Миссия

                Рассказ

     Никак не мог сообразить, то ли проснулся, то ли сплю, то ли нахожусь в каком-то дру-гом, экстатическом состоянии сознания. Факт, что в голове роились необычные и в то же время совершенно ясные мысли, однако не в силах был разомкнуть слипшиеся, казалось, медом смазанные веки. Было давно за полночь, но еще и не утро, мог бы вполне поспать, хорошо отдохнуть, все же кто-то чужой думал и действовал совершенно иначе – я чувст-вовал его присутствие и чувствовал, как он, этот незваный гость, бесцеремонно вклинивается в мои мысли, рассеивает остатки сна.
- Эй, приятель, ответь, - не вытерпев, заговорил с ним мысленно. – Тебя, наверно, плохо воспитали в детстве?..
- Извини, - почему-то фальцетом, отозвался чужак. – Побоялся Тебя испугать.
- Я не очень труслив, - и впрямь нисколько не боялся, хотя, признаюсь, нервничал. – Ну давай же, явись, или позволь открыть глаза!..
- Открывать, на мой взгляд, ни к чему… - вероятно, задумался он и перед моим внут-ренним взором, как на экране телевизора, появилось смешливое, мало чем отли-чающееся от тех, каких мы видим в кинофильмах, с огромными, ярко-зеленым цве-том сверкающими глазами, должен признать, довольно симпатичное и, очевидно, доброе инопланетное создание. – У нас к Тебе дело. Не скрою, очень необычное и важное.
- Догадался и сам: не на прогулку к нам изволили!.. Только вряд ли смогу чем по-мочь, слишком мелкая сошка, увы.
- Нет же, нет!.. – воспротивился он. – Мы считаем иначе! И знаем о Тебе значительно больше, чем Ты предполагаешь и сколько знаешь себя сам. И вопрос только в том, как Ты на это будешь реагировать, согласишься ли выполнить возложенную на Те-бя миссию, а именно исполнить роль бога.
- Если я соглашусь, то что за это получу?..
- Ты получишь бессмертие!..
- На кой черт мне бессмертие?!..
- ?!..
- Потому что я есть человек, рожденный для того, чтобы что-то творить, но раньше или позже умереть. И в этом заключается особый, пусть драматический, однако ре-альный смысл человеческого бытия. Кроме того у нас и так достаточно богов, без которых нам трудно прожить, все же которых ни к чему преумножать. На эту тему можно долго говорить, но, наверно, не стоит, ибо и так читаешь мои мысли.
- Можно, конечно, и не говорить, можно просто внушить!..
- Эй-эй, голубчик, не пугай!.. – немного разозлился я. – Заставить вы, конечно, можете, но в этом случае получите раба, а не бога.
- Ладно-ладно, не злись, - очевидно, с улыбкой, пришелец; и я почувствовал успо-коение и, глубоко вздохнув, услышал, как рядом мирно, беззаботно спит, посапывает жена. – Прежде всего бог нужен не землянам и вовсе не для того, чтобы кого-нибудь обидеть или сделать кому-то плохо. Пойми, мы взвесили все за и против, ошибка здесь исключена. Кроме того замечу, что мы – не дураки, находимся на более высоком уровне развития.
- Но почему же вы на ту планету, где требуется бог, не шлете своего посланника? Да и имеете ли право это делать вообще?!.. Мало того, что это просто неэтично, вы да-же не подумали о том, что ваши, как вы предполагаете, благие намерения, а именно вмешательство в дела и жизнь другой цивилизации могут повлечь за собой нежела-тельные, быть может, и плачевные для них последствия… А может, вы и к нам, же-лая сделать лучше, в свое время заслали божков, таких как Ленин или Гитлер?!.. И еще возникает вопрос: раз вам нужен землянин, то почему бы вам не изготовить двойника?.. Для вас, наверно, дело плевое!..
- Бесспорно, доводы резонные, - вновь, казалось, задумался он. – В отношение вашей планеты могу ответить сразу, что никого и никогда мы к вам не посылали, а Ленина и Гитлера вы взлелеяли сами… Видно, придется рассказать все по порядку и более подробно.
- Сразу бы с этого и начал, а то вокруг да около, будто баба какая!..
- А я и есть баба, существо женского пола, - тут на лице пришельца появилась на-стоящая, к тому же и прелестная улыбка. – Итак, в созвездии Терликс находится почти такая же, с таким же гравитационным полем и атмосферой планета Л-13, а проще выражаясь, Эльта. Во избежание вопросов сразу же скажу: ни о самой пла-нете и уж, тем более, о созвездии люди пока что ничего не знают, ни к чему им об этом и знать. На Эльте, с наличием кислорода, образовалась цивилизация, живут почти такие же, очень похожие на человека существа. И развиваются они точь-в-точь как на Земле, лишь с небольшим, в тридцать четыре столетия, отставанием от вас. Из чего следует, что их уровень развития соответствует примерно пятнадцато-му столетию до рождения Иисуса Христа. Но вот, уже почти два века в истории эльтян нет никаких существенных отличий от тех событий, которые в свое время происходили у вас. Это нас насторожило, привело в беспокойство, ибо на Земле, о чем нам хорошо известно, произошло немало катаклизмов, было пролито много, на наш взгляд, слишком много крови. Чтобы предотвратить все эти нежелательные повторения, мы придумали план, суть которого состоит в заблаговременном предоставлении эльтянам поныне существующей у вас веры, религии, в частности христианства, которая помогла бы им сделать огромный сдвиг, скачок в своем нравственном и духовном развитии. Да, это вмешательство, но, мы считаем, благородное, которое должно позволить сократить им тот долгий и тернистый путь к познанию и совершенству. Посему обратились к Тебе. Все мы собратья во Вселенной!
