Человечность

Пришло время праздников. Этот праздник всегда не давал мне расслабиться. Все ждут фантастического исхода и пафосного предзнаменования. Это не по мне, у меня просто не получается. Был пред-предпоследний день уходящего года. Я не знал куда деваться от страшной меланхолии, накрывшей меня, придавившей, словно железным листом для кровли крыши. Дома стояла тишина и мне приходилось лишь слушать тиканье часов. Секунда за секундой.
Дописав рассказ, я достал немного убойной химки. Забил как надо и ушел. Привычные галлюцинации, пусть всегда и как в первый раз. Когда меня только начало отпускать, зазвонил телефон. Я с трудом поднялся с пола. Как, оказалось, неподалеку шла неплохая вечеринка, выпивка рекой, музыка, пьяные девченки и все такое. Почему нет?
В расстегнутом пальто, стряхивая снег на пол, я захожу в коридор. Тут стоит полумрак, это квартира одного моего знакомого. Меня слегка заносит от прихода час назад и я тут же выхватываю бокал с пивом у проходящей девушки, надеясь на спасение.
 - Ты чего это вытворяешь?
 - Спасибо, милая.
 - Ты кто такой вообще?
 - Я свой, детка, все нормально.
Тут подходит один из знакомых и успокаивает ее, пытаясь меня представить и оправдать, но я тут же сматываюсь, запинаясь об ботинки. Светский вечер, томные разговоры и любовные обнимания на диванах. Я лишний. Посторонний. Кто-то заговорил про заготовленные конкурсы и начал собирать народ в центре комнаты. Я тут же схватил сигареты и пролизнул на балкон. В открытое окно залетали хлопья снега. Дверь открылась и ко мне зашел незнакомый мне парень. Закурили.
В последнюю предпраздничную неделю я всегда хочу умереть особенно сильно. Но только умереть так, чтобы не иметь ничего общего с праздничным безумием. Вариант захлебнуться рвотой или истечь кровью от ножа собутыльника не подойдет. Это вписывает меня в рамки веселья. Вот быть загрызанным дворовыми собаками вполне ничего. К несчастью псины любят меня с детства. Или умереть под колесами фуры, везущей водку и разукрашенной логотипом кока коллы. Нет, это уже слишком символично. Заголовок местной газеты информпечать «молодой человек, мечтавший стать писателем, был найден в колодце» принесет немалый успех.
Пока этот тип не начал со мной разговор, я выкинул бычок и вернулся в комнату, забыв свой стакан. Тут уже стоял полумрак и непонятная возня. Постояв с минуту, надеясь, что глаза привыкнут и я что-нибудь увижу, пошел на кухню. Никого. Достал из холодильника бутылку Black&White и налил в стакан. Разбавил остатками яблочного сока. Так-то лучше. Я не следил за временем. И за алкоголем тоже. Я слышал, как кто-то заходил и уходил из квартиры. Дверь то открывалась, то закрывалась. Так меня и вырубило. А когда открыл глаза, то понял, что все уже ушли. Не было больше голосов, лишь легкая музыка, где-то в глубине комнаты. Играл чей-то телефон. С полупустой бутылкой я не спеша двигался  по квартире. Хозяин, вероятно уже спал.
Дорога домой редко остается в моей голове. Ноги на автомате спасают меня.
История повторяется, виски выходят из меня во втором часу ночи рвотными массами. Два позыва и унитаз наполняется желтой субстанцией. Утром, в переполненном трамвае я пишу рассказ, пытаясь оправдать себя писательским ремеслом. Напротив меня я замечаю девушку неописуемой сексуальности. Я видел ее насквозь. Она не была человеком. Это одна большая ****а. Время от времени она поглядывает на меня, хотя я стараюсь не смотреть на нее так явно, лишь краем глаза я рассматриваю всю эту вагинальную похоть. Она во мне что-то нашла. Еще бы. По непонятным причинам, с похмелья я нравлюсь женщинам. Может, я становлюсь похожим на какого-нибудь грустного лирического героя с большой душой и романтическим умом. Я же с похмелья думаю только о ебле. Не вижу причин это не делать, это лучшее средство от головной боли. За секс с этой красоткой я бы отдал сейчас все свои деньги, продал душу или отнял себе палец тесаком. Но я слишком скован, чтобы подойти к ней. Она старше меня лет на десять. Роскошное зрелое тело и пухлые губки. Платье плотно облегает ее упругую попку. У меня встает. В своих фантазиях я уже с ней в большой мягкой постели на ярко красной простыне, наши обнаженные тела сливаются в одно целое. Я дополняю ее девственную натуру своей злостью, обреченностью, порочностью. Тут она меня бросает. Ей пора выходить.
Мне кажется, бабка справа наблюдает за тем, что я пишу. Ее подружка несет какой-то бред о том, куда может привезти этот маршрут. Черт, они действуют мне на нервы. Только я подумал об этом, как они ушли в другую часть трамвая и их место занял здоровый усатый мужик. Он олицетворяет в моих глазах все мое представление об обывателях, смирившихся с тяжелой судьбой. Неудачник, потерявший стиль и надежды на перемены. Вот и он сваливает на другое место. Может во мне что-то не так? Принюхиваюсь к одежде – вроде не воняю. Как превратить свою жизнь в фантастику и перестать влачить жалкое существование, пытаясь занять свою ячейку общества? У меня такие длинные ногти, что уже трудно писать. Мне необходима такая женщина, которая избавила бы меня от этого нудного занятия.
 - Джилл, подстриги мне ногти.
 - Что?
 - Мне действительно это необходимо.
 - Ты не охерел ли?
 - Ты сама говорила, что они длинные, особенно на ногах и я царапаю тебя во сне.
Бред собачий. Осторожно, двери закрываются, следующая остановка… Еще мне надо подстричься и это заботит меня еще больше. От этих мыслей мне захотелось срать. Так прижало, что я вжался в сиденье и напрягся всем телом. У человека слишком много выделений, как много необходимо следить за собой, чтобы не превратиться в монстра. Человек жалок. Человек – звучит унизительно. Я всего лишь человек.