. Дорогой, конечно же, никто и не думал пользоваться: на машине к умершим родственникам из-за какого-то неясного почтения к погибшим никто не ездил, скорая помощь никому на кладбище была не нужна, а пожаров тут почему-то никогда и не было. Но, не смотря на то, что дорогой пользовались лишь редкие пешеходы, по какой-то непонятной причине она не зарастала травой и мхом. На её гладкой и ровной поверхности даже щелей и малейших трещинок не было, не смотря на то, что дорогу прокладывали более полувека назад! Видать духи кладбища с ней по ночам что-то делали, чтобы та не портилась, и оставалась как новая. Или может быть, в те далёкие времена русские рабочие ещё умели делать долговечные и качественный дороги, но со временем утратили этот великий дар…
- Ну, что ребята? Тут можно и бегом добежать до ворот. Тока сильно не шумите – на кладбище всё жутким эхом отдаётся. Вдруг ещё сами себя и напугаете! А может и того хуже - разбудите злых собак сторожа, а они в свою очередь ещё и злющего старика разбудят! И тогда нам точняк кранты… – усмехнулся над всеми в очередной раз Тиль, и побежал вперёд по дороге.
Все остальные мигом побежали за ним, чтобы не потеряться. Эти ребята сейчас были похожи на вытянутую цепочку крадущихся в ночи чёрных кошек: быстрые, ловкие и почти не заметные, не смотря на то, что их было четверо!
Быстро добежав до центральных ворот кладбища, ребята спешно отдышались, дав пару минут отдохнуть напряженным мышцам, чтобы те потом на утро не ныли от такой вот ночной вылазки с её непривычными нагрузками на весь организм.
Центральные ворота были единственным входом и выходом с территории кладбища. Не единой дыры или выпиленного прутика в заборе не было. Поэтому, чтобы зайти да помянуть своих родственничков всё равно приходилось почти полностью обойти длинный забор кладбища. Конечно, в заборах других земель для покойников обычно есть много и больших, и маленьких дырок для пущего удобства посетителей. Но не на этом кладбище. Ведь, как я уже повторюсь в очередной раз, народ жил тут дико суеверный, и они считали: что если повредить хоть в одном месте переплетение изящного забора, можно дать возможность выбраться на волю духам мёртвых. Считалось, что такая изысканная работа мастера по металлу обладает какими-то магическими способностями, что препятствуют выходу призраков за территорию мёртвых. Что, конечно, на правде оказывалось полнейшей ерундой - никакой металл не сможет удержать призраков, если те захотят прогуляться по окрестностям.
Сами ворот выполнял, видимо тот же мастер, что и весь забор. В чугунном переплетении створок высоких ворот читались те же мотивы, что и на чугунном заборе. Высота ворот достигала семи, а ширина почти десяти метров. Их такими огромными сделали, видимо из надежды на то, что какой-то психопат захочет проехаться тут на большом грузовике. Или всё было куда проще, но от этого и сложнее - мастер просто приходился Церетели каким-то потомком, и ему передалась гигантомания предка.
На створках ворот среди металлической листвы и закорючек красовались две высокие фигуры чертей с обезображенными лицами. В руках каждого из них было одно большое копье, наподобие тех, из которых состоял забор, но только заканчивались они трезубцем, а не простым наконечником. А под большими широкими козлиными копытами нечисти было множество наваленных веточек, как те, что украшали всю длину забора кладбища. Два больших уродливых брата-близнеца с козлиными ногами и рылом, имели какие черты морд, будто они прямо сейчас сражаются с натиском духов умерших людей, что так старательно пытаются вырваться с кладбища.
Друзья остановились у открытых центральных ворот кладбища, и тихо пошептались. Они решили идти сначала по главной щебеночной дороге, что проходит насквозь весь последний приют погибших люде. А у домика сторожа свернуть, чтобы он их не заметил. Ведь Суровин Вениамин Алексеевич единственный из взрослых, кто не верил в существование ни Бога, ни в Дьявола, ни духов, ни призраков. И в то, что по кладбищу шныряют ожившие мертвецы он тоже совсем не верил - столько лет прожил среди надгробий, и не разу такой диковинки не видел. А его злые собаки если услышит какой-то, даже очень тихий, но подозрительный шум, то тут же разбудят хозяина. А уже тот мигам схватится за ружьё, и пойдёт палить во всех, кого заметит. Разбирать, кто и зачем ночью залез на кладбище, он будет уже потом, если это вообще понадобиться. А умирать четвёрке мальчишек сегодня ночью совсем не хотелось: они и слишком молоды для кончины, да и Смерть какая-то уж нелепая получается при таком раскладе.
- Надо свернуть метров за двадцать от домика сторожа. Он ночью по кладбищу просто так не ходит – какой идиот ночью сюда сунется-то? Все в городе эти места за километр обходят, и без надобности не посещают своих родственничков даже днём, не то, что ночью! А если вдруг шум, какой услышат его огромные, словно медведи собаки, то зверюги мигом разбудят хозяина. А уж сам Вениамин Алексеевич обязательно выйдет посмотреть, что же тут не так. И тогда нам точно хона - сторож, хоть и глухой на оба уха, словно винная пробка. Но, не смотря на преклонный возраст, обладает чудесным зрением, что нам всем следует ему позавидовать. Да, и бегает, злобный старикашка, словно молодой мартовский кот за симпатичной кошечкой. От такого бешеного старика не убежать! И всех он нас потом где-то тут и похоронит этой ночью! У него ещё ружья охотничье есть – что не по нему, он тут же за него хватается. И ничего разбирать не будет. Скажет: «…мол, думал вандалы пришли грабить могилы, а я их только пугнуть хотел, да в темноте и не разглядел, что насмерть убил…». Его старика и оправдают, а если нет – то, что с него толк. А мы помрём глупой Смерть, – прошептал с грустью металлист Шон, пока ребята не отошли от огромных распахнутых ворот кладбища.