- Любопытно, однако… - призадумался я. - Что именно мне предстоит сделать?..
- Всего лишь посетить планету Эльта с выполнением не очень трудных, вполне вы-полнимых требовании, -  и на этот раз с грустью, иль это только показалось, улыб-нулось создание, - о которых поговорим позже. Иначе выражаясь, съездить в ко-мандировку. Не надолго, на месяц-другой!..
- Надо подумать… 
- Нет, ответь мне сейчас!.. – непреклонен был змий-искуситель, а жажда приключе-нии и любопытство во мне брало верх над рассудком.
- Хорошо, я согласен. Когда?..
- Собираться сегодня!.. Купить же все необходимое, при этом не забыв о том, что от-правляешься в прошлые, очень давние времена.   
- А как же быть с моей семьей? Что мне сказать им?.. Что станет с ними, если со мной вдруг что произойдет?..
- Ничего с Тобой не произойдет, - и опять улыбнулось создание, - останешься целым и невредимым! На всякий случай деньгами, средствами для безбедной и вполне достойной жизни Твоей семьи предоставим немалые. Спрячь их, пожалуйста, так, чтобы в течение какого-то времени никто не мог бы найти. И запомни: знать правду о Твоих настоящих целях не должен никто, говори близким то, что будешь говорить и всем, мол, ненадолго уезжаешь.               
- Хорошо, все же мне… очень хотелось бы вернуться к прежнему, на мой взгляд бо-лее серьезному вопросу, касающегося моего бессмертия и того, что же конкретно делать там, среди эльтян, в конце концов узнать, как часто их придется навещать?.. И еще… если останусь смертным и ранимым, хотя я, повторю, не труслив, может быть, стоит взять с собой какое-нибудь средство защиты, пистолет, например?..
- Ни в коем случае, нет!.. – категорично возразила гостья, которая, как ни странно,  мне все больше и больше нравилась. – Согласись, что нелепо, смешно, если спус-тившийся с небес Бог начнет размахивать оружием?..
- Ты, похоже, права, в самом деле смешно.
- Чтоб Тебя успокоить, скажу, что с нашей помощью во время полета обретешь много доселе неизвестных, скрытых в тебе же самом сил, о которых вы, должна отметить, весьма ленивые люди, не знаете. Верней, мало кто знает и не способен их в себе разбудить, заставить на себя работать… Летать на Эльту надо будет, думаю, раз в год, что конкретно там делать, обсудим в корабле. Вот, пожалуй, и все… А теперь отдыхай, Тебя ждет очень трудный день… Спи, голубчик, поспи…   
     И исчезла, растаяла… А я действительно уснул здоровым и глубоким сном.


     В шесть утра, очень бодрый и свежий, проснулся; никаких, даже близко, пришельцев. Приподнял голову и!.. на полу нашей комнаты кейс, поверх которого, должно быть, на сегодняшний день, лежало несколько пачек совершенно новеньких и крупного достоинства купюр. Жена еще спала, а я тихонько встал, спрятал деньги в карман пиджака, хотел засунуть кейс за старые, десятилетней давности журналы в стенном шкафу коридора. Все же не вытерпел и раскрыл чемоданчик. Сверкание золота и камней, в основном бриллиантов, лежали аккуратно сложенные пачки долларовых и рублевых банкнотов. Цена за жизнь, - с иронией подумал я, прежде чем спрятать довольно щедрое вознаграждение.
     На работе никто и ждал…
- А ты что здесь забыл?.. – и спросили коллеги. – Перед дорогой мог бы отдохнуть.
- Не все оформил документы, - с трудом изображая улыбку, ответил приятелям - и должен получить ЦУ.
     В центре города много людей; магазины, покупки… Истратил кругленькую сумму. И целый день как на иголках… И вечером в семье… 
- Что-то с тобой произошло, - обратила внимание жена. – Столько много, к тому же очень дорогих покупок!..
- Я ненадолго уезжаю.
- Снова в командировку?..
- Да.
- Раньше столько не тратил!.. – тяжко-тяжко вздохнула она. – Как мне все это надое-ло!      
- Я знаю, дорогая, знаю!..
     И дети… Глядя на них мне почему-то становилось очень, почти невыносимо больно…
     И распили с супругой бутылку хорошего, дорогого вина; и потом, после жарких объя-тии, наконец успокоился…


     Проснулся от неяркого, все же сквозь веки проникшего света; открыв глаза, увидел незнакомую, почти без мебели и без окон, округлой формы комнату, стены которой были обиты светло-коричневого цвета тканью, а на полу лежали мои вещи.
- Доброе утро, Владилен, - откуда-то мужской, с приятным тембром голос. – Выска-зывай свои желания.
- Прежде всего, пожалуйста, представься, скажи мне, кто ты есть, а во-вторых, от-веть, где мы сейчас находимся?..
- Я -  твой компьютерный слуга, в то же время учитель, наставник. А где находимся, взгляни, можешь посмотреть сам, - и стены превратились в голубой, с сияющими звездами, планетами экран.
- А где, - не очень удивился я, - где же моя ночная гостья?..
- Они и все другие члены экипажа заняты, - стена, казалось, отодвинулась, и увидел троих, действительно о чем-то спорящих существ, среди них и ее, свою заочную знакомую. – Желаешь с ними побеседовать?..
