За что сожгли Коперника?

«Боярам в Думе повелеваю
 говорить по ненаписанному,
дабы дурь каждого
 всякому видна была!»
Пётр I

«Этого не может быть, потому что
 этого не может быть никогда».
А.П.Чехов


     Федька сидел за столом, покрытым старенькой скатертью и, обложившись учебниками и тетрадками, делал уроки. Мама неважно себя чувствовала и прилегла отдохнуть  с книжкой в углу их единственной комнаты, за ширмой. Папа с утра был на работе – опять у них в военной части какое-то ЧП приключилось.
     Федька, обсасывая тыльную сторону шариковой ручки и болтая не достающими до пола ногами, дочитывал последний заданный параграф по истории и поглядывал на экран включенного телевизора. По ящику ничего интересного не шло, но он не стал переключать с новостной программы на другую – всё равно скоро здесь пойдет боевик с Брюсом Уиллисом в главной роли. А пока гнали новости.
   
 - Глава государства сегодня посетил Республику Гоби и ее столицу Карсыквтык, где его радушно встретили горожане, - сообщила молодая дикторша, и на экране появилась картинка далекого города.
      Моложавый Президент, улыбаясь, шел по улице среди таких же улыбающихся и приветствующих его горожан. Федька здорово удивился порядку и чистоте в городе – у них город не меньше, тоже столица, только области, но осенью и весной грязи всегда по-колено, зимой - непролазные сугробы в человеческий рост, а летом вместо газонов - выгоревшая желтая жухлая трава вперемешку с пивными банками и бутылками, да едкий дым от постоянно горящих торфяников. Интересно, почему это так? У них там, в телевизоре, чистота и порядок, а у нас…
    
 Одна из женщин, идущая навстречу с маленьким сыном, остановилась и громко сказала:
     - Смотри-ка Петя, это же наш Президент!
     - Здравствуйте, - масляно улыбаясь, поздоровался с ней Президент и остановился, словно чего-то ждал. Дождался – женщина спросила:
     - Скажите, Владимир Дмитриевич, а не будут ли отменять материнский этот… как бы капитал?
     - А что – понравилось? Уже получили?
     - Ой, еще нет! Но так нравится! Мы с подругами прямо ненарадуемся, как вы здорово все придумали! Теперь и рожать не страшно! Спасибо вам большое от всех-всех!
     - Не бойтесь, я не позволю никому отменить материнский капитал! Я уже дал указание – сразу, не дожидаясь, разбираться с теми, кто пытается это сделать. В правовом поле, разумеется!
     - Ма-а-а! А рожать страшно? – вынув изо рта ручку, запустил за ширму вопрос Федька.
      Он от природы был любознательным мальчишкой, и если чего не понимал, то не стеснялся задавать вопросы.
      - Что-что? – сонно донеслось из угла. – Чего страшно?
     - Да не, ма, это я так!.. – дал Федька задний ход, опасаясь, что телевизор могут и выключить.
   
 Тем временем Президент потрепал мальчишку за щечку и двинулся дальше, отрабатывая маршрут. Следующим пунктом остановки стала случайная группа солдат во главе с лейтенантом. Узрев Президента, лейтенант и солдаты вытянулись по стойке смирно:
     - Товарищ Верховный… - начал лейтенант, приложив руку к фуражке.
     - Лейтенант, не надо формальностей, вольно. Ну-с, как у вас идет военная реформа? – обратился он к солдатам.
     Те переминались с ноги на ногу и молчали. Лейтеха тоже что-то затормозил. Положение спас случайно проходивший мимо генерал в форме. Он обратился к одному из солдат:
    - Ну что же ты, ефрейтор Петров. Помнишь вчера вечером, когда я вас инструк… зашел к вам в казарму, мы с тобой разговорились на эту тему. Ты еще правильно говорил, что надо бы реформу дальше двигать, не останавливаться. Ну, вспомнил?
     - Так точно, товарищ генерал,  вспомнил! Дальше ее надо двигать и того, активнее и это… смелее! – очнулся солдат.
     - Это хорошо, товарищи солдаты, что вы одобряете предложенные мной реформы, - обрадовался Президент. – Но кроме самой реформы, необходима еще и забота о наших офицерах и их семьях. Я с удовлетворением констатирую, что мой указ о выделении квартир всем нуждающимся военнослужащим практически выполнен! Вот вы, товарищ лейтенант, квартиру получили?
     - Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий, - после секундной паузы грохнул лейтенант, зацепившись взглядом за окаменевшее лицо генерала. Тот едва заметно кивнул и посмотрел на Президента.
     - Еще говорят, что, когда вы служили в армии, товарищ Верховный Главнокомандующий, то были…
     Лейтеху оттерли куда-то в сторону.
    - Ма-а! А кем Президент в армии был?
     - Сына, наш Президент никогда не служил в армии.
     - А как же он тогда стал этим… Главнокомандующим? – резонно спросил Федька.
    - Президент у нас по Конституции Верховный Главнокомандующий. И что тебя сегодня так разбирает? – вздохнула из-за ширмы мама.- Слушай, Федюня, дай мне немного отдохнуть, а то голова что-то болит.
     Федька озадачился таким ответом и стал слушать и смотреть дальше.
Прозвучал закадровый текст комментатора: «В беседе с военнослужащими Президент особо подчеркнул, что служба в армии – это почетная обязанность граждан России. Еще он высказал очень важную мысль о том, что страна без армии – это как дом без крыши».
   