- А ты, Тиль знаешь, куда именно нам идти-то? Не блуждать же нам по всему кладбищу в поисках огонька, где уж собрались все остальные, – спросил шепотом у немца Женька Жуков.
- Да, конечно, знаю! Иначе я бы вас сюда не привёл. Я это проклятое место очень не люблю, хоть и живу в этом городе не так давно, как вы.
Нам нужна могила графини Маркизы Де’ Бараногард, Кровавый Взгляд. Знаете такую умершую давным-давно дамочку?
- Как же нам её не знать! Мы по истории эту тётку аж два месяца подряд проходили! Ведь именно из-за неё и был основан каким-то совсем уж мистическим образом наш городок около четырех сот лет назад. Об этом всё ещё спорят многие учёные мужи - кем же была эта графиня: ведьмой, мудрым политиком или просто богатой обманщицей. А её могила с большой надгробной, но жутко страшной и мерзкой, статуей одна из главных достопримечательностей нашего маленького городка! К ней все молодожен фотографироваться ходят на день свадьбы!!! – порадовался этой новости рыжий конопатый Шон.
Он обрадовался данному факту лишь оттого, что по предмету «история» писал об этой Маркизе реферат. Шон несколько библиотек перерыл, чтобы найти про неё как можно больше информации. Почему-то об этой даме было очень мало написано, и в основном какой-то бред. И никто из местных жителей до сих пор не совсем понимают, как из-за какой-то богатой хитрой и довольно толстой графини умудрились в итоге построить целый город со всей инфраструктурой.
- Вот, и чудесно, что все знаю, где находиться её могила. Нам сегодня именно туда надо попасть. И как можно скорее. Ведь уже ровно час ночи, обычно в это самое время Андрей и начинает свои собрание… А мы уже опоздали! Хотите, чтобы в первый же раз придя, вас выгнали с позором из общества? – намекнул Тиль.
Ребята в ответ шепнули, что «нет, не хотим», и так же тихо да не заметно двинулись к условленному месту по центральной щебеночной дороге кладбища. Конечно, идя по тропинкам между могилок и надгробий было бы намного короче и, наверное, быстрее. Но если бы ребята избрали последний путь, то не минуемо потерялись бы на тёмном ночном кладбище. Ведь на территории последнего пристанища умерших людей, было легко заблудиться даже днём: настолько странная и не стандартная для каких мест была у него планировка. А ночью, в потёмках, ещё и без фонарика точно заблудишься, да придётся в итоге ночевать там, где и стоишь. Иначе можно так заплутать между старых надгробий, что и на утро не отыщешь где тут выход, где тут вход.
Ребята шли по щебеночной дороге. Но как бы они не старались идти максимально тихо и осторожно, щебёнка под ногами всё равно всем назло издавала свой противный сыпучий звук при каждом шаге. Тиль то и дело резко останавливался, заставлял замереть остальных, и прислушивался к каждому шороху. Сторож хоть и был дряхлым стариком, но диких злобных собак своих обновлял каждые три-четыре года: чтобы те всегда были молодыми, сильными и выносливыми. И те два большущих пса и две свирепые собаки, что старик взял всего пол года назад из питомника своего друга, обладали отменным слухом. Они, наверное, даже комара услышали бы в шумной комнате, где громко играет музыка. Поэтому этой четвёрке несовершеннолетних ребят надо быть очень аккуратными, постепенно приближаясь по главной дороге к домику кладбищенского сторожа.
Конечно, в итоге по тропинкам между старенькими покосившимися заборчиками могил всё равно пришлось идти. Но уже только напрямик и никуда не сворачивая: именно до могильной статуи той дамы, из-за которой когда-то давно был основан их маленький городишка - до склепа графини Маркизы Де’ Бараногард, Кровавый Взгляд. Пройдя напрямик по узким вытоптанным на земле тропинкам было больше шансов не попасться сторожу, и не потерять друг друга по дороге через чёрную непроглядную ночь на кладбище.
- Тиль, а может тебе фонарик дать? Я прихватил на всякий случай… Он, конечно, плохо светит, и вообще дуратский, но тут в самый раз будет, - предложил немцу Димка, доставая маленький фонарик размеров с шариковую ручку из кармана брюк, что все время так и норовили свалиться с мальчика.
- Нет. Даже из-за тусклого света в такой близи к домику Суворина нас заметят его зверские собаки. А раз мы уже идём непосредственно в сторону собрания, то Вениамин Алексеевич найдёт и тех, кто там уже сидит и дожидается нас. Сумасшедший старик пристрелит нас и всех остальных лишь за то, что мы шляемся по ночам на доваренной ему территории! И старому козлу за эти убийства ничего не будет - похоронит нас всех быстренько, а потом скажет, что никого не видел, ничего не слышал. А ребята, наверное, где-то в другом месте потерялись…
Лучше держи одну из моих цепей – затянёшь на карабин, и будет тебе не плохой ремень. Раз ты так торопился за нами поспеть, и своего не надел. А то ты, Дима, скоро свои брюки совсем потеряешь, - сказал немец, снимая с себя одну из четырёх цепей, которые висели на его поясе. Германский мальчик снял саму короткую, чтобы она была как раз Димке ремнём. Талия у Дмитрия Ивановича была тонюсенька, словно у девушки. Это была ещё одно причиной, почему Тиль его частенько звал блондинкой - намного чаще, чем других ребят. Дмитрий и на лицо бы очень уж симпатичным мальчиком с какими-то девчачьими чертами. И если не знать точно, что перед тобой стоит мальчик, можно Димку и за переодетую девочку принять.
- Да, и будет потом дико смешно: мы так осторожно и бесшумно входим в круг света от костра. Кто-то рассказывает леденящую кровь историю. И ТУТ!!! Димку освещает тусклый свет, а с него сваливаются брюки, показывая всем ребятам, жуткие страшные трусы Димы! – снова пошутил Женя.
