Глава 24 - Во тьме

Шлеп, шлеп, шлеп!.. – капало что-то. Мне привиделась кровь, капающая на кружок фильтровальной бумаги. «Дубина! – мысленно выругал я себя – Ну кто же цельную кровь туда льет?! Открутить забыл! Или… Или опять центрифуга не работает?..»
Поворочал перед собой рукой – пустота. «Это верх или низ?..» Расслабил руку – она мягко упала мне на грудь. «Я лежу лицом вверх. Но где я?.. Я все-таки не на работе, и никакой крови тут быть не должно…»
Через несколько мгновений я почувствовал, что в этом непонятном месте, лишенном света и звуков, довольно-таки холодно. Попытался приподняться, но не сумел, и больно стукнулся затылком. «Может быть, я все-таки упал в ту шахту лифта и до сих пор лежу там?.. А все это… Все это мне мерещилось?»
Моя несчастная голова все еще не могла прийти в себя после всех экспериментов и издевательств. Мысли скользили и кружились – попробуй удержать хотя бы одну из них! Стук-стук-стук! – в черепе словно лабораторная мешалка работала. Все мои попытки сконцентрировать и вернуть самообладание были тщетными – так тяжелораненый пытается вложить обратно свои внутренности…
Кто-то коснулся лба, и «мешалка» вмиг выключилась. Какое-то время я пытался собраться и вернуть контроль над телом и разумом.
Меня слегка похлопали по вискам, и я открыл глаза, обнаружив перед собой темное небо с пляшущими звездами и чей-то нечеткий двоящийся силуэт.
- Нет, убирайся!.. – едва слышно прошипел я неизвестному.
Две руки заслонили небо, нависнув над глазами. Холодные кончики пальцев коснулись надбровий. Все мои чувства разом встали на место, пришли в порядок – и я даже обрадовался тому, что снова чувствую свое тело и могу им управлять. Словно кто-то вправил вывих в голове – щелк, и все встало на место. Звезды перестали плясать и двоиться, а силуэт оказался Вестником Посохов… Я же лежал на асфальте где-то на улице.
- Наконец-то ты очнулся, - промолвил Вестник. – Они на совесть поработали над тобой.
- Но кто они?.. – Я неловко встал, отряхивая с себя пыль и щебень. Говорить было больно.
- Серые плащи… Больше я ничего не знаю. Они оглушили нас и куда-то оттащили. Через несколько часов я очнулся и стал приводить тебя в чувство. Они вернули нас примерно в то же место, где и пленили. А вот Седой исчез… Его не было рядом, когда я пришел в себя.
Я сунул руки в карманы, пощупал кобуру на поясе, ножны под курткой.
- Все на месте, - констатировал я. – Они даже оружие не тронули. Хотя куртку, по-видимому, с меня снимали. Вряд ли они кололи сквозь рукав…
- А вот у меня забрали манипулятор… - нахмурился Вестник. – Без него придется очень тяжело… Но пойдем же. Мы уже запаздываем.
Мы поспешили к старому мосту. На часах было уже 20:58. Я понял, что у нас осталось совсем мало времени. И темнота стояла почти что ночная… Заранее вынул из кобуры «Плеть». «Ready for action!» - ухмыльнулся про себя, и с удивлением отметил, что страха уже нет. Он сменился будоражащим волнением, желанием действия. Будто я выпил крепкого кофе на голодный желудок.
Чародей крался впереди, похожий в своем плаще на фэнтэзийного асассина или старинного шпиона. Его шаги были совершенно бесшумны – разве что иногда под его ногой потрескивала какая-нибудь щепка или поскрипывало дерево.
Гаражи, склады, рабица, завалы из старой мебели, какие-то дощатые настилы… А вокруг – тишина и темнота… Вдали виднелся мост – ночью он был похож на римский акведук. Я обратил внимание на то, как темны холмы, поднимающиеся вдалеке – город освещался только за счет окон; фонари же были большей частью выключены. «Экономят, пользуясь комендантским часом!» - смекнул я.
Далеко-далеко, словно где-то за горизонтом, послышался гудок поезда…
- Это наш! Других поездов в это время нет! – прошептал Вестник, приостановившись. – Мы не должны терять времени!