- О нет, может, чуть позже, не хочу!.. Мне бы сперва умыться и привести себя в по-рядок…
- Прошу, - сказал невидимый слуга.
     На этот раз в стене образовалась дверь, в которую, конечно же, вошел и за которой об-наружил почти что с королевскими удобствами туалетную комнату и где побрился, при-нял душ. Вернувшись, в комнате застал ее, в какой-то мере благодетельницу, чьим плен-ником, к добру ли, недавно согласился стать.
- Ну и как?.. – изучающим взглядом смотрела. – Тебе у нас нравится?..
- Должен признать, комфортно… Однако я проголодался и, во-вторых, боюсь, что мне здесь будет одиноко.
- Прости, но я все время занята… Но хочу подчеркнуть, что одиночество способству-ет мышлению, развитию недюжинных способностей и Тебе это нужно. Необхо-димо изучить язык и всю историю, и эволюцию эльтян, развить способности воздействовать на разум и подсознание других существ и многое другое… А я, я Тебя навещу и, между прочим, буду контролировать…
- Вам надо было обратиться к Копперфильду.
- Он, к сожалению, слишком знаменит и опять же замечу, что Ты, Твои возможности ничуть не ниже, чем у Дэвида. Надо только все это раскрыть!.. Этим здесь и зай-мемся!..
- Хорошо, я не против, займемся, но сперва, полагаю, нам пора познакомиться.
- Гейя, - и с улыбкой представилась женщина, и впрямь довольно симпатичное соз-дание. – Мы – из планеты Анайя.
- А я… - поцеловал ее горячую, быть может, градусов на пять выше моей температу-ры тела руку. – Звать меня Владиленом, о другом Ты все знаешь и так.
- Да, действительно многое знаю… Только, наверное, не все… - и будто настоящий человек задумалась и пожала плечами она.
- Смею напомнить о еде… Может, прикажем вашему компьютерному олуху, чтобы подал нам завтрак?.. 
- Так уж и быть, приказывай, - казалось, растерялась Гейя, - и не надо его обзывать.
- Ладно-ладно, не буду!.. – пообещал ей.
     Вскоре она ушла, так и не сев со мной за стол; и остался один с неживой, однако неот-ступной, везде сующей нос и поучающей машиной. Скучать мне просто было некогда и все-таки… часто хотелось видеть солнце и ощущать прикосновение колючей, с сороко-градусным морозом северной зимы, пурги хотелось, черного, с хрустящей корочкой ржа-ного и с запахом полей, настоящего хлеба, много чего хотелось иногда, перед сном, пока я был в инопланетном корабле, пока штудировал гуманитарные, другие очень интересные науки, в том числе оккультизм, и пока развивал в себе скрытые, действительно недюжинные силы, вдруг проснувшиеся таланты. Однажды Гейя появилась с озабоченным и даже грустным видом и я понял: приехали, а верней, прилетели.


     Серебристого цвета, напоминающий сказочную птицу корабль – он, между прочим, был с фотонным двигателем – поднялся вертикально, а потом как стрела, однако с ускоре-нием взмыл и направился вдаль, исчез в ночном, звездами усеянном небе. На этот раз дей-ствительно один остался далеко от Гейи, безобидных анайцев, землян… без друзей и род-ных, совершенно один!.. И вдруг на горизонте показалось красное, не очень яркое свече-ние, круглое пятно, которое, пока не грея, поднималось и освещало кое-где травой порос-шие, в тиши покоящиеся дюны; это пятно, я знал, эльтяне называли Нилиос, оно служило им как Солнце и было основным источником энергии, помогало ориентироваться во вре-мени, что так необходимо для живых, в любой галактике развивающихся существ.
     Осмотрелся; привел в порядок личное, а также анайцами оставленное для меня имуще-ство и отыскал опять-таки анайцами составленную географическую – в метрах! – карту, на которой уже заблаговременно было отмечено точное место моего приземления.
     Предстояло проделать немаленький, почти что триста километров по прямой, путь, по-сле чего подняться к подножью высокой, свыше километра над уровнем моря горы, где находилась небольшая и весьма удобная для временного проживания пещера, с которой должен был и зачинать наглейшую в истории планеты Л-13 авантюру.
     С робостью подошел, завел мотор вместительной и в то же время легкой, на воздушной подушке машины, направил ее в нужном направлении, тотчас понесся, полетел над волнами рябящих, казалось, прибалтийских дюн. Однако вскоре столь великолепное, можно сказать, восторженное настроение было омрачено.
     Одинокий, должно быть, путешествующий эльтянин; хотел с ним пообщаться, естест-венно; не успел и подъехать, как он, на мгновение застыв, попытался бежать, но запнулся и рухнул на землю.
- Вставай, - на время выключил мотор, - поговорим.
- Пощади, Всемогущий!.. – приподнялся и стал на колени, и вознес руки к небу, и стеснительно глядя куда-то, поверх меня. – Не убивай!..
- А за что мне тебя убивать?.. – и опешив, ему.
- Ты ведь Бог!.. -  и впрямь совсем как белый, к тому же симпатичный человек заду-мался, - а я всего лишь раб.
- Даже если я – бог, то ты отнюдь не раб! И ты должен себя уважать! Поднимайся же, встань!..
- Но Ты – Бог, а я – раб, - лишь глупо улыбнулся он.
- Повторяю: не раб! И обязан к чему-то стремиться, а не ползать как червь!.. Устре-мись же к вершинам, ты обязан  летать!..
- Летать… - и повторил абориген, и взглянул мне в глаза; и тотчас убедился, что он вовсе не глуп. – Это так хорошо!..