Он очень любил такие вот издевательские шутки. Но никто на него никогда не обижался, ведь все прекрасно понимали - это всего лишь шутки да розыгрыши. Мальчик просто хочет поднять всем настроение, а не со злом такое говорит. И обижаться на него было глупо.
- Да, вот всё описаются от страха и ужаса, увидав страшные затасканные Димкины трусы, которые он не менял несколько дней подряд. А может и неделю! – добавил Шон, улыбаясь, и оскаливая верхний ряд белоснежных зубов с тонкими железными брикетами.
- Люди там не от страха описаются, а от смеха – ведь трусы на мне с желтыми зайчатами и красными пони, мне их мать покупала когда-то давно. Все не было случая надеть, а сегодня выбора не осталась: моя разумная хитрая мать специально остальные постирала, чтобы я эти глупые трусы начал носить, - добил шутку сам Димка.
Все тихо посмеялись над шуткой, но Тиль резко оборвал это нарастающее веселье каким-то непонятным словом на немецком языке, а потом добавил:
- Тихо, вы, ребята! Хватит шуметь. Мы не так далеко ушли от домика сторожа. Его собаки могут нас услышать и разбудить своего хозяина. Раз сам старик глухой, как пробковое дерево, вот он себе пару свирепых бойцовских молодых собак и завел – чтобы те за него слышали о посторонних на кладбище! И если что не так - то собаки сразу могли наказать нарушителей покоя мёртвых. Челюсти у таких зверюг похлещи крокодильих, ногу сломают, что бумагу помнут, – предупредил своих друзей немец, что шёл впереди цепочки.
Они в присядку прошли вперёд более двух десятков метров. При этом, прячась за переплетение тонкого забора на могилках, высокие надгробия и памятник, чтобы их точно никто не увидел. Они даже старались дышать через раз, лишь бы их не услышали сторожевые собаки. Ведь ночью любой звук усиливается тишиной. И из-за страха быть обнаруженными каждому из четверых ребят казалось, что они слишком сильно шумят – их должен был услышать даже глухой. Но на самом деле друзья пробиралась через ночь довольно тихо и не заметно.
И вот ребята наконец-то завидели чуть впереди мелькающий дрожащий свет от костра среди чёрной листвы деревьев и пугающих надгробий.
- Вот и пришли, - шепнул Тиль, прибавляя шаг.
Все последовали его примеру, и тоже поспешили. Увидеть это мелькающий огонек было большое облегчение – значит, они отошли достаточно далеко от домика сторожа, и можно уже не бояться быть услышанными.
Подойдя достаточно близко мальчишки увидели, что вокруг небольшого костра сидело не мало народу: около двадцати пяти человек. Там было много и парней, и девушке. Всем, по-видимому, не более двадцати лет. Лишь один парень выглядел старше остальных – он и сидел во главе костра, поодаль от всех. За его спиной был страшный памятник Маркизе Кровавые Руки, что лишь подчеркивало важность этого молодого человека по сравнению с остальными.
Сам памятник был низким входом в склеп, где и хранилось тело усопшей графини. Но, чтобы потомки не забывали о величии и статности этой барышни скульпторы выполнили надгробный памятник в виде изображения самой Маркизы:
Она восседала на троне, который был когда-то покрыт имитацией золота, но безжалостное время выцвело всё великолепие цветов и красок. Трон стоял на большом цельно куске мрамора высотой чуть более метра, в котором была вырезана маленькая дверь, ведущая в склеп. На дверце было написано красивым ажурным шрифтом какие-то слова на французском языке в память этой статной женщине.
Сама же эта толстая дама сидящая на расписном троне была пышногрудой, с широкими бедрами, но с несуразно узкой талией, чем напоминало фигурку осы или пчелки: видимо талию Маркизы по воле моды тех далеких времён сужали до придела натянутым железным корсетом. Ведь естественным образом такого эффекта было не возможно добиться. Да, красиво звучит – «осиная талия», но не в том случае, когда речь идёт об особе в возрасте более сорока лет и носящей вещи пятьдесят четвертого - пятьдесят шестого размера.
На восседающей женщине было длиной расписное тяжелое средневековое платье из множества слоев тканей, огромное количество украшений, браслетов, колец, громоздкие серьги и увесистое ожерелье из больших бусин на шеи. Голову украшал высокий изящный железный чепчик, что был так моден в те далёкие от нас года прошлого.
Но, не смотря на всю изысканность и красоту выполненной работы, дама изображенная на памятнике умела глубоко несчастное лицо. Лицо статуи скривила такую миму, будто минуту назад ей пришлось съесть целый килограмм кислых лимонов, которые она ни чем не заедала и не запивала.
Но и парень, что уселся у основания этого творения скульпторов прошлых лет, имел не лучшее выражение лица. Он сидел, видимо на своей же спортивной куртку, чтобы почки себе не отморозить от холодной кладбищенской земли. Но со стороны казалось, что он сидит на сотни острых колючек, что впились ему в мягкую плоть, и поэтому у этого молодого парня такое недовольное лицо.
- Вы опоздали! – заявил этот парень, гневно посмотрев на только вошедшую в круг тусклого света от костра четвёрку мальчишек, не давая этим злобным взглядом им пройти дальше, и занять всё ещё свободные места около огня.
- Извини, Андрей. Просто кое-кто очень долго собирался… А ещё: мы медленно шли по ряду различных причин… - извинился за всех четверых мальчиков один лишь Тиль. Ведь только немец знал, как зовут этого тёмноволосого и сердитого парня около статуи, и что следовало говорить ему в таких ситуациях.
