Город детских снов. Часть третья. Обида

Вредная Аня


Сегодня Антону как-то не везло. В контрольной работе сделал две ошибки, Женька опять сильно толкнул на перемене. Мама была грустная и даже немного ворчала, что нужно быть внимательней и не связываться с Женькой. А как с ним не связываться, если он обзывается, обижает девчонок, пришлось его немного пихнуть, а потом валяться на полу. Слёзы уже напрашивались, но звонок не дал расплакаться, пришлось терпеть. Дома можно сесть за компьютер и сражаться с монстрами, представляя, что один из них Женька. Но компьютер был занят. Старшая сестра Аня сидела на компьютерном стульчике и не собиралась уходить.

- Тоша, детям вредно долго сидеть за компьютером. Тем более играть в твои стрелялки. Иди и рисуй.

- Сама иди рисуй. Ты мне не мама, не указывай.
- Какой ты стал грубый в своей школе, скоро совсем противный станешь, - буркнула Аня.

- Да заткнись ты, - откровенно хамил Антон.

Он обиделся. Но ничего не поделаешь, и он направился собирать лего.
Тоша решил не разговаривать с Аней и вообще не прощать ей. Сестра сделала работу и куда-то уехала, а у Тоши на душе было нехорошо.

- Совесть мучает, но за что? - злился Антон.

Лежа в кровати, он всё время возвращался к мысли, что Аня приедет только через три дня. Он, конечно, днём мог бы потерпеть, пока Аня закончит работу на компьютере, но в тот момент чувство обиды было сильнее всех его других чувств, почему же так нехорошо на душе, как будто он немного заболел.

- Придется три дня ждать Аню, чтобы извиниться. А может не извиняться? Пусть она сама извиняется, - засыпая, думал Антон…


Болезнь души


Почему-то море было тёмным и прохладным,  лететь  тяжело, а плыть не хотелось совсем.

- Никогда не доберусь до острова, замёрзну или утону, - хныкал Антон.

Наконец, город показался на горизонте, но над ним нависла грязно-оранжевая дымка, а море вокруг было почти чёрным.
Тоша опустился на землю, огляделся по сторонам и побрел по тропинке к городу снов.

- Скорей бы увидеть Совесть, она обязательно всё объяснит. Может, драконы выбрались из подземелья, а может…
Бог его знает, что могло случиться.
Ворота, как обычно, были не закрыты, и Антон свободно вошел в город.
Первое, что услышал Антон, был жуткий крик и ругательство. Тоша не хотел останавливаться, но невольно посмотрел налево и увидел очень некрасивую сцену. Грубость и Хамство дрались не на шутку, обзывая друг друга каждую секунду. Удивило то, что соседний дом Терпения и Сочувствия был закрыт, окна завешаны, и никто не останавливал и не успокаивал разбушевавшихся соседей.

- Эй, вы там, что, с ума сошли? - крикнул Антон.

- Вали отсюда, пока не получил, - крикнула тётя Хамство, - ой, больно…

Грубость уже оторвался от своей жены и направился к Антону, но тот постарался побыстрей пройти мимо. Посмотрев направо, он резко остановился.

Через дорогу, в прекрасном саду Любви и Доброты, спали все. Любовь спала прямо в саду на зелёной траве, положив под голову свою прекрасную руку. Доброта спала в летней беседке, а её золотистое платье не светилось, а было похоже на потускневший песок. На крыльце чёрного замка Ненависть и Жестокость доставали чёрные стрелы, чтобы стрелять в спавших девушек.

- Не смейте, уберите луки, - крикнул Антон, но получил камнем в затылок.

 Это Грубость и Хамство начали кидаться в него из своего сада. Было очень больно, но Тошик так испугался за Любовь и Доброту, что почти ничего не почувствовал.

- Где же ты, Совесть, дорогая, почему здесь так страшно? – крикнул  Антон и заторопился к её домику.

Пробегая мимо парка Жизнерадостности, Тоша был ошарашен тем, что ни одна бабочка не летала, музыки не было слышно, зато три летучих мыши угрюмо парили над потемневшим парком. Жадность и Зависть грабили огородик Щедрости, но хозяйка тоже закрыла свой дом и, видимо, спала.
Домик Совести был уже близко, но навстречу малышу выскочили Подлость и Предательство.

- Ну, здравствуй, больной, - прошипела Подлость.

- Не зайдешшшшшшшь в гости? - хитро спросил муж Предательство.

- Мне к Совести надо, вот с ней к вам и зайдём, - вызывающе ответил Антон.

Он услышал противный и громкий смех, от которого стало жутковато. Но страшные стрёлы из чёрного замка уже могли долететь до Любви и Доброты, и Антон быстро пробежал между отвратительной парочкой с мерзким запахом.

