Любовь и пурга

          Новелла

     Казалось, все не так давно и началось, но слишком быстро разрасталось, приобрело сомнительный, прямо-таки угрожающий характер. Дело касалось жены, по правде говоря, сожительницы, все же этим вторым, не очень красивым словом ее ни разу не назвал. Детей у нас ни от меня, а прожили три года, ни от первого мужа, к сожалению, не было – какие-то там женские проблемы. Вероятно, поэтому, из-за отсутствия детей у Анны начались психические, будто бы мелкие, не стоящие и внимания расстройства, казавшиеся просто странностями, как бы и невинным чудачеством. И во все эти странности потихоньку был втянут и я, потихоньку к тому и привык.
- Ты меня совершенно не любишь, - однажды заявила Аня, перед тем долго-долго подумав. – Ни разу не повысил голос, ни разу и не погонял.
- Но зачем?!.. – был шокирован я. – Тебе хочется ссор?!..
- Не знаю даже как сказать, - и пожала плечами она. – Не зря в народе говорят, если муж тебя бьет, значит, любит. Ты всегда такой нежный и ласковый, добрый!.. Ну а мне… мне порой очень хочется, чтобы ты был и грубым, чтоб иногда хамил, обругал меня матом… В том числе и в постели… чтобы брал как последнюю шлюху, чтобы делал мне больно…
- Однако я так просто, ни за что ни про что не могу! Тем более, что я тебя действительно люблю!.. Обругать и хамить… А за что?!..
- Я постараюсь заслужить!.. – подскочила довольная, засияла как девочка женщина. – Если ты просто так это сделать не можешь, сейчас, вон, скалкой отхожу, будешь знать как не слушать жену!..   
- Ах так?!.. – соглашаясь на эту игру, на невинную шалость. – Ну, держись!..
- А ты попробуй, бегемот ты такой толстокожий, поймай!.. – аж визжала от счастья жена.
     Но недолго и бегала, вскоре забилась под кровать; пришлось ее оттуда вытащить и, конечно, легонько нашлепать по попке. Благо, так куролесить, шуметь сколько угодно мы имели возможность в любое время суток, так как жили в отдельном, да к тому же за городом домике.   
     Работала Аня, как ни странно, в детсаде. И давно. Вероятно, пытаясь восполнить свой личный, лишивший материнства и лишивший ее полноценного счастья пробел. Но опять-таки странно, что в отношении ни в чем неповинных детей, по словам самой женушки, она была чрезмерно требовательной и строгой, иногда, может быть, и жестокой.
- Умотали детишки!.. – раз вернулась с работы в плохом, палец в рот не клади, настроении. – Хоть бы чем-то порадовал ты.
- Поесть я приготовил!..
- Да не то я имела в виду, - лукаво улыбнулась Аня, - но от еды не откажусь.
     И услужливо подал ей ужин и предложил по рюмке коньяку.
- Очень кстати, налей!..
     Посидели, поели и выпили и чуть-чуть опьянели. После уселись у экрана телевизора. В одно и то же время и по всем трем каналам - реклама!.. Кошмар!..
- Поставил бы какую-нибудь видеокассету с порнухой, - коньяком подогретая, женщина.
- У меня такой нет!..
- Я взяла у подруги, сейчас… Но сначала, наверное, ляжем?..
- Да, конечно, в постель!..
     Лежа смотрели поражающий и в то же время возбуждающий, с садистскими сценами порнографический фильм.
- Мне бы тоже хотелось вот так… и вот так!.. – вздыхала, ерзала супруга. – Ну не будь же пай-мальчиком!.. И хочу, чтоб меня привязал…
     Во мне самом, имея небольшой опыт, уже была потребность унижать, обращаться с ней так, как вести себя раньше посчитал бы дикарством, чего раньше не мог и представить.
- Ладно-ладно, сейчас!.. – повинуясь желаниям женщины.
     И на смену пришел полусонный и вялый, зато Аня, казалось, цвела. Должен признать, работая на вспомогательном участке шахты да еще горным мастером, физически не очень уставал, хотя бегал достаточно много. Отработал, конечно.      
     Шли дни и ночи, месяцы; и наступила снежная и теплая, и с частыми метелями зима; а в отношениях с женой в лучшую сторону ничего не изменилось, наоборот, мы с ней оба, увы, становились садистами, заходили все глубже и глубже… Как потребность в наркотиках… Чем дальше в лес, тем больше дров… Отвратительно то, что супруга все чаще сама, не обсудив условии игры, находила причину, чтоб устроить скандал, выводила меня из себя. 
- На кой черт тебе отпуск зимой, в феврале?.. – так однажды спросила ехидным, но для нее уже привычным тоном.
- Очевидно, забыли спросить… - пожал плечами я. – Надо же кому-то работать и летом.
- Мог бы сам подойти, попросить…
- И так не был обиженным!.. Можно раз и зимой!..
- Извини, я совсем и забыла, что ты у меня такой праведный, честный… а на самом же деле слизняк!..
- Ах так?!.. – и впрямь немного разозлился и схватил Аню за руки, потом грубо толкнул на диван, навалившись, поддал тумаков. – Я тебе покажу!..
- Испугал!.. – как всегда в таких случаях, лишь смеялась, балдела она. – Поцелуй, заодно искусай мне всю попку, глупыш!..
- Хорошо-хорошо, подожди!.. Сейчас ты у меня заплачешь!.. – все больше возбуждался и входил в нее страстно, как зверь.
