Вы только вдумайтесь в простые эти строки...

 
 


Жила-была  в городе Глазове большая семья священнослужителя.  На фотографии родители Серафима Васильевна (урож. Андриевская) и Василий Александрович Сатрапинский.

Серафима Васильевна дожила до преклонных лет, всю жизнь страдала от профессиональной болезни церковно-приходских учителей – бронхита, по старости жила на попечении  дочери и денежной помощи от других детей.

 Василий Александрович не сложил с себя по предложению властей чина  протоиерея, подвергался постоянно притеснениям, в конце концов был лишен движимого и недвижимого имущества и ,как «ненужный»,  отправлен в возрасте 68 лет в Вятлаг, где и погиб, не выдержав и 3-х месяцев каторги.

 Их дети:
Старший сын Феодосий Васильевич 1899 года рождения – успел окончить гимназию, медицинский факультет университета, вступить в партию большевиков. Заслуженный военврач, полковник медицинской службы, автор статей о подвигах советских медиков в годы войны, отец четырех детей. В начале войны  был на фронте, потом возглавлял военные госпитали, его семья оказалась в оккупации в городе Минске. После войны он нашел родных, и вся семья переехала на постоянное жительство в г. Ленинград. Дожил до преклонных лет в окружении детей и внуков.
Второй сын   Алексей Васильевич 1902 года рождения   - также отец большого семейства, пропал в лагерях по 58 статье; его жена одна воспитала 4-х детей, всю жизнь проработала на железной дороге. Почетный железнодорожник,  награждена многими медалями и орденами. Дожила до сверх преклонных лет, стала живой прапрабабушкой.
Старшая дочь Надежда Васильевна – училась на агронома в Ленинграде вместе с будущим мужем, поехала к мужу на Кубань, там голодали, терпели лишения, что надломило ее здоровье и стало причиной преждевременной смерти.
Дочь Вера Васильевна – училась в Ленинграде, погибла в блокаду.
Дочь Эмилия Васильевна – вышла замуж за партийного функционера-ленинца, был убит на охоте (?), второй муж погиб на передовой в самом начале войны, успев написать только одно письмо, на руках осталось трое детей и болезненная мать. Дожила до преклонных лет, все  дети окончили вузы, стали ведущими специалистами.
 Младшая дочь Мария Васильевна, моя мать, - дожила до преклонных лет, окончила Калининский педагогический институт по специальности литература, но педагогом не работала, так как вышла замуж за топографа и всю жизнь сопровождала мужа в экспедициях. В юности она, как и мать ютилась по родственникам, в основном у старшего брата.

Эта краткая биографическая справка приведена для того, чтобы  читая семейную переписку, можно было бы лучше понять все перипетии той жизни. Понять, за что и как страдали простые советские граждане, какие разные судьбы их ожидали. Все в этих письмах без прикрас, но и без слез отчаянья, а ведь в детстве эти люди жили в довольстве, но затем  лишились всего. Но они выстояли, без обиды влились в новую жизнь и продолжали жить ради своих детей,  родителей и памяти об отце.

Письма Надежды Васильевны Ефименко из цветущей Кубани – на памяти  фильм «Доярка и пастух»

7/IV – 37г.
Дорогая Маруся!
Мне очень стыдно, что я тебе не помогаю. Все думала, вот получим сразу много денег -  пошлю Марусе 100 руб. Мы деньги обычно получаем зимой за несколько месяцев сразу. Но нынче у нас получилось иначе. Зимой 1-го февраля на реке при переправе на лодке погибло 8 человек, никто не мог их спасти. За это наших директоров посадили в тюрьму. Ване дали 3 года. Подали кассацию в Москву, ждем ответа. Вот уже 2 месяца, как он сидит. Суд был у нас в совхозе, но домой его не пускали. Теперь он около Майкопа и я изредка езжу к нему на свидание. Защитники встанут почти в 1000 руб. Теперь я должна растить троих детей. 7-го марта у меня родилась дочка Танечка. Бедная, она долго не увидит отца. Теперь мы немного успокоились, а вообще-то очень много пережили. Летом, если я останусь в совхозе, корова отелится, и будет чем тебя угощать. Лишь бы мне остаться на службе. Тогда и поговорим о твоей специальности. Трудно советовать. Я, вот, послушалась совета Доси, и нельзя сказать, что я довольна. Надо самой хорошо продумать, какая работа тебя интересует, туда и идти.
Ну, дочка требует меня, пиши почаще. Я, если смогу, пришлю тебе денег.
Пока. Целую тебя. Твоя Надя.