Ни Шон, ни Женя, ни Дима не знали этого молодого человека. Они видели его вообще впервые в Жизни. Но когда ребята узнали, что это и есть ТОТ самый Андрей, Андрей Дмитриевич Крикенко, один из основателей общества любителей страшилок, то они были несколько удивленны.
А в том, что это и есть Андрей Крикенко, а ни какой-нибудь другой Андрей, мальчики не сомневались ни секунды - он был единственным представитель более старшего поколения среди собравшейся молодежи! И сидел парень совершенно один, поодаль остальных ребят, как подобает лидеру, наставнику и вожаку шайки.
Троё друзей были очень удивленны. Ведь они скорее ожидали увидеть ни симпатичного молодого человека, а грубого мужика с обветренным лицом, что выглядеть лет на сорок - пятьдесят. С суровым старческим лицом, что покрыто множеством глубоких морщин и чёрных шрамов. И чтобы этот мужик был одет в какой-нибудь тёмное церемониальное облачение, типа длинного балахона Смерти или мантии колдуна. А голос такой тихий шипящий и противный, как из смогилы…
А тут на тебе – такое удивление, такой приятный сюрприз:
Сидит самый обыкновенный юноша. Парень, как парень, никаких особенных примет у него нет. Таких, как он - миллионы! Годков ему около двадцати, может двадцати пяти. Довольно симпатичное и приятное чистое лицо с аккуратной короткой тоненькой чёрной козлиной бородкой, собранной в хвостик. А его чёрные, как крыло ворона волосы собраны в тонкую косичку, словно мокрый крысиный хвостик. Да, и одет этот самый Андрей примерно так же, как и все присутствующие на ночном собрании: серые кроссовки, синие старые джинсы, и чёрная вязаная кофта без какого либо рисунка. Ничего особенного в Андреи не было: парень, как парень. Таких, как он - миллионы хотят между нами!
Шон, Женя и Дима были приятно удивлены такому знакомству. Ведь все взрослые в их городке так ненавидели Андрея Крикенко с его тайным обществом любителей страшилок, что рисовали из него какого-то монстра: толи чокнутого фанатика, толи свихнувшегося сатаниста, толи серийного убийцу извращенца или на худой конец страшного маньяка педофила. А кто-то из безумных взрослых считал его всеми этими жуткими людьми одновременно. Не понятно, конечно, как такое возможно, но, как известно у страха глаза велики!
А после того, как ребята своими глазами увидели Андрея Дмитриевича Крикенко, то они не гласно решили - взрослым совсем не стоит доверять. Они постоянно сами себя какими-то выдумками да прибаутками накручивают до полусмерти, а правды никто из них толком и не знает! А потом ещё молодежь путают и пытаются запугать.
- Медленно шли? Гм… Плохое оправдание… Вас тут четверть сотни человек ждёт! А они ничего умнее не придумали, как извиниться своим медленным шагом! – возмутился, было, Андрей на вновь пришедших провинившихся мальчишек.
Но ведь Тиль знал, что делать в таком случае: он снял с плеч дорожный камуфляжный рюкзак. Из всех четверых друзей, лишь немец был самым подготовленным к ночному походу на кладбища. И Тиль подготовился к нему весьма основательно, так сказать по-немецки: из недр рюкзака виднелась железная ручка большого фонаря, и рукоять увесистого охотничьего ножа на всякий случай. Где-то там же прошумела и парочка коробков спичек и что-то в стеклянной банке. А уже через секунду немец наконец-то достал самое драгоценное из всего этого – бутылку пива.
Андрей сразу же улыбнулся и повеселел, завидев пенистый напиток с этикеткой именно того завода, которого он и любил. А когда немец отдал эту бутылку Андрею, тот тут же с радостью прости опоздавших ребят за столь долгое ожидания их прибытия.
- Откуда ты знаешь марку моего любимого пива? – поинтересовался Андрей, открывая крышку ключами от гаража.
- Я ведь из Германии, мне известно всё! А ещё я потомок самого Гитлера, так что мне известно вдвойне ВСЁ! – усмехнулся Тиль, и произнес какую-то поговорку на родном языке. Переводить её он не захотел, но всем стало ясно, что это просто очередное подтверждение его слов. Немецкий язык никто из присутствующих не учил, т.к. в школе преподавали только английский. А друзья Тиля знали только самые простые предложения и пару отдельных слов, которыми он сам их и научил.
Откуда он узнал, что Андрей любит именно это пиво - в бутылке, светлое, этой марки и объёма 0,33 литра - было неизвестно. Но ребята тут же приободрились, ведь после такого щедрого дара Андрей раздобрёл, и пригласил их к костру. Сам Тиль уже давно уселся рядом с гуру общества любителей страшилок, и потягивал пивко из своей бутылки – вкусы у обоих совпадали, как под копирку.
Шон заметил среди присутствующих свою девушку Грибову Ливианину Алексеевну, или по простому Лив. Она училась в той же школе, что и Шон со своими друзьями, но лишь на год младше.
Мальчик совсем не ожидал увидеть тут Лив, и был несколько удивлен, но удивлен приятно. Оба тут же уселись в обнимку, и стали тихо о чём-то ворковать, словно два влюблённых голубка.
Евгений хотел уж остаться с Димой, да и сидеть всё собрание с ним. Не мешать же воркующей влюблённой паре – Шону и Лив. Но парень с каштановыми волосами, в коротких бриджах цвета хаки и спортивной куртке тут же заметил свою одноклассницу Инну, и быстренько убежал к ней, как какой-то мартовский кот, только виляющего хвоста на спине не хватало. Дима остался в одиночестве…
Сама Инна была необычайно красивой девочкой, но глупая, как и любая другая натуральная, а не крашенная блондинка. Агризова Инна Олеговна не была исключением из старого, как мир правила - «всё блондинки дуры». Но даже это нисколько не мешало нахальной стервозной девчонке безумно нравиться мальчишкам. И один из этих тайно влюбленных в Инну юношей был и сам Женя Жуков.