- Вот и я так считаю. И никогда не перед кем не унижайся и пытайся, хоть в мыслях, взлететь, - напоследок эльтянину, вновь заводя мотор.
     И туземец, отъезжая увидел, поднялся!.. и уже без опаски помахал мне рукой!.. И я был очень рад… за него, за себя…
     И добрался до места. Рядом журчал веселый, со студеной водицей ручей; пестрели и пьяняще пахли, распростерли объятия дивные, усеянные множеством цветов луга, шеле-стели деревья, манили неприступностью диковинные и с множеством таинственных пло-дов кустарники и выводили трели, исполняли сонаты пернатые. Настоящий Эдем!.. И достаточно узкий, малозаметный вход в пещеру был из каменных и природой оттесанных плит, был похожим на лестницу; внутри сухо, уютно, как ни странно, довольно светло. Настоящий Эдем!..
     Перенес все богатство; соорудил нечто подобное на кровать, вернее выразиться, нары, на которые постелил перед отправкой в это путешествие приобретенный надувной мат-рац. Отыскал, натаскал, нарубил предостаточно дров. Короче говоря, весь остаток дня за-нимался благоустройством своего нового жилья. 
     Перед сном, несмотря на усталость, навалилась тоска, пронзило чувство одиночества, а вместе с ним предчувствие чего-то очень нехорошего, но, увы, неизбежного. Знал, что будет бессонная ночь.
     Пришлось выйти на улицу и обратить свой взор на синеву вечернего, кое-где перисты-ми облачками украсившегося неба… и растворить в себе ниспосланную мне энергию, об-рести много сил…  Много-много духовной энергии, много-много психических сил…
     И младенческий сон…
     Крепкий чай; сборы в первый, основополагающий поход. И прежде, чем завести свой замечательный внедорожник, на минутку присел…
     Включил защитное устройство, превращающего машину практически невидимой; в город направился пешком. И спустя полчаса уже шагал по грязноватым и многолюдным улицам столицы самого могущественного на планете государства. Мой внешний европейский вид, естественно, вызывал недоумение и интерес проходящих мимо граждан этого города, но не настолько, чтобы приставать, и у меня даже мелькнула мысль, не по-обедать ли мне в каком-нибудь порядочном трактире, тем более, что после всяких соков и постной анайской еды, которую волей-неволей приходилось употреблять, я был чертовски голоден. Однако вовремя одумался, по правде говоря, надеялся, что там, куда иду, меня накормят много лучше, заторопился к издали виднеющемуся царскому и, разумеется, шикарному дворцу. 
     Едва приблизился к воротам, в которых же была встроена дверь, двое верзил, своим телосложением мало чем отличающихся от наших современных охранников, скрестив алебарды, преградили мне путь.
- Я безоружен, - обратился к ним мирно, можно даже сказать, дружелюбно, тут же почувствовав пренеприятный запах винного перегара, - и, очевидно, неопасный… У меня тут, в дворце, очень важное дело…
- Мало ли у кого какое дело!.. – заупрямились те. – Нам потом отвечай!..
- Повторяю, мне надо пройти, - более строго, ребятам.
- Гони монету, может быть, подумаем…
- Ах, вам монету, пьяницы!.. – пришлось их проучить, хотя ранее подобными делами никогда не занимался. – Обираете честный народ!..
- Ладно-ладно, - вытирая окровавленные лица, стали сговорчивыми стражники, - иди.
     Долго слонялся по дворцу и никак не мог отыскать покоев самого царя. Наконец подо-шел к одному, на вид порядочному вельможе, однако тот, черт бы его побрал, попытался юлить. 
- Царь теперь очень занят, - уверял с умным видом меня, - к нему теперь нельзя!..
- Я спрашиваю, где?!.. – и вконец рассерчав, взял его за грудки, - где покои царя?!..
- Хорошо, раз так хочешь, пойдем, - побледнел от испуга вельможа, - покажу.
     Андеркон, так звали их правителя, был действительно занят, будто мало им времени ночью, целовался с царицей. За мной тотчас ворвались стражники… Пришлось отгоро-диться плотной, в то же время прозрачной, то есть невидимой стеной.
- Я боюсь, что Твои остолопы могут нам помешать, - улыбнулся царю, потом и нава-лившимся на стену, будто прилипшим к ней войнам.
- Кто ты таков, и что тебе угодно, чужеземец?.. – воздержавшись от гнева, правитель; Демертити глядела на стражу; и в лице ее – страх.
- Пока что мне не хочется раскрывать своего имени, позволь остаться просто гостем, - говорил властным тоном. – Придет время, узнаешь все сам. А теперь прогони-ка своих горе-войнов и прикажи подать обед. Кстати, на нем хотел бы видеть и твоего главного жреца.
- Но… - пытался возражать ошеломленный Андеркон.
- Никаких больше «но»!.. – и взгляд свой обратил на инкрустированный драгоцен-ными камнями, висящий у него на поясе кинжал, который, покоряясь моей воле, тотчас блеснул из ножен, сделал в воздухе полукруг и, повернувшись острием к груди хозяина, стал потихоньку приближаться к ней.
- Хорошо-хорошо, и прости!.. – и покрылся испариной царь. – Готов выполнить все, любые Твои желания!..
- Превосходно, мой друг!.. – и направил кинжал снова в ножны, обратив взор на стражу, решил убрать стену и, видя, как неуклюже те свалились друг на друга, от души засмеялся.
- Прочь!.. – и сорвал свою злость Андеркон. – Прочь отсюда, болваны!..    
