Глава 14 - Унылый

…Я стоял на кухне и варил пельмени-полуфабрикаты. Настроение в этот день было совсем не кулинарное… А один из соседей по комнате упрямо хотел составить мне компанию и завязать со мной разговор. Очевидно, он впал в депрессию и почему-то избрал меня в качестве «жилетки».
- Вот такие-то дела, понимаешь ли… - вздыхал он, что-то рассказывая, и не смущался тем, что мне это совершенно не интересно и я его не слушаю.
Я безучастно помешивал пельмени и «кюретировал» ложкой дно кастрюли, очищая его от налипших клочьев теста.
– А как ты воспринимаешь счастье?.. – спросил он потом.
- Никак, - раздраженно ответил я.
- Что значит – никак?.. – печально удивился тот. – Или в твоей жизни нет счастья вообще?..
- Представь себе – нет, - так же раздраженно говорю ему. – Нет никакого счастья, и быть на свете не может.
- Но тогда какое у тебя жизненное кредо?.. Ради чего ты тогда живешь?.. – не унимался этот горемыка.
- Ни ради чего я не живу! Да и не живу вовсе! – Сначала я думал, что он нарочно хочет меня раздразнить. Но, похоже, он был слишком подавлен, чтобы дразнить кого-либо. И мне… очень захотелось раздразнить его самого. «Растроллить», так сказать.
 - Ну что ты, в самом деле… - обиделся он. Но оставить меня в покое и не подумал. – Вот скажи, Ромка…
- Не скажу, - оборвал я его и принялся вылавливать пельмени из кастрюли. Обычной ложкой – шумовки у меня не было. Ложкой даже немного лучше – не нужно потом воду черпать в тарелку, она сама зачерпывается вместе с пельменями.
Я решил, что буду «троллить» его игрой в негативизм. Он будет спрашивать – а я буду на все отвечать отрицательно. Но он перестал спрашивать меня и перешел на другую тему.
- Эх, это что же в столице теперь творится?.. Поди, всех русских скоро перебьют…
- Русских не перебьют. Они в численном большинстве. Они сами кого угодно перебьют, если их доведут до такого. Но никто никого «перебивать» не будет. Это главная особенность всех нынешних фашистов. Грозятся долго и свирепо, но самое страшное, что они могут сделать – запинать толпой в подворотне какого-нибудь одинокого беднягу.
- Ну, допустим, не перебьют… Так ведь все равно пострадает немало народу!.. Карташам-то как достанется!..
- Так ведь ты – не карташанин. Вроде бы…
- Нет, я не карташанин. Но чем карташи хуже нас?.. Скажи мне! – трагично воскликнул несчастный.
- Слушай, Андрюха, ты достал… Честное слово, - ответил я ему. – Ты не видишь, что я сегодня не в настроении?
- Я тоже не в настроении! Вот скажи: у тебя есть родные в столице?
- Нет, у меня почти вся родня в России.
- А у меня есть родственники в столице! И ты представляешь, что я сейчас испытываю?..
- Я сочувствую тебе, но ты делаешь все, чтобы обратить мое сочувствие в раздражение. Ты хочешь, чтобы тебя пожалели, чтобы тебя выслушали, чтобы с тобой поговорили?! Так вот, я – один из наихудших претендентов для этого! Найди кого-нибудь отзывчивого и доброго, и плачься, сколько захочешь! – почти прокричал я. – Меня бы кто пожалел! Так ведь я не плачусь никому!
Страдалец вздохнул и удалился.
Я спокойно вымыл кастрюлю, вернулся в комнату, приправил еду сметаной и соевым соусом и начал есть.
Но мой покой вскоре был нарушен. В комнату вошел несчастный Андрюха. «Опять этот макхухан!!!» - вознегодовал я про себя и, наскоро дожевав пельмени, пошел кипятить воду для чая. Когда же я вернулся, оказалось, что «плакальщик» сидит на своей койке, и, судя по всему, терпеливо ждет моего возвращения.
«Он что – видит во мне гуру?! Или это какой-то род гомосексуального заигрывания?!» - обозлился я.
- Эх, Ромка, как я тебе завидую… - проговорил он.
- Это отчего же?
- Ты такой… Такой непрошибаемый. Спокойный – просто как удав. Ты ничему не радуешься, ни от чего не расстраиваешься. Вот бы мне так…
- Знаешь поговорку? «Мир – театр, а люди в нем – актеры». Хорошо поразмысли над этим. Глядишь, и поймешь…
Я включил ноутбук и продолжил поиски новостей. Андрюха что-то бубнил, но я стал открыто игнорировать его.