А, заметив, что эта милая прелестная красавица сидит пока ещё одна, Женя не упустил свой золотой шанс - попытаться приударить за ней. Ведь до этого ему приходилось любоваться шикарной фигурой шестнадцатилетней Инны лишь издалека. И Евгений не упуская своего звёздного часа, мигом виляющей походкой влюбленного воробушка, побежал к ней. Чтобы потом уже вместе с белокурой Инной посидеть у костра, о чём восемнадцатилетний Женя даже не мог мечтать. И он бросил друга Димку одного, ради глупой девчонки.
А уж Димке ничего не оставалось делать, как сесть туда, где ещё было свободное место, но так, чтобы оказаться в круге костра, а не за его пределами.
Быстро найдя взглядом одно такое не плохое местечко, мальчик сел рядом с какой-то рыжеволосой и конопатой девушкой лет семнадцати, или чуть больше этого. Всё её юное лицо было сплошь покрыто смачными рыжими пятнами - веснушками. Её тонкие светлые брови было еле заметно на этом конопатом лице. А забавные веснушки вокруг губ делали их ещё более тонкими. Девушка смотрела на костёр, и любовалась пламёнем, пытаясь не замечать только, что подсевшего к ней Димку. Тусклый прыгающий свет огня отражался в больших блестящих глазах рыжей девушки, чья радужная оболочка по цвету напоминала этот огонь. Казалось, что глаза тоже были рыжего цвета!
Девушка почему-то показалась Димке очень знакомой – где-то эти широкие глаза, рыжие волосы, льющиеся на тонкие плечи, и очаровательное лицо, что сплошь покрыто веселыми яркими «поцелуями солнца» он уже видел. Но где именно, мальчик никак не мог вспомнить. Поэтому Дмитрий просто уставился своими фиалковыми глазёнками верной собаки на девушку, пытаясь к ней, как можно сильнее приглядеться. Он всегда так делал, когда не мог чего-то вспомнить. А сейчас Дима очень сильно хотел понять: где, когда и при каких обстоятельствах он видел это симпатичное девичье лицо.
Рыжеволосая девушка, конечно же, не могла этого не заметить. Трудно оставаться спокойным, и делать вид, что не замечаешь, когда на тебя в упор пялиться какой-то незнакомый мальчик. И не просто политься, а делает это с расстояние в нескольких сантиметрах от тебя.
- Жанна, - в итоге не выдержала любопытного тяжелого взгляда Димы эта девушка, и резко протянула ему правую руку для рукопожатия. Мальчик настолько увлекся рассматриванием рыжей девушки, что уже чуть не падал на неё. И таким неожиданным жестом девушка быстро отвлекла Диму от каких-то совсем не тех мыслей.
Мальчик похлопал глазами, растворяя последние иллюзии, и возвращаясь в реальный мир. Заменив вытянутую руку конопатой девушки, он протянул свою. Но как-то уж не уверенно пожал тонкую девичью руку. Дима широко улыбался губами, не оскалив зубы, но так ничего и не сказал. Он лишь продолжал потихоньку всё сильнее и сильнее сжимать девушке хрупкую руку.
- А тебя, как зовут? – поинтересовалась эта рыжеволосая Жанна, одергивая руку от крепкого рукопожатия Димки. Тот, как всегда не рассчитал силы, и слишком сильно сжал тонкие девичьи пальцы.
- А?! А!!! Ах, да… Да… Я… Я… меня зовут… меня зовут… Димка! Точно, Дима! Я - Дима Воронов! Воронов Дмитрий Иванович … - замялся в ответ мальчик.
Он стал что-то мямлить себе под нос. Потянулся в карман, и стал там теребить маленький ручной фонарик. Ведь до этого момента Дима общался и разговаривал лишь со своими одноклассницами и прочими девчонками, которых знал много лет подряд, с которыми дружил почти, что с детского садика. А тут совсем другое дело: Дима действительно впервые в Жизни заговорил с абсолютно незнакомой ему девочкой. И волнение от такого переживания переполняли его, выплёскиваясь куда-то за края здравого смысла и рассудка.
- А что, не плохое у тебя имя. Действительно хорошее имя: Дима. Воронов Дмитрий Иванович, - произнесла конопатая Жанна, при этом смакуя каждый звук. Что-то её зацепило в имени мальчишки.
- Твоё имя тоже очень красивое…
- Благодарю. Мне не часто об этом говорят.
А мы с тобой не могли видеться где-нибудь раньше? А то твоё лицо и твои щенячьи синие глаза мне почему-то очень знакомы, - спросила Жанна, вновь наслаждаясь видом пылающего огня.
Дима был изрядно удивлен: его мучил этот же вопрос. Где-то он уже видел эту милую Жанну, и видел мальчик её сравнительно не давно. Возможно, даже накануне! Но вот где именно и при каких обстоятельствах Димка никак не мог вспомнить.
- Точно. Точно, в супермаркете в восточной части города сегодня утром: ты стоял прямо за мой в длиной очереди. И ты так же удивленно на меня смотрел, как и сейчас. Я тогда купила очень много собачьей еды, кошачьего корма и одну бутылку минералки. Вспомнил? - неожиданно развернулась к Диме девушка Жанна. В её глаза виднелся огонек азарта.
- Ах, да, точно. Сегодня утором, и именно в магазине! Я ещё тогда подумал: куда столько корма для животных этой девушке? Неужели их семья настолько сумасшедшая, что ест его сама? Ведь ни одна нормальная собака столько и за год не съест! А у нас в городе нет никого, чтобы смог содержать сразу несколько собак, – усмехнулся Дима.
Да, он потом пожалел о своём дуратском чувстве юмора потому, что за эти слова Жанна стукнула мальчика по голове. Но хорошо, что только лишь ладошкой и не совьего размаху. А иначе осталась бы шишка. Рыжая девушка хоть и выглядела очень хрупкой особой, но было ясно, что за себя она постоять может. Такая девчонка и ногу кому-нибудь легко сломает!