     Царский стол был действительно царским, запах мяса манил и пьянил. После столь продолжительного и принудительного поста, старался есть неторопливо. Кстати, вино, по сравнению с привычной русской водкой, хотя и вкусное, но показалось слишком слабым.
- Как ты считаешь, ясновидец, - наконец заговорил я с поодаль стоящим и неприят-ным мне жрецом, - кто я есть и откуда?..
- Кто Ты есть, я пока что не знаю, только знаю, оттуда… - робко ответил он, напра-вив взор кверху, при этом скорчив отрешенное лицо аскета. 
- Да!.. Ты, однако, неглупый!.. – сам того не желая, похвалил лицемера. – Ступай. Мы еще побеседуем.
     На самом же деле мне не нужен отныне был жрец и ни царь Андеркон, и ни царица Демертити, ибо войдя с ними в непосредственный контакт, почувствовав вибрации их душ, я уже мог общаться с ними, а вернее, с подсознанием каждого из них на расстоянии, как бы телепатически. Посему и недолго сидел, кое-что все-таки обсудив, поблагодарил супругов за обед и, оставляя их в неведении, церемонно откланялся.
     К сожалению, иссяк и уже не шагал, а лишь плелся по улицам старого, уже чуть-чуть знакомого мне города и недоволен был собой и всей этой затеей, и казалось, из камня, все же мудрые сфинксы упрекали во всем…
     Полон противоречии, и сам не знающий, чего желает, не в силах обойтись без Бога, очень абсурдный человек, и такими казались анайцы, и такими эльтяне, и такие, наверное все. Бог восполняет недостаток в знаниях, Бог есть критерий нравственности, хотим того или нет, Бог для нас – панацея. Нет же, нет, без Него, особенно в первоначальных стадиях развития, разумным существам не обойтись…
     Вынес на улицу свой надувной матрац, бросил его у входа своего пристанища и со вздохом улегся, снова глядел на легкие, будто вчерашние, ностальгические чувства вызы-вающие облака. Долго-долго глядел… И опять же вернулись ушедшие, потраченные на общение с эльтянами силы… 
- Просыпайся, герой!.. – как тогда, в полудреме, вновь пришла ко мне Гейя. – Приле-тела тебя навестить.
Наяву!..
- Очень рад!.. – и решившись похныкать, добавил: - Мне без вас очень-очень тоскли-во… Особенно без тебя!..
- Это почти признание!.. – и с лукавством, она.
- Может быть, и признание… Если мне суждено полюбить именно инопланетянку, то ею будешь только ты!..
- Лестно слышать, - прикоснулась горячей рукой, стала серьезной женщина, - но пора обсудить все дела.
- Я внимательно слушаю!..
- В скором времени царица Демертити должна зачать ребеночка, - несмело начала Гейя, - долгожданного сына… и для них, для эльтян, это будет Сын Божьи!..
- Черт возьми!.. – негодуя, подпрыгнул.
- И отцом будешь ты, - подтвердила она. – И притом не забудь, что об этом, что сам Бог поместил свое семя в нее, в чрево прекрасной Демертити, должны узнать все, в том числе, разумеется, царь. 
- Можно сделать все это и мысленно, - размышление вслух.
- Мысленно не получится…
- Да, согласен, она, Демертити красивая, только я все равно не хочу!.. Если уж изме-нять жене, - и уставясь на Гейю, - то действительно с близкой по духу и желаемой женщиной… 
- Ты, конечно же, прав, - не смутилась она, - все еще впереди… Не капризничай, а, Владилен?..
- Ладно-ладно, не буду!.. Раз уж стал для них Богом!..
И мы детально обсудили все…
- Спокойной ночи, милый, - на прощание прижавшись, произнесла Гейя. – И удачи тебе!..
     Удача – существительное женского рода. Всем известно, что женщины редко бывают предсказуемы…
     Сумерки, сумерки… ночь… и мерцание звезд на безлунном и достаточно темном, но совершенно мирном небе Эльты. Где-то рядом анайцы и, конечно, мне близкая женщина; следят за каждым моим шагом. И включил все приборы; и поднялся вдруг сильный, с ног сшибающий ветер, на небосклоне стали собираться черные, сгущающиеся кучевые обла-ка, и сверкнула вдруг молния, громыхал устрашающе гром… и внезапно все стихло, вер-нулось на свои места… и поправил прическу, принял нужную, в нужном ракурсе позу, изобразил довольно грустное и праведное выражение лица… и оно, отображение моего лица, появилось на фоне огромного, того темного мирного и безлунного неба планеты, оно было в сиянии и виднелось так долго…
     Это видели многие!.. Можно только представить, что они испытали, что творилось в их душах…
     Во сне встретил и тотчас распрощался с седой и довольно приятной старушкой… Буд-то мать, помахала рукой и глядела печально… Не мог вспомнить, где именно ее раньше встречал… Не мог вспомнить, проснувшись…
     Снова вниз на своем вездеходе помчался, вскоре приблизился к условленному с Ан-дерконом месту на берегу глубоководного, с чудесными окрестностями озера, где на воз-вышенности, словно на жертвеннике, нашел лишь камнями прикрытый, битком набитый яствами мешок, сверху которого лежал изумительный, с изображением птичек и неиз-вестных мне зверюшек сундучок. В нем были драгоценности. И сперва усмехнулся и хо-тел их оставить царю, однако во время завтрака передумал, погрузил весь мешок с сун-дучком, опять двинулся в путь.