Мы перешли на бег, чуть не наткнулись на ограду из рабицы, тут же заметили в ней дыру, малозаметную из-за травы, проскочили через нее и второпях вылетели к самой железной дороге, к забору из колючей проволоки.
- Постового нет! – воскликнул Вестник. – Он должен быть где-то здесь, метрах в ста от нас – но его нет. Хоть в этом нам повезло… Видишь склад впереди?.. Будешь стоять у его угла и следить, чтобы никто не подошел сзади. Если кто-нибудь будет идти – давай сигнал и беги! Беги через ту дыру, сквозь которую мы только что пролезли. А я уж позабочусь о себе сам – лишь бы только никто не подкрался внезапно…
Мы подбежали к складу. Он оказался пустым и заброшенным, с выломанными дверями и полуобвалившейся крышей. Убедившись, что внутри склада никого нет, я присел на большую картонную коробку, валявшуюся у угла.
- Здесь будет мой пост… Отсюда видно и дорогу, и переулок, и через склад никому не прокрасться…
- Хорошо. А теперь дай-ка мне свой кинжал, - вздохнул Вестник. – Манипулятора у меня нет, и мой утонченный план не удался. Придется действовать по-варварски…
- Но разве ты не можешь?.. – Я протянул ему копеш, и по коже моей пробежала неприятная дрожь. Что он собрался делать?
- Не могу ли я обойтись без манипулятора?.. Нет… Скажи мне, какой толк от плотника без инструментов? Или от безоружного снайпера? А? – Он осторожно выглянул из-за угла. – Да, там они, красавцы… Все трое… В общем, когда поезд проедет, возвращайся туда, где мы встретились. Не потеряешься? Если услышишь стрельбу – не высовывайся. Если все пройдет благополучно, я и Манг придем в кратчайший срок. Если же мы не придем – возвращайся к Азтрэе. Ждите, пока тебя не найдет кто-нибудь из наших. И помни - ты должен беречь ее…
Гудок поезда раздался снова – уже намного ближе. Уже чувствовалось едва заметное подрагивание рельс.
- Отступай, когда поезд проедет мимо тебя!.. – повторил Вестник, сбросил свою накидку и сунул ее мне. – Это тебе на хранение! - Он зажал кинжал зубами и вскарабкался на крышу склада – не с кошачьей ловкостью, но очень быстро и бесшумно.
Я съежился на картонке, сжимая рукоять пистолета. «Неужели сейчас погибнут три парня, которые никому ничего не сделали?.. А если это они застрелят Вестника?.. Что мы будем делать?.. Когда еще те другие маги-разведчики доберутся до Крысограда…»
Какое-то движение привлекло мое внимание. Что-то шевельнулось там, около столба… Я кое-как нащупал предохранитель (или то, что показалось мне предохранителем – каким же я был идиотом, даже не удосужился изучить собственное оружие!).
Но у столба появилась всего лишь крыса, потревоженная приближением поезда. «А ты чего хотел? Это же Крысоград! Здесь положено быть крысам!» - судорожно усмехнулся я.
Перед глазами возник образ Юли: ее сверкающие очки, рыжие невесомые пряди, тонкий изящный носик… «Что бы не случилось – я уже не буду одинок… Вдвоем нам будет намного легче…» - От этой мысли мне стало заметно теплее.
Рельсы уже не просто подрагивали – они пели, издавая тот странный звенящий звук, который всегда предвещает громыхание колес.
Мне очень хотелось выглянуть из-за угла, увидеть, как поезд выезжает из-под моста, убедиться, что солдаты еще не убили Вестника (хотя как бы они его убили без выстрелов?..)
И я не выдержал, вскочил и выглянул. В этот же миг тепловоз вылетел из-под моста, ударив мне в глаза светом прожекторов. Я остолбенел от неожиданности, из глаз потекли слезы. А потом меня захлестнула волна грохота и лязга – так захлестывает морская волна, когда ты купаешься перед штормом. Перехватывает дух, погребает тебя под шумящей несущейся водой, кувыркает и швыряет так, что весь мир исчезает для тебя, остается только рев и мелькание, соль во рту и пузыри перед глазами…
Оглушенный грохотом, я стоял, нелепо вскинув перед собой руки, а мимо меня неслись светящиеся окна, одно за другим, бесконечной чередой, почти как кадры кинопленки. В некоторых окнах я даже успевал разглядеть расплывчатые пятна человеческих лиц, блеск хромированных окантовок, какие-то тени.