 С потолка закапало прямо в чашку с чаем и на учебник по истории. Это на улице пошел дождь, и крыша  бывшей конюшни, наспех перестроенной солдатами стройбата тридцать лет назад под общежитие, тут же протекла. Федька передвинулся чуть в сторону от неприятной капели, стер ладошкой воду со страницы и переставил чашку.
     А новости продолжали набирать обороты. Последовал репортаж о посещении местного политехнического института.
     Зайдя в кабинет ректора, Глава государства сразу кивнул на большой портрет:
     - Это что у вас, Маркони что ли?
     - Н-н-ет, - чуть заикаясь, произнес несколько растерявшийся ректор. – Попов, это… Александр Степаныч наш.
     - Тогда ладно, а то я уж подумал, что у вас Маркони какой-то висит! Так, ну как у вас с модернизацией? Нанотехнологии изучаете?..
   
 - Ма-а-а! А есть круче, чем нанотехнологии? – снова не выдержал любознательный Федька и прикусил язык.
     Но голова у мамы, видимо, начала проходить, и она спокойно ответила:
     - Конечно, сынок - пикотехнологии, фемтотехнологии.
     Федька озадаченно почесал затылок: уж больно мудреные слова. Но раз мама сказала, то так оно и есть. Ведь мама у него не хухры-мухры, а кандидат физико-математических наук! Её даже в Москву приглашали лекции читать.
     - А кто такой Маркони? – совсем осмелел он.
     Федьку заинтересовала необычная фамилия. Попов – уж больно буднично, привычно. А Маркони…
     - Маркони? Это известный итальянский радиотехник, Нобелевский лауреат. Он изобрел радио в 1895 году одновременно с нашим Поповым. На Западе считают, что Маркони первый изобрел, у нас – что это был Попов.  Оба они использовали вибратор Герца и когерер Бранли…
   
 Дальше было уже неинтересно, главное Федька усёк: оба ученых дядьки были известными изобретателями, но почему-то одного из них назвали «каким-то», а другого – «нашим». Получается, что Маркони плохой, а наш – хороший?
Следующий репортаж был с совещания, которое Премьер-министр провел в Союзе в поддержку гражданского общества. Что такое «гражданское общество» Федька не вполне понимал. В его представлении это было общество без военных. Руководитель этого антивоенного общества, лысый дядя в очках, говорил интересные вещи:
     - Нам надо покончить со сталинскими пережитками! Мы же все хотим стать свободными людьми! Надо сделать так, чтобы дети имели отдельный урок – посещение суда! Пусть видят, как судят тех, кто поднял руку на закон. Еще лучше – вводить в школах обязательные экскурсии в тюрьмы, в места, где отбывают пожизненное заключение!.. Вот тогда у нас будут прекрасные, юридически образованные дети, пригодные для гражданского общества!
     - Правильно, - поддержал Премьер. – Кому это не нравится – пусть чинно стучит копытами  в сторону моря, а нет, так получите по башке дубиной!
     - Ма-а-а! А когда мы с классом пойдем тюрьму смотреть? – шариковая ручка опять перекочевала в рот.
      - Что за глупости? Ты что там смотришь, Федюнька? – мама выглянула из-за ширмы.             - Давай лучше историю учи, не отвлекайся, а то выключу.
   
 Мама опять скрылась за ширмой.
     А по телеку показывали репортаж из больницы, в которой лежали люди, пострадавшие при очередном взрыве. Президент, в накинутом на плечи халате, стоя посреди больничной палаты и окруженный врачами и чиновниками от медицины, поучал:
     - Когда происходит взрыв на уровне пола, то осколки входят в тело вот под таким углом и причиняют рваные проникающие раны, отсюда и множественные ранения нижних конечностей!
      Стоявшие вокруг пожилые врачи одобрительно кивали головами, а кто-то даже произнес:
      - Совершенно верно, господин Президент, мы долго думали и уже почти пришли к такому выводу, но теперь ваши слова развеяли всякие сомнения…
    
 У Федьки возникло чувство гордости за Президента: всё знает, во всем разбирается, всех может научить!
     Он снова попытался вникнуть в исторический параграф. Но только начал вчитываться в учебник, как опять его отвлек телевизор. Там распалялся  дядька, которого назвали Главным Сенатором страны. А говорил он о науке и изобретениях:
     - Только ограниченные, невежественные люди, подобные средневековым инквизиторам-мракобесам могут так отзываться об изобретении Бедрика Прозрачная вода! Мы можем вспомнить Коперника, которого сожгли за то, что он говорил: «А Земля всё-таки вертится!»
      - Ма-а-а! А за что сожгли Коперника?
      