     Оно, вне сомнения, холодное, все в жертву принесенное мне золото, топазы и рубины, жемчуг; возможно, только для меня, но не для бедных и калек, действительно нуждаю-щихся в материальной помощи эльтян. И раздал это золото, драгоценности людям, бед-ным нищим голодным, тем, кому они по праву принадлежали. Прямо на городском рын-ке… И при этом отмечу, слепых, прокаженных, не совсем безнадежных больных тут же на месте исцелял.
     И толпа восторгалась…
- Я вчера Тебя видел на небе!.. – и воскликнул один исцеленный. – Знаю-знаю, Ты Бог!..
Пришлось сматывать удочки.
     И опять же истратил все силы, устал. А потому вернулся к озеру, где в прохладной, можно сказать, что в ледяной воде и оставил усталость. Потом снова слияние с небом и бескрайней вселенной…
     Андеркон… Весьма и весьма сластолюбивый, без сомнения, ревнивый, к тому же и честолюбивый царь… все же внутренне слабый, ранимый… И не надо его обижать.
- Хочу с тобой поговорить, - начал с ним осторожно. – Я обращаюсь к тебе мыслен-но. Чтоб никто нам не мог помешать, пожалуйста, уединись и тоже мысленно от-веть.
И пришлось долго ждать.
- Кто же ты такой, коль можешь и посмел мешать мне заниматься делами?.. – в конце концов ответил, то есть спросил царь, а вернее, его подсознание.
- Отлично знаю все твои дела, озабоченность мелкими, тебе лишь кажущимися важ-ными проблемами, - и спокойно, ему. - Я – твой вчерашний гость, ну а кто я кон-кретно, надеюсь, догадался сам. И к тому же напомню, что желаю и требую более уважительного отношения к себе.
- Извини, о мой Бог! Впредь такого не будет!.. – и заверил как школьник правитель. – Возникают, однако, эти сами проблемы, одному все-таки трудновато!..
- Я ведь тоже один...
- Да, конечно, но Ты... – должно быть, растерялся царь, - наш единственный, мудрый и праведный Бог!..
- Ладно-ладно, не льсти!..
- Сказал лишь то, что думаю, Господь.
- Ты, я знаю, мечтаешь о верном помощнике, сыне…
- И давно! Только нам… Помоги же, прошу, умоляю, мой Бог!..
- Хорошо, но с условием: это будет мой сын, ребенок, взошедший от моего семени… а ты станешь приемным отцом и кормильцем, воспитаешь в нем мужа, помощника, в конце концов наследника.
- Как прикажешь, Господь!.. – с радостью, Андеркон.
     И пришлось мне ему запретить прикасаться к царице, некоторое время воздерживаться от интимных с ней отношении.
- Хорошо, - и опять согласился правитель.
     И вернулся в обычное, бодрствующее состояние сознания и мой взор устремился на дальний, на другой стороне распрекрасного озера берег, где сквозь дымку виднелся дре-мучий и загадочный лес. Снова екнуло сердце и снова овладели ностальгические - ибо был только смертным простым человеком - и по сути хорошие, с души смывающие на-кипь чувства. И с разбегу вновь прыгнул в холодную, опять же очищающую воду и по-плыл к неизвестному, только видел, высокому берегу. И плыл четверть часа, оказавшись на месте, с трудом вскарабкался на трехметровой высоты обрыв.
     Русский лес!.. на другой и во многом отличной от нашей планете!.. И чарующий запах живицы, прелых листьев и хвои, грибницы… Муравейник, коряга, ручей… и березки, и заяц, и волк!.. Знал, бродил где-то рядом и щипал ежевику медведь.
- Подойди-ка сюда, - приказал, разумеется, мысленно серому, - покажи мне свою на-гловатую морду!..
     Пара юрких, бесстыжих и все же с признаками страха, настороженных глаз…
- Ладно-ладно, лесной ты разбойник, иди!.. – отпустил вновь на волю его.
     Бесстыжие и юркие, одновременно настороженные глаза волка. В них тотчас разглядел неприятный, знакомый блеск других и более хитрых глаз жреца.
- Чем ты занят, главнейший, ответь?.. – и присев на здоровую, бурей поваленную ле-сину, на сей раз обратился к нему.
- Я внимательно слушаю, Господи!.. – тут же ответил он. – Всегда готов служить, всегда жду указаний!..
     Всегда ждет указаний… И это молвил мне не кто иной, а второе лицо в государстве!..
- Хорошо, что готов мне служить, только не надо ждать!.. Надо действовать и что-то делать, жрец, жалование этим заниматься, думаю, позволяет!.. Сами от жиру беси-тесь, а народ голодает, прозябает в невежестве! Люди потеряли надежду, не видят выхода из положения!..
- К сожалению, не знаю, как найти этот выход, я сам, - пытался оправдаться он.
- Уступи свое место другому, более мудрому и праведному!.. раз такой недотепа, слабак!..
- Я исправлюсь, мой Бог!.. – и заверил с горячностью жрец. – И надеюсь, удастся ис-править столь бедственное положение своего народа!
- В противном случае грош тебе цена. Ведь могу и вмешаться!..
- Нет, не надо, я сам!..
- Сделай милость, пожалуйста… - завершая беседу с прохвостом.
     Крутой берег, прохладная, а верней, ледяная вода; внедорожник и дюны, матрац… не-большой, на батарейках работающий аппарат, – магнитофон – в отвисшую челюсть кото-рого и засунул кассету с записями Фрэнка Дюваля… Ожила, всколыхнулась чужая, прав-да, ставшая близкой, уже в какой-то мере и своей планета; и прислушалась к нашей зем-ной, захватывающей мелодии; и они, две чужие планеты, превратились в сестер, ибо му-зыка – жизнь, связующее звено между всеми космическими цивилизациями во вселенной.