28/III – 43 г.

Дорогая Милечка!
Вторично пишу тебе письмо. Пожалуйста, поскорее напиши мне ответ. Ты себе представить не можешь нашу радость, что мы снова вместе с вами можем жить в Советском Союзе. Много мы пережили за время оккупации немцами нашей станицы. Счастье наше, что мы остались живы, а около 3-х тысяч человек безвременно погибли. Та же участь постигла бы и нас, если бы не выручили нас вовремя доблестные защитники. Если когда-нибудь мы встретимся, расскажу тебе много о нашей жизни. Сейчас я снова работаю в «Сортсемовощь», только уже не агрономом, а просто счетным работником, так как мне вредно быть много на солнце, - у меня ведь тоже туберкулез, как и у Верочки. Выгляжу я, говорят, плохо – бледна очень и худа, но еще ничего, скриплю. Если бы дать усиленное питание, так еще бы, пожалуй, и поправилась.
Дети выросли большие, уже перегоняют меня ростом, Оля учится в 5-м, а Юлий в 8-м классе. Оля тоже болезненная, а Юлий ничего. Ваня был у нас целый месяц (февраль). Я не ожидала больше его увидеть и, вот, пришлось. В последнее время он был в партизанском отряде, а теперь снова на фронте, еще писем не получала. Тоже стал худой и постарел очень.
Где Дося, напиши ему обо мне, дай адрес мой, а мне напиши его адрес, где он сейчас, интересно. С кем еще переписываешься? Жива ли Елизавета Петровна, Олечка, Катюша? Как ты сама живешь, здорова ли, как дети? Скорее пиши обо всем, письма ходят очень медленно. Где работаешь? Не голодаешь ли? Мы живем пока ничего, не голодаем, только времени на все не хватает. Ваня перевез нас на другую квартиру, мы теперь живем около самой конторы, занимаем две комнаты и большой коридор, вроде летней кухни. Квартира теплая, лучше, чем там, где мы жили, но там было много солнца, а здесь его почти нет, ну, да это все ерунда, быть бы живым.
Пишет ли Маруся, как ее девочка и муж. Напиши и ей мой адрес и мой искренний привет и пожелание всего лучшего, также и Досе. Когда же он и мы услышим об его семье и о нашей дорогой маме.
Ну. Пиши, милая, будь здорова. Целую тебя крепко и детей. Твоя Надя.

23/VI – 43г.

Ну, мои дорогие девочки, здравствуйте!

