Ищи его - свищи его...

                Всё это было бы смешно -
                Когда бы ни было так горько.
                Лить слёзы, право, не грешно,
                Вот бесполезно только.

                Стараясь рассмешить себя:
                Мне смех лекарством служит,
                Употребляю смех тебя
                На завтрак, на обед и ужин.

                Смеяться нужно над собой,
                Чтоб крепче стать, сильнее.
                И чтоб охотничек любой
                Не наклепал по шее.

                Смеяться можно над собой,
                Чтоб смех не стал ударом.
                Со смехом связана судьбой,
                И он хранитель мой недаром…

                Всё это было бы смешно,
                Когда бы ни было, так грустно,
                Смеяться, право, не грешно,
                Но и смеяться надобно искусно.
                (Т.В.Злобина)


     Какой ужас!  Потеряла где-то самое необходимое в нашей жизни:  чувство юмора. Не велика пропажа скажете?! Как сказала одна очаровательная героиня фильма: - «Теряют  больше иногда»... Может быть, может быть. Хотя вряд ли: без этого чувства я, как без рук. Не знаю, как вы, а я не могу воспринимать сегодняшнюю действительность серьёзно — иначе с ума спятить можно...

      Ищу уже больше недели: все закоулки обшарила, все заначки отыскала, что давным-давно были потеряны (вот так всегда - находишь совсем не то, что ищешь!), всю паутину собрала. Вылезла на свет божий, как чёрт из табакерки. Кот наш, Клёпка, от страха под стол забился,  глаза, как блюдца, шерсть на загривке торчком, усы, как иглы — в разные стороны. Верещит нечеловеческим голосом:
-Чур! Чур меня! Не подходи! Фу! Фу-фу!
     Едва двери приоткрыла, он так рванул на улицу, словно за ним стая бешеных собак увязалась, с единственным желанием разодрать на мелкие тряпочки. 

      Дочь, Иришка, увидала  - заикаться начала:
-О-о, Господи?! М-мама? Кто это тебя так разукрасил? Как ёлку новогоднюю...
    Пришлось признаваться в пропаже, всё равно ведь скоро обнаружится. Внучка пятилетняя, Юляшка, услышала, заинтересовалась, предложила:
-А давай, бабулечка, вместе искать станем? Может и моя Машутка отыщется...

      Зятёк дорогой, Максимка, тут, как тут (вечно встревает со своими замечаниями), юморист доморощенный:
-Ищи их, свищи их... В баню они ушли — оба-два. Не первой свежести... Были...
     Иришка шикнула на него —  зятёк и сдулся. А дочь, жалостливо так смотрит на меня, словно не чувство я посеяла, а мильон доллАров:
-Люди добрые говаривают, что клин — клином вышибает...
      Максимка голос подал — вроде сочувственно:
-Нужно Вам, мама, ударную дозу юмора принять. Может поможет?... Хотите я Вам все юморные передачи фломастерам помечу?

      Пометит он! Кот тоже нашёлся?! Хватит мне и того, что Клёпка с испугу до самой двери дорожку пометил...
-Благодарствую, зятёк! - ему в ответ. - Я и сама  пока ещё вижу, и газетки с журнальчиками  иногда почитываю. Особенно «Телесемь».
    Максимка только плечиками пожал:
-Да, собственно не за что: ничего такого я вроде не сделал...
-Когда сделаешь — поздно будет! - не  выдержала я. Нужно же поддерживать  тёщин имидж — иначе зятёк дорогой бояться совсем перестанет, а это, как известно, чревато?

      Иришка поспешила на помощь муженьку:
-Мама, ты слишком увлеклась просмотром новостей. Днюешь и ночуешь на НТВ... От этого НТВ не только чувство юмора, а и все остальные, включая чувства цвета, запаха и вкуса, могут пропасть
-А начинается всё  с чувства меры!
       Ну, конечно,  это опять  умник наш  голос подаёт — больше некому. Хотела на место его поставить, да настроения не было: печаль за потерю остановила.

      Подумала,  подумала со всем своим вниманием, и вывод сам собой напросился:
-А ведь права моя дочурка, права!  Вот и цветность стала пропадать: порой всё в сером цвете предстаёт... А два дня назад так и вообще всё в чёрном открылось... Даже страшно как-то стало.

      Всю следующую неделю пыталась клин выбить: все юмористические передачи смотрела по всем каналам: и Задорного, и Ветрова с Ворообьём, и Киркорова с Галкиным, и Петросяна со Степаненко. Не смешно — и всё тут. Люди в зале со смеха чуть ли не пополам складываются, кое-кто вообще с кресел валится. А я смотрю на все их ужимки и прыжки, и  - ни в одном глазу. Напротив,  слёзы градом.

      Смотрел на меня зятёк, смотрел — не выдержал:
-Ну, всё, мама, пора Вас врачу показывать: дело, как видно, и в самом деле плохо...
      Не хотелось мне идти по врачам: не люблю я этого.  Ни поликлиники не люблю, ни врачей — уж очень они тоску  смертную нагоняют. Даже не помню, когда в последний раз на приёме была. Но делать нечего: домашние настояли. А чтобы я не сбежала, Иришка со мной поехала.

      Отсидели очередь: оказывается таких болящих хоть пруд пруди — даже странно. Некоторые, говорят, удовольствие в этих очередях находят: общаются, душу изливают, на жизнь жалуются. Никакого доктора потом не нужно — всё само-собой рассасывается. Да и какой смысл в этом докторе? Ну задал дюжину вопросов, головой покачал, поцокал, что-то помычал, что-то написал и выпроводил с рецептиком из кабинета.
-Попринимайте, - говорит, - лекарствочка, а через неделечку опять ко мне...

      Вышла из кабинета ошарашенной, а когда в аптеке узнала стоимость этого лекарствочка, что доктор прописал, да ещё и дочь призналась,  что за приём заплатила 550 рубликов, меня такой смех разобрал — до самого дома хохотала без остановки. Оказалось, болезнь моя не так уж и запущена: теперь даже пальчик  покажи  смеяться начинаю. Нашлось чувство — нашлось. А куда ж без него? Тогда сразу бери верёвку — и намыливай... От такой-то жизни.