А потом я увидел нечто совсем удивительное: тускло светящуюся сферу с долговязой человеческой фигурой внутри, взмывшую с крыши поезда. Человек летел легко и плавно, словно весил немногим больше, чем воздушный шарик. Этот летящий прыжок длился, наверное, несколько секунд. Его оборвали три быстрые вспышки, вырвавшие из темноты чью-то камуфляжную форму. «Т-т-та!..» - пророкотала автоматная очередь, без труда пробившись сквозь громыхание состава.
Светящаяся сфера дважды вздрогнула, словно отбивая пули, а затем погасла. Человек вмиг приобрел обычный вес и с коротким хриплым криком упал, пропав из виду.
Я отпрянул обратно за угол, одновременно стряхивая со лба холодную испарину. В висках бешено застучало. Что делать?.. Они убили Манга. Но где Вестник?
- Жди меня здесь, ладно?! – Голос Вестника донесся откуда-то слева, едва слышный. – Мне нужно забрать его манипулятор!
Я кивнул головой, не зная, видит ли он этот кивок. «Ждать… Ждать… Все будет в порядке…» - мысленно успокаивал я себя, смахивая холодный пот, снова и снова выступающий на лбу и висках. И куда девались мои сверхъестественные возможности?..
Мимо проехал последний вагон. Лязг колес быстро стих.
- Айй!.. – вскрикнул кто-то. Мне почудилось, что я услышал какую-то возню и стук предмета, падающего на асфальт или бетон. – Пацаны, пацаны!.. – проскулил тот самый голос, почти что мальчишеский.
Зашуршал щебень, словно кого-то волокли по земле. Звуки борьбы. Потом был тяжелый топот нескольких человек. Еще один выстрел – и писк срикошетившей пули. «Промазал!» - понял я. Другой топот – легкий и частый-частый, - затих вдали.
- …Ты как?.. больно?..
- Больно, б… - а ты как думал?..
Солдаты помогали пострадавшему товарищу.
Я снова осторожно выглянул из-за угла, всматриваясь в то место, где должен был лежать злосчастный Манг. Там было темно, постовой прожектор не доставал до того места. Но спустя несколько секунд я все же разглядел там некое неясное движение. Трудно было понять, что там движется и куда направляется. Но в этом движении явственно угадывались напряжение, страх и спешка.
Я вглядывался в это копошение. Переложил «Плеть» в другую руку и понял, что пальцы стали совсем скользкими от пота.
Рраз! – копошение закончилось, резкий рывок! Блеск серебристый точек, пляшущих в воздухе!
Я с облегчением вздохнул. Это же те самые летучие шарики, рабочие органы таинственного манипулятора!
Солдаты, находившиеся вне поля моего зрения, отчего-то замолчали и перестали возиться. А там, где только что блестел хоровод серебряных капель, появился Вестник – с окровавленным копешем в зубах, с сумкой в левой руке, с «клыком»-манипулятором в правой, с какими-то предметами, зажатыми под мышками. Не скрываясь, он метнулся прямо через освещенную платформу, панически оглянувшись на ходу.
- Держи!.. – промычал он, не выпуская нож из зубов, и сунул мне те две штуковины, которые держал под мышками. Это были какие-то блюдцевидные металлические вещи, очень холодные. 
Он сунул манипулятор в кобуру, висящую на поясе, перебросил сумку за спину и брезгливо вытер копеш о картонку, на которой я сидел.
- Бежим? – коротко спросил я.
- Бежим, - кивнул он.
Мы бросились в сторону Тонтемира и улицы Двадцати, и я молился про себя: только бы не заплутать! Только бы дорога была свободной!
Позади кто-то крикнул, приказывая остановиться – но мы, естественно, только прибавили шагу. Сворачивая на какой-то переулок, я бросил взгляд в сторону железной дороги. Там уже вовсю шарили лучи фонарей… Лишь тогда я понял, насколько недооценивал расторопность солдат и рискованность наших действий.