Занавеска опять отодвинулась, и мама недоуменно посмотрела на Федьку:
      - Сына, ты меня интригуешь, что за невежда тебе сказал, что Николая Коперника сожгли. Сожгли Джордано Бруно!
      - А вот дядя говорит, что его сожгли за то, что он сказал, что Земля вертится! – Федькин палец указал на экран.
      - Это якобы сказал Галилео Галилей, когда его заставили отречься от своей гипотезы, а Джордано Бруно сожгли за теорию множественности миров, - мама поправила волосы и всмотрелась в экран. – А-а-а, это Брызгов защищает своего пройдоху Бедрика. Тогда понятно, Федя. Не слушай ты их, у них на двоих три класса ЦПШ за плечами.
       - А что такое ЦПШ? – Федькино любопытство сегодня било через край.
       Мама с улыбкой посмотрела на него и ответила:
      - Церковно-приходская школа, сокращенно – ЦПШ. Были раньше такие школы при церквах. В них давным-давно священники учили только азбуке и Закону Божьему, да и то через пень колоду. А выражение, которое я употребила – образное, так говорят, когда хотят сказать, что человек, мягко говоря, плохо образован. Федь, ты лучше историю учи, ей-богу, а то наслушался всяких болтунов… А вот и папа пришел!
    
 Открылась дверь, и в комнату вошел Федькин папа в мокрой военной шинели.
      - Здравия желаю, - устало, но с улыбкой сказал он и повесил потемневшую от воды фуражку на гвоздик у двери. На других, вбитых в стену гвоздиках, висели Федькино залатанное на локтях пальтишко и мамина старенькая замшевая курточка.
      - Давай переодевайся, а я сейчас ужин приготовлю! – поцеловала его мама и, выскользнув в неприветливый общий  коридор с облупившимися и сырыми стенами, направилась на коммунальную кухню.
      - Ну, а ты как? Уроки выучил? – не оборачиваясь и переодеваясь у шкафа в углу комнаты, спросил папа.
     - Почти, па. Вот, история осталась.
     - Это хорошо, история. А что проходите?
     - Петра Первого!
     - О! Это очень серьезное время в истории страны. Поворотное! – улыбнулся папа, застегивая рубашку.
      Из включенного по-прежнему телевизора донеслось:
      - Я помню, как в Петродворце мне рассказывали про Петра Первого.
      - Ого, - поразился папа. – Смотри-ка ты, и наш Премьер петровскими временами интересуется! Молодец! Надо же, а я и не замечал за ним такого…
      - … я же вам говорю, когда Петр Первый служил в действующей армии и принимал участие с Семилетней войне, он писал… - пояснял с экрана Глава кабинета.
    
 Федькин папа вдруг замер, держа в руках пропотевшую форменную рубашку.
      - Сынок, ну-ка посмотри у себя в учебнике, когда умер Петр Первый?
      Федька удивился, но зашелестел страницами:
      - В одна тысяча семьсот двадцать пятом году! – радостно возвестил он, найдя нужный параграф.
      - Верно!
      Папа подошел к нему и облокотился на стол:
      - А теперь хочу сам себя проверить – посмотри, когда началась Семилетняя война?
      Федька с осознанием собственной значимости и учености опять зашуршал страницами:
      - В одна тысяча семьсот пятьдесят шестом! – гордо доложил Федька, ощущая свою полезность.
      - Все правильно, сынок. Семилетняя война началась при царствовании Лизаветы Петровны, - ни к кому специально не обращаясь, сквозь зубы, произнес папа и, переведя взгляд на затихшего в непонимании Федьку, пояснил. – Императрица Елизавета Петровна – дочка Петра Первого, вот такая вот история, Федор… А ты учи, учи.
      
Отец выпрямился, потрепал сынишку по голове и подошел к зомбоящику.
      - Па, значит, эти дядьки всё врут? – сформулировал Федька очевидное и неизбежное…
      Федькин отец, офицер российской армии, прошедший не одну горячую точку, раненый, награжденный десятком боевых орденов и медалей, впервые в жизни растерялся. Оказывается, сказать сыну  ТАКУЮ правду не проще, чем пойти под пулями в атаку.
Моля Бога, чтобы обуревавшие мысли и сомнения не отразились на лице, он  выключил телевизор и повернулся к доверчиво глядящему на него сыну:
- Фёдор, тут такие вот дела…

Москва, февраль 2011 года