И нахлынули мысли, ибо они, все до единой мысли есть живые и вечные, никогда не рас-тают, не исчезнут бесследно. Значит, мысли бессмертные… и бессмертен есть сам чело-век. И вдруг вспомнил о многом, в том числе и о том, что с той поры, когда ложился спать с женой, ни разу и не закурил; и увидел вдруг снова те страшные, на телеэкране виданные кадры, в которых запечатлены истощенные и мухами облипшие скелеты безобидных стариков, кем-то убитых женщин и детей. Много крови в тех кадрах, слишком много, увы!..
     Потом вспомнил о Гейе, ждал ее появления.
- Здравствуй, мой ясноглазый, - не явилась сама, заговорила мысленно печальным, или мне только показалось, невеселым тоном. – Ты у нас молодец, хорошо потру-дился!..
- Старался… - и тотчас переняв ее грустную, минорную тональность. – Не в курорт ведь приехал…
- Сегодня… - и с трудом подбирала слова, была явно растерянной Гейя, - это сдела-ешь в мыслях… а завтра, таково сочетание космических и биологических обстоя-тельств, завтра по-настоящему…
- Не могли бы мне дать хоть привыкнуть к той мысли?!..
- К сожалению, нет.
- Ладно, ладно, как скажешь…
- Только не очень увлекайся, - и пыталась шутить, - а то я буду ревновать.
- Хорошо, только вы… я вас очень прошу, не следите все время за мной, попросту выражаясь, не подглядывайте. И тем более ты!..
- Обещаю, не будем!.. И тем более я!.. – на прощание, анайка, и подбодрив себя и ме-ня. – И не вешай-ка нос, Владилен!..       
     Все же я полагал совершенно иначе и считал, что сам Бог обязан быть неповторим во всем и не должен иметь никакой, пусть и с помощью Духа, близкой связи с телесной, что означает, смертной женщиной, тем более зачинать и иметь от нее ребенка. Только я был всего подставным, всего лишь мнимым богом, должен был заниматься любовью божест-венно, все ж таки по земному. В полутьме зажег свечи…
     И опять же земная и на любовный лад настраивающая музыка, таинственная и чарую-щая «Энигма»… Каменные, на протяжении многих-многих лет лишь сыростью и ти-шиной обласканные стены пещеры начали удаляться… и исчезли совсем. И забыл, кто я есть и откуда, и кого в своем прошлом любил, и кого ненавидел. Сливаясь с музыкой и запахом свечей, вдруг вознесся над всем, над горой и над городом… превратившись вдруг в Бога,  витал… И спустился к дворцу… вошел в спальню царицы, и впрямь прекрасной Демертити… Стройная и хрупкая, благоухающая незнакомым мне запахом мускуса, уже ждала меня. Ее смуглое тело проступало сквозь тонкий и почти что прозрачный батист; и задорно торчали соски…
- Приветствую Тебя, о Повелитель и Господь, - глядя миндалевидными глазами, про-изнесла царица томным грудным голосом, удивительно сочетающимся со все еще звучащей эротико-космической мелодией «Энигмы».
- Извини, что я вторгся в твою личную жизнь, Демертити, - пытаясь вскрыть смуще-ние, молвил в ответ ей, - но ты самая лучшая и самая достойная из смертных, чтобы стать божьей матерью!.. Согласна ли ты на это?..
- Да, конечно, согласна!.. – и с горячностью, женщина.
- В таком случае на время забудь, кто есть ты и кто я…
- Хорошо, постараюсь… - и призывно глядела она. – Подойди же ко мне…
     И не мог потом вспомнить, как вернулся в пещеру, в свое тленное тело… только свечи уже не горели, было сыро и зябко.
     А почему Иисус Христос, почему христианство?.. Мог бы быть и, к примеру, буддизм, а еще лучше кришнаизм. Но анайцы решили иначе… В каждой религии есть много мис-тицизма и таинственности, неосуществимой мечты, авантюры, увы.. Почему не создать бы другую, совершенно отличную от прежних, более гибкую и менее сказочную, то есть более реалистичную религию?.. В конце концов могли бы послужить и старые, как было у мормонов, только более рафинированные вариации, мог бы послужить синтез этих старых религии. Может быть, в этом-то и заключается моя основная задача? Не без помощи, Гейи, анайцев…
     И опять лишь камнями прикрытый, полон еды и слабоватых, но вкусных вин мешок, и почти что такой же, опять же с золотом и драгоценностями, с филигранной резьбой сун-дучок… Дальний путь; посещение других, не настолько больших, как столица, но не ме-нее значимых и, к сожалению, не менее нищенствующих городов их огромной страны. И конечно, с раздачей богатств, с исцелением бедных больных… А потом, поздним вече-ром, вновь общение со старым и лживым жрецом:    
- Скажи-ка мне, достопочтенный и правая рука царя, - обратился с вопросом, - зна-ешь ли ты, что ваша страна сплошь и рядом коррумпированна, от мелкого чиновни-ка до высших эшелонов власти?..
- Нет, не знал, - притворяясь наивным и праведным, с удивлением ответил подлец. - Мне об этом неведомо!..
- А о том, что скоро все останетесь голодными, знаешь?!.. – продолжил строгим то-ном я. – Что установленные вами подати и другие поборы превысили всякий разумный предел, а крестьянину стало невыгодно выращивать хлеб?..