Мы сделали несколько резких поворотов, теряясь среди гаражей и сараев, перемахнули забор и скрылись среди дворов. Если нас и преследовали – то очень недолго, ведь было понятно, что ловить кого-то среди таких городских дебрей бесполезно. Но Вестник предпочел отбежать подальше от небезопасной железной дороги – и я вынужден был следовать за ним. Какой-то случайный прохожий, завидев двух вооруженных людей, несущихся по полутемному двору, нырнул в ближайший подъезд.
- Поздравляю! – произнес Вестник, когда мы наконец остановились где-то недалеко от улицы Фазахметова. – Мы сбежали от них. Представь себе – там, за мостом, обнаружился целый патруль… Или, во всяком случае, какая-то группа солдат. Они услышали выстрелы, и кинулись к мосту… - Дыхание Вестника было почти ровным. Я же пыхтел, как астматик. – Вот, держи свой нож…
Я передал Вестнику металлические диски и спрятал свое оружие. 
- Бедняга Манг!.. Впрочем, мы все знали, что сильно рискуем… Но, по крайней мере, я добыл себе новый манипулятор и вот эти пропульсоры.
- И что это за пропульсоры?..
- В некоторых ситуациях – незаменимая вещь. Они генерируют силу, противоположную гравитации – отталкивают объекты, на которые направлены.
Он показал мне одно из этих «блюдец». На выпуклой поверхности было выгравировано несколько иероглифов, похожих на китайские или японские. Вогнутая поверхность была матовой. Маг стукнул ногтем по вогнутой поверхности - и звук почему-то раздался только через секунду, этакий протяжный стенящий звон. Я не удержался и тоже щелкнул по пропульсору ногтем – он тоже зазвенел лишь через секунду.
- С точки зрения вашей науки, они нарушают десятки законов физики. А вот так они работают, - Он направил пропульсор на меня – и на мою грудь словно навалился какой-то вес, хотя действие веса не может быть направлено горизонтально. Я пошатнулся, делая шаг назад.- Манг замедлял с их помощью свой прыжок… Собственно, именно благодаря пропульсорам ему пришла в голову идея с поездом.
- Но почему – такая странная идея? Разве нельзя было въехать в город каким-нибудь другим, «легальным» путем? И почему железную дорогу охраняют, словно какой-то секретный объект? Объясни мне…
- Это был один из самых неожиданных для оцепления способов. Менее всего они ожидали, что кто-то попытается спрыгнуть с поезда. Дело в том, что поначалу предполагалось, что люди смогут свободно въезжать в город, но покидать его, предварительно пройдя карантин. Но у инфекции уже в течении первого дня обнаруживались все новые, все более зловещие особенности… Оказалось, что максимальный инкубационный период неизвестен: некоторые больные утверждали, что расстройства пищеварения беспокоили их на протяжении всей недели. Карантинные пункты начали было организовывать – но потом переделали их в изоляторы для заболевших и контактных. Чрезвычайная эпидемиологическая комиссия и остатки властей решили полностью изолировать город – никого не выпускать, и не впускать никого, кроме эпидемиологов, военных, милиции, грузовиков с продуктами питания и медикаментами, ну и всех в этом роде. Они умолчали об этом, боясь паники и бегства горожан из Крысограда. Город оцепили тихо и быстро.
- Но ведь этого нельзя скрывать бесконечно!
- Слухи о закрытом карантине уже вовсю ходят среди людей, с самого начала эпидемии – но пока что на них реагируют спокойно. Если же дело и дойдет до паники и бегства – бежать уже поздно. Въезды и выезды уже успели надежно перекрыть.
- А что с железной дорогой?..
- Было несколько прецедентов… Несколько горожан – независимо друг от друга! – успешно покинули город, попросту запрыгнув на идущие через город поезда. Один из них вскоре обнаружился в селе у родственников – как выяснилось, «благодаря» ему в селе возник новый очаг болезни, грозящий переброситься дальше. Кроме того, вспышки и отдельные больные уже выявлены во многих городах страны…
- Зараза распространяется вниз по течению реки… Но об этом молчат…
- Об этом знают даже не все члены комиссии и не все представители администрации. Боюсь, что они сами с трудом понимают, что делают. Они почти что в панике, надеются только на помощь других государств. Ведь в стране царит неразбериха. Все боятся раскола страны, этнических конфликтов…
Я взглянул на часы. 21:45. Это ошарашило меня: я вспомнил, что начало комендантского часа было перенесено до 22:00.