Не везет вашей старушке-сестре в последнее время до невозможности. Только подумать надо – второй месяц валяюсь в постели. Три недели была в больнице в Армавире, делали операцию (флегмона в поджелудочной  области). Ничего не вылечили, и я выписалась, так как не могу быть в больнице – легкие и сердце не выносят больничной обстановки. За болезнь эту хуже стало с легкими, сердце стало меньше нормальных границ, в общем, надо наверно скоро умирать, хватит уже, пожили. Жалко ребят очень. Может быть, правда, еще вылечусь. Но, ведь, надо хорошее питание, а где его взять. Ваня тоже ранен в голову и контужен, но где он еще, я не знаю. Писал из полевого госпиталя. Скоро, если он жив, получу от него письмо. Он пока рядовой, еще не восстановился, да и не знаю, как у него будут дела, я, ведь, дура не сохранила документы. Ну, пока мы еще не голодны. Продаю  барахло, жаль, его у нас и так мало. Патефон взяли немцы. Досе ничего об этом не пишите, хватит ему и того, что он вам помогает, да и тетушке Е.П., наверно, тоже. Лишь бы поправиться, сами заработаем. Огород у нас тоже есть, в основном, кукуруза, 4 ведра картошки. Посадили огурцов, капусты и помидоров. Если не украдут, будем кушать, и, вообще, если останемся живы. Я очень рада, что вы вместе живете, все веселее. Я с удовольствием бы с вами жила, но сейчас невозможно выехать. Маруся, ты удачно выехала. Если когда-нибудь встретимся, много будет у нас разговоров, есть чего рассказать, пережили много, в письме не опишешь. Ребята учились только полгода, при немцах не учились, так что еще не перешли в следующий класс. Уж очень они у меня выросли, выше меня, но только худые очень, как и я. Досе я писала письмо, не знаю, получил он его или нет. Еще напишу. Жива ли Ел. Петр? И Олечка? Кто из знакомых есть в Глазове? Где Лина Шамова? Пишут ли Верины дети, вот их жалко!
Пишите, милые девочки, почаще, не дожидаясь ответа. Молодцы, что посадили огород. Так хочется посмотреть ваших ребятишек, особенно девчат. Целую вас крепко и обнимаю. Ребятишек целуйте. Ваша Надя.

                16/XII-45г.
Родная, дорогая мамаша, здравствуйте!
Получила на днях от Вас письмо и очень плакала, неужели мы не увидимся больше, я этому не хочу верить. Как только чуть будет теплее, приезжайте к нам, я денег пришлю, лишь бы Вы были здоровы. Все бьемся, бьемся и никак не вылезем из нужды, но теперь ведь многие так плохо живут, как мы. Тут еще опять напала на меня болячка: «свиная рожа», так определил врач, на руках красные пятна, почему я так плохо и пишу, пальцы обвязаны, помазали ихтиоловой мазью. Был у нас поросенок, заболел рожей, мы его прирезали и сами обделывали, вот я и заболела. Хотя бы скорее прошло, а то я ничего не могу делать, очень трудно. Получила от Доси письмо, пишет, что заедет к нам. Я и все наши очень рады его видеть и ждем, только очень стыдно, что у нас такая бедность. Нет ни наволочек, ни белья хорошего. Мы с Олей давно уже ходим в старых майках вместо рубашек, а у мужчин белье – одни латки. Ну, что поделаешь, раз мы такие неповоротливые. Как-нибудь оденемся постепенно. Сегодня купила Оле чулки за 50 руб. А самая главная неприятность у нас хуже: Ивана сняли с работы за невыполнение плана, мороз погубил много свеклы и прочих овощей. Будет искать работу, где, еще не знаю, но я буду сидеть здесь, пока дети не кончат школу. Может быть, придется и уехать из Лабинской, только очень не хочется в глушь, надо бы поближе к городу. Юлий на будущий год собирается ехать учиться в Москву. Он хорошо учится, способный мальчик, надо тянуться, учить его. Оля тоже хорошо учится, но у нее плохое здоровье.
Какие большие дети у Алеши, где он интересно, а если написать по его адресу, вроде запроса сделать, может быть, кто и ответит?
Мамаша, а где же Верочкин Толя, напишите, пожалуйста. Неужели его никто из родственников не взял в семью? Как жаль всех, и передать нельзя. Я очень рада за Марусю, легче ей будет с мужем и будет жить в городе большом. Миле очень трудно, наверно, с детворой, но что ж делать, может быть, еще муж найдется, Милечка ведь еще молодая.
Мамаша, а, может быть, Дося еще не скоро поедет. Если бы Вам с ним к нам приехать, вот хорошо бы было. Ваня уедет  где-либо устраиваться, а мы тихонько будем жить в Лабинской. Питаемся мы сравнительно хорошо, плохо у нас с картошкой. Напишите ему письмо, пусть он Вас с собой увезет. Я Вас просила, чтобы Вы выслали мне вызов, но Вы ничего не ответили на это. Правда, я боюсь холода, у меня челюсть сильно немеет, и кашляю сильно, а, может быть, и рискнула бы, уж очень хочется повидаться.
Ну, пишите мне почаще и побольше. Привет большой Марусе и Миле.
Целую Вас крепко. Любящая Вас Надя. Поправляйтесь и берегите себя.

