Кофе-кортадито. мужские-женские истории

В этом мире все имеет свое начало и свой конец, а шла уже третья неделя отдыха на Кубе.
Закончились-стали историей первые приключения на острове свободы и первые разочарования. Конвейер времени уверенно тащил меня через старую Гавану с ее обитателями, стихийный ромовый марафон с немцами, лобстеров и автомобильное путешествие по городам острова. Стали воспоминаниями трёхсотлетний Тринидад с его черепичными крышами и площадь Санта-Клары с возвышающимся над площадью памятником команданту Че. Смертельно надоели и стали обыденностью танцы на 62-й улице Варадеро, кубинское «ола» (здравствуйте) и таксисты задирающие цену по понедельникам (заезд-отъезд отдыхающих).
Светлым пятном оставалась только она. Надя. Представитель крупной туристической фирмы на Варадеро.
Их офис располагался в нашем отеле. Первый выстрел амура я получил в самом начале отдыха, когда брал напрокат у местного электрика трансформатор чтобы 110 вольт превратить в 220-ть. Знак качества и надпись СССР на пластиковом корпусе сомнений в надежности не оставляли, тем более агрегат оказался моим ровесником.
Увлеченно разглядывая это чудище я пробирался служебным коридором, как вдруг столкнулся и чуть не уронил на пол изящную кубинку.
Падала она с необычайной грацией. Без истерик-испуга и лишь картинно-театрально махнув рукой.
Я успел подхватить ее за талию и неожиданно услышал звон тишины в остановившемся времени. Она лишь пару раз удивленно моргнула, но я уже чувствовал необычный аромат и успел разглядеть мельчайшие детали.
Лет 35-37. Средний рост. Огромные карие глаза с бархатистыми ресницами. Удивительные брови. Необычной формы рот и крепкие белые зубы. Смуглая загорелая кожа, родом из вечного кубинского лета и ни малейшей тени испуга.
Она смеялась у меня на руке откинув голову. Волосы ее чуть растрепались, а мне вдруг безудержно захотелось ее поцеловать.
— С вас кофе сеньор, — прозвучало на испанском, но я ее понял. Девушка ухватила меня за плечи, и легко поднялась из вынужденной позы танго. Я её не отпускал, однако пальцы на моих плечах, после легкой паузы, все-таки разжались оставляя после себя тепло и нежный шлепок ладонью. — Олэндкюзив? — Коснулась она моего браслет на запястье, — Пусть будет кофе кортадито, сеньор! В офис, пожалуйста, — ловко вывернулась девушка из моих рук, - И побыстрее…
Только позже прокатившись по Кубе на авто, и побывав на экскурсиях, я понял, что мне тогда дали карт-бланш поухаживать. Почти лицензию. На Кубе многие вещи обострены. Если танцы, так это фактически постельные дела при всех. Если ты хочешь добиться девушки, то вспоминай средневековье и готовься подавать упавшие платочки, дарить подарки, блистать красноречием и быть преданным пажом… После кубинцы ведут себя, конечно, как и общее большинство мужчин, а ДО это целый спектакль.
Ситуация оказалась сложной. На острове «свободы» любовь с иностранцами кубинкам запрещена законодательно. Так что мой вариант ухаживаний вылился в утреннюю чашечку кофе-кортадито, которую я секретно приносил Наде в офис. Хотя запрет придавал определенной остроты, мешая шагнуть через опасную для девушки грань.
— Ваше кофе, сеньора… — каждое утро, и спустя пару дней мне уже позволялось держать ее за руку через стол.
Состояние — "нельзя" - непередаваемо, особенно когда двое уже готовы бросится в объятия.
— Ваше кофе кортадито, сеньора…
— О Мигеле, ты разрываешь мне сердце.
Нежные руки. Губы прихлебывают темный напиток, чуть обнажая крепкие белые зубы напоминающие ровные кукурузины в початке.
В этой женщине смешалось много кровей. В испанской основе я видел спустя неделю и прародителей кубинских креолов (первые индейские племена) и рабов что везли сюда из Африки более двухсот лет.
На второй неделе я уже был мобилен.
— Кофе-кортадито, сеньора…
— Мигеле, тебя не было два дня…
Показываю фотографии на цифровике. Чувствую, напряжение девушки понемногу спадает. Туристы любят фотографироваться на отдыхе с экзотичными подругами , а у меня лишь закаты Тринидада, море и никаких дискотек.
Волнение Нади приятно и она сама берет меня за руку. Влюбленным слов не нужно, хотя причудливая испано-английская смесь помогает нам сносно общаться.
— Сегодня дождь я тебя отвезу…
— За мной приедет сын…
— На машине?
Надя грустно опускает голову. Ожидаемая реакция. Я проследил — пятнадцатилетний оболтус возит ее на велосипеде.
— Давай все-таки я. Дождь слишком сильный...
— Хорошо, только жди меня на углу возле кафе…
Это супер! Необыкновенно! Уединиться на целых девять километров дороги до Санта-Марты где живет Надя!
В тот день мы впервые целовались. Я не настаивал, а просто остановился где сказали и рассматривал девушку, наслаждаясь её необычной (для северного парня)красотой.
— Вот мой дом. Красный.
Лицо все ближе. Передо мной сейчас вся Куба в причудливом смешении наций-культур.
Рот приоткрыт.
Рука на  моем затылке.
Губы.
Секунды и полет вечности. Хлопает дверца, однако сказка не ломается, и частичка Нади остается теперь со мной.
Понимаю, что такого в нашем мире, где можно все — просто не повторишь, а сладость запретного и есть настоящий вкус мира.
Утро.
— Кофе-кортадито, сеньора.
Мы целуемся уже прямо в офисе, устанавливая стул как сторожок на второй двери.
— Меня уволят Мигеле. Тебе нельзя оставаться здесь долго.
О Санта-Марте и ее доме речь не завожу, хотя ливень тот снится каждую ночь.
Однако сказки (увы) не вечны…
Утро-офис.
— Мигеле, сегодня наш последний вечер…
— Да…
— Ты едешь на «Тропикана-шоу» в Матансес?
Билеты я покупал у ее подруги. Думал, посмотрю-развеюсь. Отвлекусь от сладкой боли, что поселилась в моей в груди, однако перед утренним походом к Наде плюнул и сдал, решая коротать вечер за  бутылкой рома
— Я не поеду.
— ???
— Сдал билеты. Буду прощаться с Кубой один на один.
Надя вдруг просит зайти через полчаса.
Странно, такого никогда не было.
Офис спустя тридцать минут.
Вкус ее поцелуя сегодня другой, да Надя и сама неуловимо изменилась.
— Мигеле, вот ключи от гаража. На нем стоит флаг и он рядом с домом. Машину оставишь там. На улице снимут колеса. Квартира восемь. Не стучись, дверь будет открыта. Да, и одень свою гавайскую рубашку — ты в ней вылитый кубинец.

Спустя год.
Иркутск – Санта-Марта.
Между закованной холодным кольцом Сибирью и жарким даже в зимнее время островом летит-летит невидимое:
— Надя, я держу тебя за руку и мы лежим с тобой в той прохладе ночи…
— Ах, Мигеле…

Январь 2012 г. Иркутск.