- Черт, до начала комендантского часа осталось всего-ничего! – нахмурился я.
- Надеюсь, ты успеешь дойти до Азтрэи? Дорогу-то мы уже знаем намного лучше. Жаль, что мне сейчас идти почти что в противоположную сторону.
- Найду. Не такси же ловить, в самом деле.
- Старайся двигаться быстро и бесшумно. Держись тени. Смотри в оба. Сторонись каких-либо людей – особенно групп, - кратко наставил меня Вестник. – Что ж, до скорой встречи…
- До скорой… - повторил я.
Он исчез – как в воздухе растаял. И вот тут, когда я остался один на холодной и темной пустынной улице, меня и взяла настоящая оторопь. Город показался мне огромным и гротескным лабиринтом, среди которого потерялся я – крохотный и жалкий, как букашка. И хотя час был еще не столь поздним, и сотни освещенных окон несколько оживляли мрачные улицы, мне все равно было очень жутко. Я шел мимо этих окон – и в голове возникали странные мысли и сравнения, отнюдь не успокаивающие меня.
«В кирпичных домах невысоких
С налетом легкой разрухи
Загадочно светятся окна,
Доносятся тихие звуки.
И кажется почему-то,
Что там веселей и теплей,
Что там – настоящие люди,
Приветливей и добрей…»
Дома, чужие дома казались мне некими волшебными емкостями, до отказа заполненными теплом и мягким светом, уютом и покоем, какие мы ощущаем только в раннем детстве. Тепло и свет – не для меня. Чужой уют, чужой покой… Люди за окнами – муравьи, погруженные в веселую суету муравейников. А я – одинокий богомол, зябнущий среди мрака…
Я шагал быстрее и быстрее, я знал, что до Еврейки сравнительно недалеко, и что даже идя в приблизительном направлении, я все равно выйду к реке и легко там сориентируюсь. Дома проплывали мимо меня, как пассажирские пароходы с созвездиями иллюминаторов. Все люди уже давно сидят в своих каютах – а я плыву в лодке мимо них, и нет нигде для меня места, все билеты проданы…
Не останавливаясь, я вынул из кармана «Моторолу». К моему великому негодованию, оказалось, что я потерял гарнитуру – вероятно, во время бегства.
- Юля?..
- Слава богу, это ты! Ну что там приключилось?.. Я же места себе не нахожу…
- Не спрашивай… Я не успеваю вернуться в общагу к началу комендантского часа…
- Я поняла. Приходи, только поскорее… Я и ужин разогрею… Тут немного, но как-нибудь поделимся…
Каким же облегчением было – слышать ее голос!.. Каким теплом повеяло на меня, когда я услышал слова об ужине… Все-таки было для меня место в этом человейнике, был и для меня забронирован билет в одном из пароходов, плывущих сквозь холодный вечер…
Я почти побежал. Вот и улица Двадцати (интересно, почему она так называется?..). Где-то здесь мы вышли из троллейбуса.
По пути мне нередко встречались прохожие, но они не вели бесед, не шутили и не смеялись. Они угрюмо торопились домой, тревожно поглядывая по сторонам.
Внезапно завибрировал телефон. Звонила Юля.
- Погоди! – воскликнула она. – Здесь, во дворе, что-то непонятное…
- Что непонятное?
- Милиция. Тут, вроде бы, и патрульный отряд, и машина подъехала… Не вижу, что они там делают. Вроде бы, кого-то выводят…
Взглянул на часы: 21:57. Нет, не успеть… Ждать, пока милиция уберется? Неизвестно ведь, сколько времени они там пробудут.
- Все, я не успел… Буду пробираться к общаге. Не хочу ждать, пока они там рассусолятся…
- Страшно ведь…
- Как-нибудь управлюсь. Я позвоню тебе, когда доберусь до общаги.
- Хорошо… - вздохнула она. – Тем более, я смотрю, они застряли здесь надолго.
Я свернул к центральной улице – улице Великого Октября, которую уже много лет безуспешно пытались переименовать. Шел через темные дворы, стараясь держаться неосвещенных мест. «Се, иду, как тать…» - пришло в голову.
Вдали промелькнул патруль: несколько милиционеров с овчаркой. Интересно, сколько таких отрядов я еще увижу по дороге?..