Первым, что мне бросилось в глаза, была ссылка на обращение депутата Турбельды Карабайрамова. Оказалось, что он сделал открытое заявление о том, что государственная власть находится в его руках и республика вступает на путь справедливости и истины – путь ислама. На Карабайрамова сыпались тонны проклятий – и в первую очередь, как ни странно, от мусульман.
Меня это обращение не потревожило. И, в подтверждение этому, я тут же нашел аналогичное обращение Корнелие Корнеско – о «свободной и демократичной стране медов», и о том, что «дегенераты, не говорящие на медском языке, будут отправлены в тюрьмы», а «дети от смешанных браков – подвергнуты эвтаназии». Хороша «свобода», не правда ли?
Корнеско не поддержали даже его верные националисты. Он был жестоко осмеян.
Что же происходило в столице на самом деле – никто не знал, ведь столица была обесточена, а все телерадиокомпании, телефонные станции и ретрансляционные вышки оказались под контролем восставших. Просачивающиеся известия были урывочны, неточны и противоречивы.
Было ясно одно: в столице произошел небывалый военный переворот, столица полна войсками – но вот кому эти войска подчиняются, было непонятно. Активные боевые действия, по-видимому, быстро прекратились: ни солдатам, ни милиции не хотелось погибать ради непонятно чего.
В некоторых других городах республики начались волнения – вплоть до местных переворотов. Несколько мэров и губернаторов поспешно скрылось в неизвестном направлении. Во многих городах начались демонстрации неясной направленности: демонстрации оппозиционных партий, демонстрации неофашистов, демонстрации исламистов… Временами демонстранты вступали в конфликты между собой.
Так и не узнав ничего критически нового, я закрыл браузер и включил музыку.
- Вот такие-то дела… - вздохнул горемычный сосед, о существовании которого я, увлекшись новостями, уже успел забыть. Кажется, все это время он не умолкал, рассказывая о своих чаяниях и страданиях.
Я крутанул колесико мыши, и музыка заглушила его голос.
«Давай разрушим потолок –
И будем видеть бездну звезд,
Читать падений их следы…
Я притворюсь, глотнув комок,
Что я твоих не вижу слез…»
- А какой-нибудь нормальной музыки у тебя нет?!! – с обиженным удивлением спросил Андрей.
- Хай-я!! – Я крутанул колесико снова, повышая громкость почти до предела. – Это и есть моя нормальная музыка!!!
«Больше не будет больно и плохо –
Сегодня не кончится никогда!
Между выдохом каждым и вдохом
С неба летит звезда!»
- А за жизнь ничего нет?!! – перекрикнул он Пулатову. – Нормальной музыки – там, рэпчика, или «Бутырки»?!!
- Я такое дерьмо не слушаю!!! – кричу в ответ.
- Да сделай ты потише!!!
- А ты – пообещай, что оставишь меня в покое!!!
Я вернул громкость в исходное положение.
- Это ж как и чем надо обкуриться, чтоб такое сочинить, - пробормотал Андрюха, прислушиваясь к песне.
Я хотел было снова повысить громкость до предела, но мгновением позже передумал и нажал на паузу.
- Я понимаю, что все непонятное, и все, что тебе не нравится – рождено по укурке. Я прекрасно понимаю эту логику, - назидательно говорю ему, вставая с койки. «И все-таки старорожденные правы: стоя перед сидящим оппонентом чувствуешь себя уверенней!» - подумалось мне в тот миг. – Ибо все, что выходит за пределы шаблонов и стереотипов – «укурка», «бред» и «шиза». На примере музыки это совсем просто. Шаблонов всего несколько: «Ля-ля-ля, ли-ли-ли, На Багамы повезли», или «Йо, йо, я нев*&^#но крут, как будто в штанах – Раскаленный прут!», или же «Какая осень в зоне за рекой! А я в парашу угодил ногой!» - и если песня не подпадает под один из них, то она сочинена наркоманами и для наркоманов, не так ли?
- Ой, да ну тебя… - обиделся Андрюха и покинул комнату.
- Вот и славно!.. – вздохнул я, ложась в койку. Остаток дня прошел зауряднейшим образом. Я читал форумы и переговаривался в «аське», редактировал фотографии и размещал их, умудрился написать миниатюру-воспоминание, прошел миссию «Ресторанной империи»… Соседи, как обычно, бездельничали, переговаривались о какой-то дребедени, играли в «Контру», слушали свою «нормальную музыку» (отнюдь не радовавшую слух ни мелодичностью, ни поэзией, ни логикой текстов). Андрюха весь вечер просидел на койке, ни с кем не разговаривая.
Словно и не было ни переворота в столице, ни Заточенного, ни его культа.