P.S. Письмо пролежало у Оли в сумке. Дописываю уже 24/XII.
Поздравляю с праздниками Рождества Христова и с Новым Годом.
Доси еще нет, руки стали у меня лучше. Постараюсь выслать немного денег Вам. Как хочется повидаться с Вами.
Письма Веры Васильевны из г.Ленинграда
Здравствуй, дорогая Муся. 2-го ноября вернулась домой. Праздники провели вместе, седьмого даже ездили к сестре Саши Марусе. Толечку Саша в 7 часов утра уносит в ясли до 5 вечера. Мне гораздо легче теперь; доктор яслей предлагает похлопотать насчет пятидневных яслей, брать только на выходной. Чувствую себя ничего, конечно, есть слабость, но зато совсем нет кашля.
Дорогая Муся, ты приезжай ко мне, не стесняйся. Еды на тебя у нас хватит, посуду будем иметь отдельную, так что не пугайся, что я больна. Привези с собой подушку и одеяло.
Ты, вероятно, знаешь, какая сложная обстановка теперь у нашего государства в связи с отношениями с Финляндией. Принимаются все меры, чтобы оградить государство от военных нападений и, в частности, Ленинград. Все же граница в 30-ти км от нас, и дальнобойные орудия с таким расстоянием справляются. Мне порою жутко становится (такая я паникерша), когда, правда, я одна, среди людей как-то легче переносишь такие опасения. Но в то же время я уверена, что наше правительство принимает и примет меры предосторожности.
Давно не писала маме и Наде. Сегодня постараюсь написать. Не знаю судьбу Доси, сегодня попрошу Сашу съездить со мной к Елизавете Петровне.
Хожу на занятия – кружок текущей политики при нашем ЖАКТе. Завтра пригласили поехать по городу в автобусе на 2 часа посмотреть город с 12 до 2 часов; иногда дают билеты в заводской наш клуб «им.Цурюпы». В последний раз пошли с Сашей и опоздали, так как я занялась уборкой и не сумела приготовить ужин во время, - так и не пустили.
23 ноября исполняется 10 лет Вове. Саша приглашает своих родных к себе и кое-кого из наших общих знакомых.
Пиши о себе больше. С приветом, Вера.    IX/XI (1939г.?)

Дорогая Миля!
Получила твою открытку из ст. Ардас. Перебралась ли ты в Глазов? Я живу одна теперь в Ленинграде. Детей отправила на дачу. Шура отправился на фронт 14/VII. Адрес Нади – ст. Лабинская Краснодарского края, ул. Карла Маркса 41, Ефименко.
 Миля! Дося прислал мне две открытки из Рославля и одну, последнюю, из Смоленска. Спрашивает, не имею ли я сведений о Лиле, маме, Тасе, Нине, Юре и еще одной девочке, которая гостила у них. Адреса пока его не имею и, ни я, ни Е.П. не знаем, где Лиля и мама с семьей. Я посылала тебе открытку на Оршу. Маруся писала, что будет жить в Калише, если не достанет билет. Как приедешь в Глазов, напиши мне.
Пиши, я жду. Вера.                16/VII (1941г.) 

Дорогая  Мусенька!