До общаги оставалось очень приличное расстояние. Я побежал, стараясь топать как можно тише. Вокруг меня замелькали старинные дворы с бесчисленными арками, подъездами, лестницами, взбирающимися на стены. Дворы в темноте казались зловещими и таинственными, как в детективных фильмах.
- Ишь, разбегались тут! Я щас в милицию позвоню! – провякал из одного подъезда старушечий голос. Облаяла меня, словно собачонка.
Периодически я останавливался, чтобы перевести дух, ибо стайер из меня был просто отвратительный. Сильно хотелось пить.
Поначалу мне время от времени попадались люди, спешащие домой – некоторые даже бежали, подобно мне. Позднее такие «торопыги» перестали встречаться. Зато обнаружилась публика, открыто игнорирующая все запреты: алкаши и молодежь преспокойно курили во дворах – не отходя, однако, далеко от подъездов, чтобы при случае успеть туда шмыгнуть.
- Физкультпривет! – несколько раз крикнули мне вдогонку.
Осторожно выглянул на центральную улицу, но увидел патрульных и понял, что двигаться через дворы и в стороне от больших улиц намного безопасней.
Не знаю, сколько времени я пробежал и куда забежал – но во время очередной передышки увидел мужчину, спокойно идущего по переулку.
- Эй… Простите… - пропыхтел я, обращаясь к этому любителю прогулок.
Он остановился, настороженно вглядываясь в меня.
- Здесь ППС часто ходит?..
- Хе, насмешил, фраерок! – усмехнулся тот. – Менты здесь и раньше редко заявлялись. Стремаются. Чего ж ты хочешь – это Школьный! Лучше и ты будь тут поосторожней, фраерок. Пацанва тут очень бойкая. И психи людей режут – один кореш сам видел…
Я никогда не слышал ни о каком Школьном, но поверил прохожему на слово. Около получаса я не бежал, а шел спортивной ходьбой, внимательно осматриваясь. «Школьный… Школьный… Что за район?.. Неужели здесь так страшно?..» - Я силился вспомнить хоть что-то об этом Школьном районе, но на ум приходили только… конфеты «Школьные», приторные желтоватые брусочки. Жажда стала еще сильнее.
«ШКОЛА!!!» - было написано на одном из заборов. «ШКОЛА – СИЛА!» - гласило из подворотни. Я догадался, что речь шла не об учебном заведении, а скорее о какой-то территориальной группировке.
«Фрр!.. Берегись!..» - предупредил меня Дар. Огляделся, но никого не заметил. «Фрр!» - снова фыркнуло в груди, и холодок, зародившийся возле сердца, стек в ноги, скопившись где-то в пятках. И я снова побежал – но совсем не так, как полчаса назад. И хотя мой «аллюр» мало походил на человеческий, я несся легко и быстро – наверное, быстрее, легче и бесшумнее, чем сам Вестник, словно такой бег был для меня праздным равлечением.
Также я четко почувствовал тяжкий гнет угрюмости, жестокости и скудоумия, наваливающийся на эту часть города. От нее отдавало кровью и гноем…
Дар вел меня по темным улицам, переулкам и дворам, а телу оставалось только поспевать за ним. Но чудесный холодок быстро иссяк, и я в конце концов остановился – и тут же понял, что сильно утомился.
Я хотел вернуться к центральной улице и посмотреть, далеко ли я добрался. Свернул за угол – и почти налетел на двух парней в картузах.
- Постой-ка! – воскликнул один из них, широкоплечий здоровяк, кладя мне на плечо тяжелую лапищу. – Разговор есть.
- Ты знаешь, парниша, что шахту Калининскую закрыли? – спросил второй, тощий дылда.
- Нынче много чего закрыли, - ответил я, попытавшись отступить на шаг. Но Здоровяк крепко сдавил мне плечо.
- Ну не спеши, не спеши ты…
- Нынче много чего закрыли, - подтвердил Дылда. – И тебе-то, может быть, это и пофигу. Но нам – не пофигу. Потому что мы, б…, работали на той шахте. Раздупляешь, парниша, в чем расклад?
- Вот ты кто ваще по жизни? – поинтересовался Здоровяк.