- Нет, - буркнула Жанна, складывая руки в защитной позе, и добавила, оправдываясь перед глупым светловолосым мальчиком:
- Я просто живу в частном доме на окраине нашего небольшого городка. У нас довольно большое хозяйство – целый гектар земли. И это только лишь та часть, которая отведана под посевы! И у нас там много чего растёт: от картошки, огурцов и яблок, до винограда и даже арбузов! Правда, в теплицах, но и этого у нас добра много. Затем большую часть урожая мы продаём в городе. На это в основном и живём. И чтобы охранять такой огромный участок земли, нам надо содержать много собак - больше десятка. А много псов, как известно – много едят. Вот мы им корм в еду подсыпаем, чтобы питательнее было. Собачья еда именно для наших сторожевых собак.
А кошачьи корм соседка наша просила: та кошечек всяких элитных пород разводит - там у неё и сфинксы, и сиамские, и персидские. А, как известно таких знатных дамочек, чем попала кормить нельзя! Вот и приходиться покупать много кошачьего корма.
От супермаркета до автобусной остановки близко. В том магазине меня все работники знают - частный оптовый покупатель. А тамошние грузчики мне всегда помогаю в автобус сесть со всеми тяжелой поклажами. Живу я на конечной остановки, поэтому и с водителем договориться, если, что можно – и помочь он мне всегда рад. А обычно по приезду домой меня встречают. Так, что могу много продуктов закупить! Всё равно не мне одной всё это тащить, - уже успокоившись, объяснила Жанна.
Что-то в этой рыжей девушке было. Она была человеческим воплощением огня - тоже вспыльчивая, но теплая. У неё были кудрявый волосы, что собирались в нелепый хвостик на спине. Одета она была в тёплую шерстяную полосатую кофту, обыкновенные джинсы и высокие сапоги. Да, сапоги были не обычные, а наподобие тех, что носили ковбои на Диком Западе. Но что-то чарующее в девушке было, не смотря на всю её простоту. Наверное, в потому, что она не была из городских ребят. В неё больших глазах чувствовалось неясное природное тепло, к которому так хотелось прикоснуться и согреться. У Жанны были свои причуды, но они не отталкивали от девушки, а наоборот манили узнать её поближе. Даже своей улыбкой Жанна выражала то тепло, на которое были не способны обыкновенные городские девчонки.
Дима сидел и смотрел на стройную девушку. Он не мог выразить своё восхищение. Он просто молча смотрел на неё своими по щенячьему верными темно-синими глазами. Он так засмотрелся на рыжую девушку, что опять чуть не упал. И чтобы привести себя в чувства, быстро ляпнул первое, что пришло ему в голову:
- Так ты из семьи Серебряковых?
- Да. Я Жанна Ильича Серебрякова. А что тут такого? Ты так говоришь это, будто моя фамилия Крюгер и я близкая родня парня Фредди…
- Нет, нет, что ты. Прости…
Просто мы с тобой в одной школе учимся, ты на один учебный год старше. И в следующем году должна школу уже закончить… Столько лет вместе учимся, не разу толком и не виделись. Ты ведь в мае перед самыми экзаменами городскую олимпиаду по биологии выиграла! Нам учительница рассказывала…
А ещё – твоя семья единственная, что всё ещё занимается фермерским делом в нашем городе. Остальные свои сады либо в дачи да коттеджи с шикарными садами превратили, либо вообще бросили - лень им что-то самим выращивать, когда всё в магазинах продаётся, - замялся Дима, почесывая затылок.
- Мы не фермеры! - заявила рыжеволосая девушка, и вновь больно ударила Димку по голове. Но на этот раз она хоть какую-то силу приложила к удару, и в ушах мальчика зазвенело. Жанна сделал недовольную миму, и вновь села, сложив руки в защитной позе.
Не долго помолчав, и успокоив своё недовольство, девочка продолжила свою речь:
- Это слишком уж по-американски звучит: фермерское дело. Мы такие же жители города, что и остальные. К примеру, мой старший брат системный администратор в одном крупном магазине, а сестра в банке работает. Только оба родителей, бабушки с дедушками от обоих родителей и мой дядя по отцовской линии на своих тракторах землю роют, да что-то там выращивают. Им это просто нравиться - поэтому и занимаются этим делом. И при этом имеют не плохой доход! - оправдала честно имя своей семьи Жанна, задирая нос к верху.
Дима потёр ушибленную голову - крови там, конечно же, не было, но шишка или синяк точно обеспечен. Но мальчик понимал, что виноват сам - опять ляпнул что-то не то, вот и получил за свой длинный язык. Да, и общаться со странноватой Жанной Димке почему-то понравилось. Многие девушки в неё возрасте становятся редкими зазнайками, и вся хотят парням понравиться, приглянуться да выпендриваться. Но по поведению рыжей девушки Жанны этого не было заметно. Она вела себя абсолютно естественное, не боясь показаться грубоватой и через чур уж импульсивной. И это Диме очень в ней понравилось. Он был готов терпеть и дальнейшее избиение, если девушка позволит ему ещё посидеть рядом с ней, и на пару полюбоваться пляшущим чарующим пламенем костра.
Но дальнейший разговор Жанны и Димы был прерван голосом Андрея, что наконец-то допил своё пиво:
- Ну, что ж. Все в сборе, и пора всё-таки начинать наше собрание, - услышав это, все собравшиеся затихли, замолчали и прислушались. Ведь половина народа присутствовали на таком собрании вообще впервые. Поэтому им было безумно интересно знать, что же будет дальше.
- Сейчас я Вам всем объясню, зачём же мы тут среди ночи собрались – в такую темень, да ещё и на кладбище!