Очень рада, что ты вместе с мужем. Я с 14 по 28 июля была одна, так как Саша ополченцем уехал на фронт, а ребят отправляла в Ленинградскую область. Вчера их привезли обратно. Дося жив - здоров, находится в действующей армии. Его адрес: действующая армия 736, полевая почта станция Санотдел, врач Сатрапинский. Находится во фронтовой полосе так же, как мой муж – живы ли они сейчас, не знаю. Дося  писал открытки из Смоленска, из Рославля, из Вязьмы. Теперь пока что ничего не получаю. От мамы, Лили ничего пока нет. Дося послал мне для них 500 р.,  а известий все нет. Они  не могут пока что прислать весточки, с ними есть еще девочка – гостья, подруга Нины. Миля сейчас находится в Глазове, если ей удалось пробраться из Мордовской  АССР, куда ее перебросили по эвакуации, и она писала со станции Ардас, что едет в Глазов. Адрес Нади – ст. Лабинская Краснодарского края, ул. Карла Маркса д.41, Ефименко. Вчера была у меня Елизавета Петровна. Миля просит помощи у Нади, а пока что ничего не пишет мне, добралась ли она. Писать много некогда – работаю по охране порядка в доме. Сейчас война, у нас все в порядке, все на своих постах.
С приветом, Вера.  29/VII (1941г.)


Дорогая Миля!
Прости, что давно не писала. Пишу тебе 31 октября в 6 часов вечера. К тебе я не сумела выехать, об этом очень жалею. Пока живы, я болею сейчас – у меня, видимо, обострился процесс, температурит сильно и на почве сильного кашля я надсадила живот и получила грыжу. Голову пока не теряю. Авиация, флот и Красная Армия защищают Ленинград от немцев, спасибо им! А тяготы войны несет и будет нести славный русский народ. Как и всем и тебе, вероятно, нелегко с детьми. На большие жертвы позвал нас Гитлер. В денежном отношении я обеспечена – платят за Шуру 600 р. в месяц. Жаль очень Шуру, от него было две открытки и письмо в начале августа и больше с тех пор ничего. Попал он на войну случайно, должен был вернуться через 10 дней, но задержался. Многие вернулись, сейчас здесь, а его все нет и нет. Где Гриша? Тоже воюет? Как дочка, ребята? Толя выглядит хорошо, Вова очень похудел, стал сердитый, нервный, упрямый, весь в меня. Ругаемся с ним с утра до вечера; никак характерами не сойдемся  - оба упрямые. В комнате у нас холодно. Топку дали только 27/X. Живем все дни в кухне у плиты, даже спим иногда там. Людей у нас много, ну, а на людях и умирать веселее. Миля, война, вероятно, продлится долго. Потребует она от нас много жертв и лишений. Если ты и я выживем, может быть, еще встретимся в жизни. Я стараюсь не унывать, - ведь страдает весь народ советский, все до одного человека, и всем тяжело переносить войну. Собирали деньги на теплые вещи. Завтра понесу еще посылку Досе. Жаль, что у меня плохое здоровье и мне трудно вынести, но сейчас тяжело и не больному.
Почему нет от тебя писем? Жду, пиши. Надя сейчас тоже не пишет, от Доси и Маруси тоже давно нет. Пиши по адресу: Ленинград, 20, Обводной канал, д. №136, V корп., комната 509, В.В.Сатрапинской.  Хлеба получаем 200 гр., детям дают масло, сахар, крупу.
Пожелаем успехов, Миля, нашей Красной Армии на подступах к Москве и Ленинграду.
С приветом, Вера.    31/X – 41 г.    Ленинград


Дорогая Миля!
Получила повестку на эвакуацию из Ленинграда. Собралась с его сестрами в Галич, в деревню мужа, но они передумали и едут сегодня 15-го в Омск. Я заболела и поэтому пока остаюсь, диспансер меня пока оставляет в Ленинграде. Не знаю, куда и ехать, к тебе или куда в другое место. Списываться уже некогда. Получила ли ты мои 30 р. и Надины 100р.  Дося написал мне, что будет тебе высылать, когда узнает, что ты в Глазове. Написал тебе открытку без названия улицы и № дома. Получила ли? Его адрес: действующая армия, полевая почта, станция №736, почтовый ящик №8, Сатрапинскому Ф.В. и больше никаких добавлений.
Шура, не знаю, жив ли,  находится в пехоте на передовых. Писал
4-го. Выезжают из Ленинграда 15-го Маруся и Надя. Вероятно, они будут проездом, может быть, ты сможешь их увидеть и поговорить. Сегодня их провожаю. Сейчас была Е.П.. Я приглашаю ее с собой поехать. Пока она не решается, а после во вторую очередь, говорит, поеду с тобой. Дося деньгами нас обеспечит.
Писать мне некогда. Жаль, нет от тебя письма. У нас тихо, спокойно, какая-то стрельба бывает, но мало. Налетов пока совсем нет.
С приветом, Вера.     15/VIII