«Спокойно, Селиванов, не дрейфи… - мысленно обратился я к себе. – Что тебе эти два пивососа по сравнению с тем, что ты видел?.. Здоровяк, возможно, менее опасен. Крупных людей почти всегда легче вывести из равновесия…»
 - Ты, пацан, конечно, не обижайся. Войди в наше положение, нах! Мы токо-токо закончили лицей, б…, токо-токо начали работать – а тут такая хренота…
- Токо не говори, что у тебя все на карточке. Мы ж все равно проверим.
Я молчал – приноравливался, как бы лучше ухватить Здоровяка за руку. Ухватить и сдавить локоть – он сразу выпустит мое плечо. Потом – отправить его на асфальт. Но что делать с Дылдой? Броситься на него? Выхватить «Плеть» и стрелять? Успею ли?.. Это была та ситуация, которой я больше всего боялся – встреча с несколькими врагами сразу.
- Если что, мы тебя и до банкомата проведем, нах. С эскортом, блин. Тут недалеко.
Может быть, просто вцепиться Дылде в локти, опрокинуть и попытаться повредить ему руки? Чего с ним церемониться?..
- Че-то ты тормозной, пацан. Может, растормозить тебя, б…?! – До того мои «новые друзья» держались приветливо, почти по-дружески. Но теперь в их голосах отчетливо зазвучала угроза.
Нет, все же четырех стволов должно с лишком хватить на двух идиотов…
- Сейчас… - Я с покорным видом сунул руку за пазуху, словно ища внутренний карман. Здоровяк убрал свою лапу.
- Вот так! Умница дочка!
«Сейчас тебе будут бабки… И дедки в придачу!» - мрачно подумал я, берясь за «Плеть». …Все получилось так, как я и хотел: у меня удалось молниеносно вскинуть обе руки, нацеливая пистолет на Дылду и одновременно снимая его с предохранителя. Вопреки всем правилам законной самообороны, я почти в упор прицелился ему в лицо.
Бабах!!! – выстрел оказался просто оглушительным, и вдобавок таким ярким, что я невольно зажмурился. Стало ясно: старорожденный зарядил мою «Плеть» светошумовыми патронами…
Я ждал, что сейчас на меня обрушатся кулаки гопников, и мне придется бороться с двоими сразу. Но когда я открыл глаза, я увидел их искаженные рожи с зажмуренными глазами и оскаленными зубами. Они были почти неподвижны, словно остолбенели – просто стояли передо мной. Двигались только их вскинутые руки – но чрезвычайно медленно, почти незаметно.
Но что это? Вспышка от выстрела по-прежнему освещала их, медленно угасая. Я отчетливо видел их перекошенные лица, видел то, что Дылда, несмотря на молодой возраст, уже успел обзавестись железным зубом.
«Что произошло со временем?..» - я опустил руку с пистолетом. Рука двигалась неторопливо – но все же неизмеримо с едва шевелящимися гопниками.
- Ты спрашивал, кто я по жизни… - злобно пробормотал я. Но изо рта вырвались скрежетание и порыкивание. – Мы – истинные хищники дня и ночи, несущие смерть на кончиках пальцев и остриях зубов, - Все эти слова уместились у меня в нескольких коротких звуках. – Лишь мы вправе выбирать свою награду для вас: смерть без боли, либо же муки без смерти…
Двое продолжали стоять, а вспышка - медленно-медленно угасать.
Опустил глаза и посмотрел на пистолет в своей руке. «Нет, это сущая игрушка…» Сунул его в кобуру. «Ну разве это руки?.. - удрученно подумал я, глядя на свои пальцы. – В них нет ни силы, ни твердости. Они мягкие и неуклюжие. - Потянулся за копешем. - Вот это уже другое дело!»
Кажется, я выдернул его из ножен так, что он взлетел в воздух – примерно на уровень моего лица. Простым, словно заученным и привычным движением перехватил его в полете и сделал молниеносный (даже для замедленного времени!) выпад. Целью была перекошенная рожа Здоровяка, а точнее – его глупо оскаленная пасть. Мир сузился: остались только его зубы, напряжение моих мышц и блестящая молния, направляемая мной…
Копеш пробил его зубы почти без сопротивления, прошел через что-то мягкое (видимо, язык) и с хрустом уперся в что-то твердое (челюстную кость?).