У нашего «тайного» общества названия пока нет, хоть оно и существует уже больше девяти лет. На будущий год нас будет юбилей - аж десять лет, как собираемся вместе. И все, кто будут одним из членов общества следующим летом, отметить это грандиозное событие чем-то знаковым! А то покинет нас к кому моменту – потеряет очень многое…
Но мы сейчас не об этом.
За все годы существования общества, конечно же, были какие-то глупые варианты названия - мы их все отвергли. Но если у кого-то из Вас будут соображения по этому поводу, то обращайтесь напрямую ко мне. Рассмотрим, подумаем, авось и что-то возьмём на вооружение. Но сразу предупрежу ещё на берегу: варианты вроде «собрание мертвецов», «сообщество любителей страшилок», «свора оборотней», «секта тьмы», «дети теней» и прочая чушь не принимается! Поэтому хорошенько подумайте прежде, чем предложить свой вариант.
Но даже если у нашего общества нет названия, за девять лет у него устоялись свои правила. Которые я вам настоятельно рекомендую не нарушать, а то на следующее собрание вы уже не сможете придти… - Андрей прищурил глаза, как бы намекая на расправу. Он, конечно же, калечить никого не собирался, но все понимали, насколько серьезно обстоит дело.
- Я в нашем обществе самый старший участник – один из его основателей. Остальные основатели общества нас со временем покинули, как они оправдывают своё решение – «повзрослели».
Но есть и ещё одна не менее легендарная личность, чем я, в нашем обществе - девушка по имени Белопухова Алина Дофисовна, что младше меня всего на год. Но Алин сейчас нет в городе, она уехала за границу на международные соревнования. Может быть, потом я вас с ней как-нибудь и познакомлю. Если, конечно, тому времени вы все не вылетите или не соизволите сами нас покинуть, - сказал Андрей, подкидывая заранее подготовленных дров в костёр.
- Так, что за правила-то, Андрей? – полюбопытствовал какой-то светловолосый парень, чьё лицо было покрыто веснушками и прыщами. Что ещё было примечательным во внешности этого мальчугана: у него были сильно оттопыренные уши, что его с легкостью можно было прозвать чебурашкой! Прыщавый чебурашка – как вам это нравиться?
- Артём, ты никогда не умел ждать. Сейчас я всё Вам всё расскажу. А ты впредь не перебивай, когда старшие говорят. А то будет у меня плохое настроение, так я тебя навсегда заткну, - ответил ему Андрей, поглаживая оставшееся полено в руке, но абсолютно спокойным голосом продолжил своё повествование:
- Правил у Нас немного. Точнее их всего два.
Первое: тот, кто хоть раз опоздает больше чем на один час на любое из наших собраний – автоматом выбывает. Если вы не можете придти по какой-то причине, так предупредите того, кто сможет - пусть он нам всё и передаст. Что бы мы Вас тут до посинения не сидели, и не ждали. А то были такие случаи – ждали мы тут двух девочек два часа, а они просто не могли выбрать, в чем им пойти! Жертвы гламура…
Второе правило: каждый из Вас должен знать хотя бы одну хорошую страшную историю. Но с этим правилом будет посложнее, чем с первым. За девять лет я слышал более тысячи пугающих легенд. А повторы я терпеть не могу. Вы должны знать какие-то действительно интересные истории, те, и которые знаю абсолютно все. Истории должны быть захватывающими и страшными. Если в течение трёх своих попыток Вы не расскажите ни одной страшилки – вы тоже выбывает. Правил не много, но любое их нарушение влечет за собой – изгнание из общества.
Истории рассказывают по очереди. Точнее по алфавиту имён присутствующих: А, Б, В, Г, Д и т.д. Вы можете отказаться рассказать историю, но это будет один провал. Накопите три таких, и не видеть Вам милых ночных посиделок у костра, как молока кентавров! Так, что будьте внимательны, и слушайте рассказчиков, чтобы не рассказать такую же историю потом! – предупредил Андрей всех присутствующий сейчас вокруг маленького костра около памятника основательнице города.
- Андрей, а если мы сами захотим уйти из общества? Тогда, что? – поинтересовалась девочка, волосы которой были чёрными, как копать.
Она вообще чем-то походила на какого-то юного Гота: бледная до бела кожа, покрытая толстым слоем светлой пудры. Тёмные тени над глазами, в очертаниях которых читались распахнутые крылья летучей мыши. Бордовые, как спекшаяся кровь тонкие губы в неясной колдовской улыбке. Чёрный лак на длинных ногтях. И вся девочка была одета в чёрную облегающую одежду, которая почти полностью скрывала любые открытые участки тела. В такой одежде было не очень удобно ходить, но выглядела она весьма эффектно. Эта забавная девочка точно была маленьким молодым и не опытным Готом - не уверенный взгляд, неподходящая обувь и перебор с декоративной косметикой выдавал в ней того, кто совсем недавно ступил на тропу готического движения. Эта «чёрно-белая» девочка сидела не далеко от Андрея.
- Да, да, Сара. Такое тоже возможно, - ответил ей юноша, раскрывая всем тайну имени готической девочки.
- Тогда просто подойдёте ко мне, когда вам будет удобно. И объясните, по какой причине вы решили нас покинуть. Препятствовать я вам не стану. Это ваша Жизнь, и ваше решение - делайте с собой и своим временем всё, что вам вздумается. Просто это необходимо для того, чтобы объяснить причину вашего ухода тем, кто будет об этом спрашивать на собрании. Вот и всё. Мы насильно никого не держим – мы же не секта какая-то, в конце концов.