     После таких вот, частых бурь наступал полный штиль; и все, казалось, шло по заранее известной, давно проторенной дорожке.
     Наступил долгожданный февраль, наконец в отпуску; за окном днем и ночью пурга, все время в четырех стенах. Аня оказалась права, одна зеленая тоска…
- Сходил бы завтра за продуктами, - предложила однажды она. – Сколько можно без дела сидеть.
- И с большим удовольствием!..
     Утром глянул в окно; тихо падал снежок и явно намечался неплохой, на удивление денек. Позавтракав, собрался и ушел, накупив всякой всячины, успел повернуть к дому, как в лоб столкнулся со знакомым, с нашей шахты рабочим, с которым был весьма в хороших, можно сказать, дружественных отношениях.
- Привет, отпускник, как дела?..
- Да так, - пожимая плечами, ему. – Скучновато немного.
- А я… я сегодня с тяжелого, как говорят, с большого бодуна… Может, тяпнем винца?..
- Ладно… Но в подворотне пить не стану!.. Живу не так уж далеко, если хочешь, пошли…
- А жена?..
- Не волнуйся, она на работе, один…
     Купили две, вместимостью по ноль семь литра, бутылки портвейна и вручил мужичку одну сумку с продуктами; попыхтел, попыхтел, но донес – куда было деваться?
     На вид будто невзрачный и тем более с крышей в снегу, уверяю, что только зимой, на отшибе наш домик.
- Ба!.. – удивился приятель, войдя. – Ты тут очень недурно живешь!..
- В отличие от некоторых, - и с улыбкой ответил ему, - я в три глотки не пью.
- Эй, на что намекаешь, дружок?.. – не обиделся он. – Ты, наверное, вспомнил о тех, у кого двое-трое детей?..
- Вот именно, о тех, - спохватился, что это не Аня, и продолжил привычным, вполне дружеским тоном. – И на что они только живут?.. Ну да ладно, садись, наливай, я нарежу колбаски, сальца…
     И пропустили по стаканчику вина; закусив, покурили и снова… Только гость слишком быстро пьянел.
- Ты знаешь… - не решался о чем-то, видно, важном начать. – Я со своей, наверно, разведусь.
- Почему?!.. У вас, кажись, ребенок!..
- За него-то душа и болит… А она… доконала, достала, нет сил!.. И не так уж я часто, как ты думаешь, пью…
- В таких делах сам черт не разберет, кто из супругов прав, а кто виноват, - не желал быть судьей, не желал и кому-то лезть в душу.
- Ни за что ни про что обзывает последними, какие только есть словами, - и продолжил приятель, - сама прет на рожон!..
- Ну а ты?.. Ты ее хоть разочек ударил?..
- Боюсь, скоро созрею!..
- Ради Бога, не надо!.. Уж лучше разведись… Пусть тогда ее лупит другой!..
- Вот и я же про то… - с грустью развел руками, а потом и наполнил стаканчики друг.
     Поболтали немного еще и допили вино, только мне почему-то хотелось еще и достал из запасов бутылочку водки.
- Нет-нет, спасибо, пас!.. – отказался пить гость, вскоре собрался и ушел.
     За окном вновь подул отдохнувший и набравший сил ветер, через час разыгралась пурга; безуспешно пытался читать…
- Вот и я, - объявила супруга, появившись в дверях. – И сегодня, как видишь, удрала чуть пораньше.
- Хорошо… Нам есть о чем поговорить.
- Интересно, о чем, - тут же сморщила носик она. – И вообще… ты, похоже, нажрался!.. – разделась и повесила пальто.
- Не нажрался, а выпил. Именно столько, чтоб понять, нам пора разойтись.
- Что ж, - после длительной паузы беззаботно ответила Аня, - очевидно, придется нажать на любовника, может, примет хоть он.
- Ты малышка не промах!..
- Не смей меня так называть, обессилевший старый козел, рогоносец несчастный!..
- Прикуси свой поганый язык!.. – закипело во мне все внутри.
- Ой-ой-ой, напугал!.. Ну и что ты мне сделаешь, а?.. – может быть, лишь играла, лишь шутя издевалась супруга. – Нашлепаешь по попке, да?.. Ты на больше, увы, неспособен, потому что слизняк!..
- Заткнись! – к сожалению, сорвался и ударил ее по лицу.
- Ха-ха-ха, - отчеканила Аня. – И в штанах у тебя только жалкий червяк!
     И тут я замахнулся вновь, но она увернулась, умудрилась мне стукнуть в живот и зубами вцепилась в плечо; и завязался настоящий бой; в руке вдруг оказался нож… и вошел в ее грудь…
- Перестаралась, - и внезапно обмякла, улыбнулась любимая женщина. – Извини… Никакого любовника не было, - и закрыла глаза… навсегда.
     Ужас… И страх; охвативший всецело, пронзивший насквозь мерзкий страх…
     За окном продолжалась пурга, а темень приводила к темным, сулящим мне свободу мыслям; и потихоньку приближалась ночь… Всего лишь замести следы…
     Ветер, ветер и снег; и кругом никого; а на санках лежала она, с охладевшими щечками, губками, укатанная в грязные мешки… Поворот и сугробы, кусты; не найти никому до весны…
     Очень долгий остаток ночи; с очень явным понятием и оценкой того, что недавно случилось. Но тот проклятый страх все терзал, поедал ослабевшую волю. Однако было и другое, и тоже явное понятие: следов в душе не замести, никуда от себя не уйти… И сомнения, терзания, боль…
     Наконец-то решился и накрыл себе стол, достав бутылку с коньяком, плотно-плотно поел. Потом собрался и ушел; и, конечно, надолго.

1998 г.