- Нет, не знал… К тому же это – не совсем моя функция, Бог!..
- А есть и пить, пользоваться всеми благами, твоя?!..
- Но я Тебе, Господь мой, обещал, что постараюсь сделать все!..
- Вы, наверное, ждете, чтоб страну захлестнула преступность, чтоб стали нормой жизни грабежи и насилие?.. В таком случае, не забудьте об этом, ждет печальная участь и вас: потеряете власть, может быть, даже головы, вы!.. Наступит полная анархия!.. 
- Не допустим такого, Господь!..
- Очень хочется верить, однако… и ради твоего же блага, очень-очень советую, вер-нее, повелеваю, чтобы ты, ну, хотя бы раз в год, объехал все провинции и города страны!.. И без свиты, без слуг!.. а под видом простого, ничем не отличающегося от бедных граждан человека, то есть простолюдина!..
- Да, конечно, да-да!.. – щедрый на обещания, произнес же с помпезностью жрец. – Непременно все выполню, Бог!..
- Очень хочется верить… - повторил на прощание ему.
     Потихоньку темнело… И наступила необычная, можно сказать, что историческая ночь, ночь любви с Демертити и зачатия Божьего Сына. И она, эта ночь, была и впрямь таинст-венной, с обоюдным желанием служить, подарить человечеству Свет и Надежду, и Веру, в самом деле прекрасная ночь. И не хуже той прошлой…
     А потом наступили суетные и, казалось, не столь плодотворные, с поездками и пропа-гандой Слова Божьего, и чудес исцеления, и почти в постоянном движении будни. Вскоре понял, что я стал для них, для эльтян, очень-очень желанным и нужным… Апофеоз!.. Все же с привкусом горечи, ибо сделать счастливым народ, всю планету, несомненно, весьма и весьма затруднительно, сложно. Все зависит от мыслей, желании, веры людей, чтоб они, наши мысли, желания, вера были светлыми, чистыми. А последней, увы, в чистом виде не встретишь, абсолютен лишь Бог, если Он существует, конечно.
     Совершенно нежданно прилетели анайцы.
- На данном этапе ты свою миссию выполнил, - и сказали они, предлагая вернуться на Землю. – Спустя время, если будет такая нужда, навестишь их опять!..
     И в растрепанных чувствах, что чего-то не сделал, что мог сделать значительно боль-ше, распростился с планетой, в которой было часть моей страстной, может быть, и слегка  авантюрной души, распростился с планетой, которая, за столь краткое время, уже стала  родной.    
- Ты весьма напряжен, - и с улыбкой, заметила Гейя.
- Я простой человек, а мы, люди, ленивые, - и шутливый ответ, - если что-то и дела-ем, то очень быстро устаем психически, начинаем нуждаться в веселье, в разных там развлечениях. 
- Развлекись, ради Бога, пожалуйста!.. – совершенно серьезно предложила она.  – Я даже поддержу компанию!..
     И звучала прекрасная, я бы назвал ее медитативной, и на сей раз анайская музыка, и мы пили вино… а потом я читал ей любимые, конечно, про любовь стихи.
     И казалось, был более долгим полет; и с удовольствием вернулся к прерванным ранее занятиям, стал и впрямь очень сильным целителем, магом; все же думал, и часто, о детях, жене… Становилось тоскливо и грустно; было чувство какой-то вины…
     Господи, если Ты есть, то, пожалуйста, ответь, почему, почему только так, через разлу-ку, чувство одиночества, нам удается осознать, что мы очень друг другу нужны, что мы очень близки?!..


     Земля!.. Как и всякая женщина, близкая, в то же время далекая… И приближались к ней не мы, приближалась, казалось, она… И приблизилась Гейя, с озабоченным видом спросила:
- Тебе, наверно, нужны деньги?..
- В шкафу есть полный кейс, - пожал плечами я, - к тому же заработаю…
- Да-да, конечно, заработаешь, - печально улыбнулась женщина, - но эти все-таки возьми, - протянула объемистый, в матовом полиэтилене сверток, который я не-брежно положил в карман.
- Ладно, ладно, спасибо…
     Приземление в летней, то есть практически непроходимой тундре, в километрах, на-верное, триста от места жительства людей, но Гейя, принявшая на себя роль извозчика, завела ту же самую, на воздушной подушке машину, спустя час оказались на месте, на ок-раине моего шахтерского города. И на прощание обняла…
- Извини, но и мы, к сожалению, не боги, иногда ошибаемся… - мне казалось, что плакала женщина. – Только не надо волноваться, все будет хорошо!.. Ну, а ежели плохо, всегда можешь позвать… - неожиданно Гейя отпрянула, так больше и не взглянув на меня, завела внедорожник… и тотчас понеслась…
     И увидел чрезмерно уж чистые и чужие мне улицы, странные транспортные средства, а мимо проходили незнакомые, непривычно одетые люди… и рука потянулась к карману… в свертке были не прежние, а до сих пор невиданные мне деньги…
- Боже мой!.. – отшатнулась та самая, на Эльте приснившаяся старушка лет семиде-сяти, в которой наконец признал… да, конечно, жену. – Владилен!..
     Каждому по заслугам… Раньше или позже… Если кто-то считает, что может, и созна-тельно, грешить до конца своих дней, при этом оставаясь как бы и чистым, то глубоко ошибается – расплатиться придется потомкам. И сполна!..
     Оказался чужим средь своих и вообще вне закона… Пришлось в мыслях звать Гейю… и она, спустя время, откликнулась, а потом и пришла.   


                1995 г.