Он сразу увидел Совесть, но то, что он увидел, его не порадовало. Совесть сидела на крыльце, её глаза были открыты, но смотрела она взглядом пустым и отрешенным. Тоша уже видел такой взгляд, мама иногда смотрела такими же глазами после очередной разборки с Машей или ещё с кем-нибудь.

- Совесть, проснись, там Любовь и Доброту убить могут, ну, миленькая! - крикнул Тоша.   
               
Совесть повернула голову и посмотрела в глаза Антону. И хотя жезл лежал у неё на коленях и совсем не светился, этого взгляда было достаточно, чтобы Тоша заплакал.


Тоша в бою за город



- Что тут у вас такое случилось? Совесть, поговори со мной, зажги свой жезл, наведи в своем городе порядок.

- Это болезнь, мой мальчик. Я не вылечу город без тебя. Все хорошее в нём спит, я же боялась уснуть, пока ты не придёшь. Дай мне руку, - тихо прошептала Совесть.

Антон подбежал и помог подняться бедной женщине, так похожей сейчас на его маму. Он обнял ее руку и спросил:

- Какая болезнь? Чума что ли?
- Нет, Тоша, у Души другие болезни. Обида, ревность, депрессия. У детей начинается все с обид. Обозвали - обида, не купили - обида, не дали поиграть - опять обида.

- Так что, я виноват, что всё так изменилось? Что же мне теперь делать?

- Будем лечить, раз ты пришел ко мне, пойдём сначала в парк, разбудим бабочек, пока мыши их не съели, - уже более уверенно сказала Совесть, и её жезл загорелся слабым светом.

Антошка краем глаза заметил, что Подлость и Предательство побежали в другой конец города, скорей всего, к Ненависти и Жестокости.

- Мы можем идти быстрее? - спросил Антон, опустив глаза. Ему было стыдно, что Совести так трудно было двигаться.

- Постараемся. Болезнь эта тяжелая, но излечимая.

И они пошли в сторону парка. Летучие мыши, увидев Совесть, постарались скорее спрятаться в свои пещеры, но спящие бабочки пока не шевелились.

- Вспомни что-нибудь весёлое, творческое, что было бы у тебя с Аней, как можно скорей. Эти мыши успели немного поранить прекрасных бабочек.

Тоша много часов провел с Аней, рисуя, веселясь и фантазируя, но со страху ничего не шло в голову.

- Вспомнил, мы рисовали на стене в детской фантастический город, и я нарисовал голубых бегемотов, падающих из водопада! Мы смеялись так, что мама прибежала посмотреть, - улыбаясь, выпалил Антон, глядя на раненых бабочек.

Они зашевелились, открыли глаза и улыбнулись. С небольшим усилием они замахали крыльями и взлетели в воздух. Сразу же послышалась веселая музыка, и над парком чуть заблестело маленькое солнце.

- Бежим скорей к Щедрости, нужно спасти её огород, - позвала Совесть и потянула за собой Антона.

- Ты проснулась!  - обрадовался Тоша и поторопился спасать Щедрость.

Они издалека видели, как Жадность и Зависть топчут чужие грядки, но те так увлеклись грабежом, что не заметили, как Совесть подошла совсем близко.

- Воруем? - резко спросила она и подняла свой жезл. Жадность от неожиданности выронила все награбленное и подняла руки вверх.

- Убери свою палочку, сейчас уйдем сами, - зло проговорил Зависть и бросил награбленное  на землю.

- Поднимите, сложите и отнесите в дом Щедрости, - очень строго сказала Совесть.

Грабители нехотя собрали овощи и фрукты и под конвоем Совести понесли всё в дом. Они положили овощи на крыльцо, и Совесть по разочку коснулась каждого своим жезлом. С громким криком Жадность и Зависть побежали к себе, Антошка улыбался, а из дома вышла полусонная тетушка Щедрость.

- Что-то я приболела, уснула совсем, - виновато проговорила она.

- Это я виноват, извините, - сказал Антон.

Он-то хорошо знал, какая щедрая его Аня. Сколько замечательных игрушек привозила она ему, хотя могла бы что-нибудь купить себе.

- Пойду готовить обед, чтобы овощи не пропали. Приходите через часик, - улыбнулась Щедрость. Но Совесть и Антон уже шли к белому домику.

- Ты вспомни пока что-нибудь о терпении и сочувствии твоей сестры, чтобы они могли быстрей проснуться, - посоветовала Совесть.

- А я уже вспомнил. Она терпит всех моих друзей. И подруг. А  когда я болею, то очень меня жалеет, - сказал мальчик.

- Ну, вот и хорошо. Видишь, они уже вышли, нас встречают.