4_05_1947г.

Письма родительницы детям после возвращения из длительной оккупации в г.Минске

Здравствуйте, дорогая Милечка и детки!

С 28 апреля я лежу в больнице, захворала «рожей». Меня сразу отправили в больницу. Сегодня уже 3 месяца. Скоро меня выпишут, болезнь легкая. Надюша тоже здесь, лежит рядом в палатах. Как только поправлюсь, сразу буду собираться. К июню-месяцу приеду в Глазов, приеду и все расскажу, писать не хочется обо всем. Привет всем знакомым, и вас всех целую. Ждите. Встречать не ходите, приеду одна. Теперь отдохнула, имею силы, только как Господь поможет доехать – пишу и не знаю? Надя тоже поправилась. Скоро выйдет и меня проводит до Армавира, а там билет дадут до Москвы. Хлеба дают здесь 500 гр. на день - на обед и завтрак. Вечерами чай с 2-мя ложками сахарного песку пили.   ……надо поскорее уезжать. Надя все задерживает меня, пишу плохо, бумаги нет. Здесь ночи  холодные, а днем солнце, тепло и сильный ветер. Привет мой  всем…  Целую всех, люблю вас. Мама, бабушка.


20_05_1947г.

Здравствуйте, дорогая Милечка и детки!

Поздравляю Милю с Днем Ангела! Желаю доброго здоровья и всего наилучшего в жизни!
Я все еще в Лабинской, никак не могу выехать, да теперь и выезда  на Москву нет. Я  собралась и выписалась уже и все справки получила, и  вот  такая беда, не знаю, когда я приеду к вам и увижу вас, мои золотые. Из больницы давно вышла, здорова. Болезнь была не сильная, хлеба там давали 500 гр. Я лежала спокойно, а теперь опять на голод и горе, так плачу, плачу... Буду ждать разрешения на проезд. Надя опять болеет, у нее туберкулез, развал всех легких и перешло уже на горло, говорит монотонно, но все же поживет еще до осени. Как говорит врач, опять, наверно, положат в больницу. Но скоро кончит учение Ольга, и Юлий теперь дома, так что я и не нужна им. Как говорит Иван, Надюша очень желает, чтобы я жила у них, но здесь жить немыслимо. Все какие-то злые. Была жара, все выгорело, только вот со вчерашнего дня пошел дождь и все пойдет расти. Цены на продукты ужасные, хлеба не выдали. Деньги я берегу на проезд.
Ну, целую всех и привет деткам и Клаве. Люблю вас, мама-бабушка.
Миля, пиши мне скорее.

Постскриптум.
Соединив все воедино, начинаешь отчетливо понимать (и куда только смотрела цензура), как поживали в годы бурного строительства социализма простые советские граждане, не пользующиеся привилегиями непростых строителей коммунизма. У тех все было в полном порядке – в Москве для них строились помпезные сталинские дома, в городе Сочи возводили санатории, курорты, фонтаны. Творческие работники в благоустроенных домах творчества перекрашивали серую и голодную действительность в кумачевые яркие тона всеобщего коммунистического благоденствия. Ответственные работники получали пайки и эталоны и втихаря откармливали своих дочек и сынков, а простой народ еле сводил концы с концами – одним словом вымирал и деградировал. Мучились росли, мучились учились, и молодыми от приобретенных болезней рано умирали. А ведь еще были другие фабрики массового геноцида. А что сейчас?.......