Не успев закончить этот удар, я успел спланировать следующий. Теперь целью было запястье Дылды, оказавшееся недалеко от головы Здоровяка.
Второй удар стал непосредственным продолжением первого: колющий выпад резким изломом перешел в рубящую дугу. Челюсти Здоровяка слегка разжались после того, как клинок вонзился в них – и мне удалось ловко провести нож между его коренных зубов, не задевая их. Щека же не представляла для стали никакой преграды. Полетели кровавые брызги.
Было похоже, что я лишь слегка задел руку Дылды кончиком копеша – но его кисть повисла на лоскуте из кожи и уцелевших связок. На асфальт посыпался рубиновый бисер.
- Муки без смерти! – злорадно проскрежетал я.
Тут затянувшаяся вспышка угасла, и незадачливые грабители превратились обратно в темные фигуры, снова обретая нормальную скорость движения.
Здоровяк отчаянно завыл, хватаясь обеими руками за правую сторону челюсти – словно и не заметил того, что его левая щека рассечена и из нее хлещет кровь. Наверное, я повредил ему ветвь тройничного нерва. Дылда же ухватился за свою болтающуюся кисть и бросился наутек, бросая своего воющего обезображенного товарища.
А я растерялся, не понимая, чт; только что произошло, что за страшное превращение случилось со мной под действием вспышки и звука. Несколько секунд я блуждал взглядом от истекающего кровью Здоровяка к блеску клинка (что интересно, на нем не осталось ни капли крови!), а затем бросился прочь… Приостановился у какого-то забора, подавляя мучительный рвотный позыв (но желудок-то был пуст!), побежал дальше…
Как я добрался до общаги – я так и не запомнил. Словно добирался в каком-то полуобморочном состоянии, и обнаружил себя уже стоящим у открытой двери, перед испуганной вахтершей. Вахтерша от моего бледного и запыхавшегося вида почему-то растерялась – и пропустила, ничего не сказав.
Доковылял по лестнице до восьмого этажа, отпер комнату – в комнате по-прежнему никого не было – бросил на кровать куртку, «Плеть» и копеш, направился к санузлу, захватив флакон бактерицидного мыла.
«Только бы одежда была чистой!» - Я лихорадочно осматривал себя, боясь, что где-то остались кровяные пятна. Но пятен не было – но я все равно пристально рассматривал свои штаны, ботинки, и даже свитер, который находился под курткой и едва ли мог быть забрызган.
Руки мыл тщательно – тщательней, чем после работы, тщательней, чем хирург перед операцией. Язвочки и трещинки в коже мучительно жгло. …И резкий, неприятный, едкий хлорный запах, доносящийся непонятно откуда, царапал мне ноздри, напоминая не то о больнице, не то о вокзальном сортире.
Я не сразу догадался, что запах исходит от водопроводной воды. Чтобы убедиться в этом, я набрал воды в горсть и поднес к носу. Хлорка шибанула так, что заслезились глаза и запершило в горле. Вода эта даже на просвет казалась зеленоватой или желтоватой.
Водоканал и чрезвычайная комиссия надежно позаботились о том, чтобы никто не напился водопроводной воды…
В общем-то, желтоватая и вонючая вода не была для меня диковинкой: я вырос в городке на берегу реки, которая летом пышно зацветала, и воду приходилось щедро хлорировать. Но по сравнению с этим та «летняя» вода была просто родниковой.
Вернувшись в комнату, я долго-долго пил очищенную воду прямо из горла бутыли. Я был голоден, но готовить что-либо не было сил. Съев несколько кусочков галетного печенья, я сделал еще несколько огромных глотков воды и позвонил Триумфовой.
- Я пришел… Можешь спать спокойно!..
- Как хорошо… - обрадовалась она.
- Черт, как же я хочу поговорить с тобой!.. – сказал я. – Я должен, должен кому-то рассказать обо всем – иначе не выдержу…
- Лучше ложись спать… Ты расскажешь мне все – но завтра… Завтра в… В общем, я позвоню тебе завтра утром.
- Спокойной ночи…
- Пока…
Повесил куртку на спинку стула и улегся в койку, не раздеваясь. Оружие переложил в сумку под кроватью. Нехотя встал, чтоб выключить свет и запереть дверь. Вернулся в комнату, плюхнулся в объятия скрипучих пружин и заснул.