Вы можете уйти от нас по любой причине, даже самой глупой: вам надоело, родители вам запрещают гулять по ночам, вы боитесь темноты и прочего, или вы, как и многие другие просто «повзрослели». Да, причина может быть абсолютно любой - вплоть до полнейшей фантастики. Типа вот такой отговорки, которую я услышал в начале этого лета - «Инопланетный разум внушил мне, что ночные посиделки у костра это великое Зло. И я, как один из избранных не могу участвовать в столь великом и скверном Зле»… и дальше по тексту безумца. Обидно за парня было – с нами пять лет был. Рассказывал легенды очень хорошо. Но тоже решил уйти… но мы не об этом!
Вы только, ребята, меня обязательно предупредить не забудьте, что бы потом не вышло какой-нибудь ерунды из этого всего. А то мало ли что. Проблем никому не хочется! - ответил Андрей.
Настало тяжелое молчание.
Андрей Крикенко специально дал время всем ребятам подумать над его словами. Чтобы все взвесили свои силы и возможность. Он не хотел, что кто-то из ребят действовал опрометчиво, хорошенько не подумав о последствиях своего решения. Общество Андрея не имело лишь названия, но оно было очень хорошо организованно. Ведь ни одно их тайное собрание не было ни разу прервано, нарушено или раскрыто взрослыми или родителя тех ребят, что присутствовали на собрании. Как бы не старалось старшее поколение жителей городка этого сделать, у них ничего не получалось. Никаких доказательств того, что общество любителей страшилок вообще существует у взрослых не было. И вся эта великая тайна над обществом существовала лишь благодаря самому серьёзному отношению Андрея Дмитриевича, как самого старшего члена общества среди ребят, и как Гуру общества, к его работе по организации и отбору людей в ряды смелых любителей страшилок.
Молчание длилось слишком уж долго, и Андрей решил, что ребята уже взвесили все «за» и «против» сказанных им слов. Решив проверить это, он спросил у всех:
- Ну, что? Никто не хочет уйти прямо сейчас – до начала нашего собрания? Никто не захотел к мамочке и папочке? Не наложил в штанишки свои детские со страха?
И, конечно же, никто не сказал, что он хочет уйти. А значит – все решили остаться и слушать страшные легенды про василисков, вурдалаков, чертей, бесов и прочую нечисть.
- И так. Наше сегодняшнее собрание на Старом Кладбище объявляю открытым. Начинаем, пожалуй.
Мы встречаемся два раза в месяц с апреля по октябрь: зимой у нас каникулы. Ведь ночи зимой становятся слишком уж длинными и холодными в наших краях. И, конечно же, никто из нас не хочет попадать в больницу с обморожением пятой точки, рук или ног. Поэтому зимой мы по ночам и не собираемся - здоровье дороже таких посиделок.
О месте и дате проведения очередного собрания мы договариваемся заранее. Начало всегда в одно и то же время - ровно час ночи. Прошу не опаздывать, - тут Андрей сурово посмотрел на Тиля, перевел взгляд на Диму, Женю и Шона. Намёк мальчикам был очень понятен. От такого тяжелого взгляда, которым обладал Андрей, хотелось сквозь землю провалиться, лишь бы его не видеть.
Чуточку, помолчав, Гуру общества любителей страшилок продолжил свою длинную речь:
- И всю информацию о проведении следующего собрания нашего общества нельзя никому рассказывать, кроме тех, кто сейчас состоит в обществе. Кто расскажет об этом кому-либо, тот будет немедленно исключен, без права на возвращение. И этим человеком я займусь лично, так сказать - мило по душам поговорю со стукачом. Все поняли? Все усвоили? Стукачей никто не любит, а я их вообще на дух не переношу. Та, что имейте в виду - разболтаетесь, кранты вам. Можете забыть о друзьях и знакомых, со стукачами никто общаться не станет. Зачем кому-то такой друг, который все самые важные секреты может рассказать всем и каждому?!
Все быстро закивали ему в ответ. Иметь проблем никому не хотелось.
- Ты хорошо поняла меня, Оля? – обратился Андрей отдельно к одной девочке в сиреневой тёплой кофточке и желтенькой клетчатой коротенькой юбочке. Поверх кофты висел синий широкий галстук, а на ногах были вязаные гетры и туфельки - забавный образ девочки детсадовского возраста.
У девочки было две аккуратные косички, выстриженная ровная широкая челочка, и маленькие глазенки елё виднелись из-под волос. Эта Оля была очень боязливой девочкой, и какими судьбами она вообще попала на одно из собраний, было весьма не понятно. Она боялась не только пауков, но даже обыкновенных мух. У Оли было множество странных фобий и страхов, которых обывателям не понять. Чего боятся, к примеру, лошадей и кошек? И видимо кто-то из её очень хороших друзей привёл, чтобы та наконец-то поборола множество своих глупых страхов. Ведь действительно, очень глупо боятся всяких насекомых, если ты живешь в городке, что от части напоминает большую деревню.
- Да, я всё поняла, - ответила девочка писклявым голоском, губы при каждом звуке её голоса дрожали мелкой дрожью. По Оле было видно, что та боится даже находиться в такой темноте, не то, чтобы ещё и истории страшные слушать!
- Так. Молодцы, что все правильно меня поняли, - довольно улыбнулся Андрей, оскалив верхний ряд немного кривых зубов. Он одобрительно покивал головой, приглядываясь ещё раз ко всем присутствующим, и через несколько минут продолжил свой монолог:
- По традиции собрание начну я – именно я буду первым, кто расскажет страшную, леденящую тело легенду на этом собрании. Чтобы сразу показать, какой уровень истории нам нужен, и как надо их рассказывать, - произнёс Андрей.
Все стихли. Затаили дыхание и прислушались. И Андрей продолжил:
- История эта очень старая. Но вы её ещё не слышали. Да, и я узнал эту историю из одной стариной книги совсем недавно. И в той книге говорилось, что данное поверье абсолютно правдиво
Книга Война 7 духов 1 глава Ночная вылазка
© Copyright: Ульяна Титановая, 2012
Свидетельство о публикации №212010701696
Свидетельство о публикации №212010701696
Рецензии