2

- Вы уверены, Шарль? «Эту картину написал свет»?! – возбужденно вопрошал Луи Дагер.
- Да, мсье.  Молодой человек произнес именно так: «Эту картину написал свет!».
- Удивительно! Я не верю своим глазам! Значит, существуют способы закрепить на бумаге любое изображение!
Луи Дагер держал в руке рисунок, оставленный незнакомцем в мастерской Шевалье. От волнения он так сильно сжал бумагу, что смял его. Заметив это, Дагер осторожно расправил рисунок, перевернул лист и положил на прилавок. Рядом стоял Шарль и завороженно наблюдал за каждым жестом, за каждым шагом Луи Дагера, своего второго наставника.
Изумление, которое пленило владельца Диорамы, перерастало в восторг:
- Это же замечательно, Шарль! И почему Вы не продали этому юноше «темную камеру»?
- Отец всё равно бы не позволил, - пожимал плечами молодой Шевалье.
- Ваш отец многого не позволяет Вам, как я успел заметить, - с фальшивой сдержанностью произнес Дагер.
 Дагер опустил глаза и заметил на листе надпись: «Улица Сент-Оноре».
- Что это?
- Это все, что сообщил о себе юноша, принесший рисунок.
- А имя? – с надеждой спросил Дагер.
- Нет. Он был очень расстроен моим отказом, хотел встретиться с отцом, потом решил сообщить свой адрес, но передумал, - торопливо отвечал Шарль. – Он обещал вернуться снова и заплатить за камеру-обскуру полную стоимость. После его ухода я не раз пожалел, что не уступил ему.
Восторг улетучился. Дагер вздохнул:
- Очень жаль… Мы ведь могли уже сегодня поработать с ним!
- Наверняка, он вернется.
Дагер с сомнением посмотрел на Шарля,  задумался, но секунду спустя разметал каменевшее на сердце разочарование:
- Будем надеяться. В любом случае, я смогу изучить это изображение и раствор, который оставил нам посетитель.
Шарлю было неловко: за несколько минут он подарил Дагеру величайшую радость, а затем наградил его досадной новостью. Уже не в первый раз за сегодняшний день юноша пожалел о своей нерешительности. Сегодня утром Шарль не сделал шаг навстречу незнакомцу. Лучше бы будущий оптик поддался своему порыву, а не сдерживал его в глубинах души.
Знакомство с Луи Дагером очень льстило Шарлю, но он никогда бы не стал «упоминать это имя на каждом углу». Шевалье переполняла юношеская гордость: известный в Париже человек приходит и советуется именно с ним, с мальчишкой почти вдвое младше себя! Какой необычайный тандем! Быть может, Дагер разглядел в юноше тот же азарт изобретателя, который подтолкнул на шаг в неизведанное его самого. Шарль в силу своего скромного опыта помогал Дагеру в его изысканиях. Это стало первой проверкой: станет ли он столь же выдающимся оптиком, как и отец?
- А, мсье Шевалье! – воскликнул Луи Дагер. – Добрый день!
Мсье Венсан, отец Шарля, только что спустился в торговый зал. То был высокий мужчина на вид чуть старше пятидесяти лет. Его лоб уже хмурился глубокими морщинами, а благородные усы и короткая борода теряли былую смоль, но седина ещё не тронула его густых волос. Отец передал сыну не только талант оптика, но и черты лица: благородный, почти идеальный овал лица, тот же широкие нос и подбородок, четко очерченный рот придавали Шарлю мужественности.
Венсан Шевалье ответил приветствием Дагеру.
- Рад Вас видеть! –  Шевалье-старший нехотя растянул губы в улыбке.
Заметив на прилавке «картину, написанную светом», он спросил Дагера: 
- Вы действительно надеетесь разгадать секрет этого рисунка?
- Рисунок, Вы говорите? Это вовсе не рисунок, ведь то, что мы здесь видим, создано не рукой человека, - отвечал Дагер. – Эту картину написал свет. – Рефреном повторял эти слова владелец Диорамы.
- Хотя я не видел этого юношу в глаза, - вступил в разговор Венсан Шевалье, - но мне кажется, что он скорее играет в изобретателя, нежели серьезно занимается экспериментами.
- Почему Вы так решили? – не замедлил среагировать Дагер. – Разве Вы не думаете, что перед нами плоды талантливого ума.
Мсье Венсан с достоинством посмотрел на владельца Диорамы, а затем сказал:
- Талант оптика – редкая награда от Бога, мсье Дагер. Как и любой талант, его нужно использовать разумно. Всякий может возомнить себя мастером дела, но что скрывается за такими возгласами?
- И всё же я вижу в этих изображениях именно талант, - отвечал Дагер.
- У нас с Вами разные взгляды, мсье Дагер.
Шарль не посмел бы перечить отцу, хотя прекрасно понимал намеки мсье Венсана.
Шевалье-старший знал достаточно о прошлом Луи Дагера, чтобы составить о нем устойчивое мнение. Скудные отголоски сплетен и слухов то и дело доносились до мастерской, но народная молва лжет так противоречиво! Венсан Шевалье говорил с коллегами и узнал, что первую половину своей жизни Дагер провел в Орлеане, получил там неплохое образование. Правда, завершить обучение ему не удалось. Несколько раз  имя Дагера появлялось на устах любителей театра: он стал известен в эпоху Наполеона как художник-декоратор. «Молодой, но такой талантливый!» – говорили о нём. А в начале двадцатых годов Луи Дагер открыл Диораму – необычный аттракцион, где искусство и достижения науки сплелись в завораживающее зрелище. «Никакой магии!» - уверял Дагер ошарашенных зрителей. Создателю Диорамы приписывали разные способности: от дара притягивать везение до ловкости шарлатана.
Но Шевалье-старший не знал такого понятия, как везение. Он верил в знания и опыт, полученный добросовестно. Дагер был человеком свободной профессии, а Венсану Шевалье, потомственному оптику, который посвящал свою жизнь настоящей науке и пытался развить в своем сыне наилучшие качества, понятие «свободная профессия» казалось клеймом, унизительным знаком! Художник-декоратор, который когда-то стремился оживить бездушный театральный задник, теперь стал оптиком и зарабатывает на массовых развлечениях. А с недавних пор этот человек появляется в мастерской Шевалье и убеждает, что захвачен оптическими и химическими экспериментами! Только крайняя самоуверенность, прикрывающая невежество, может подвигнуть на такое, полагал Венсан Шевалье.
Да, однажды Луи Дагер появился на набережной Орлож. Его захватила новая идея, новый замысел. Осуществив его, Дагер заточит свет в настоящую клетку, в плен «темной камеры».
- Расскажите мне всё, что сообщил Вам этот таинственный незнакомец, - требовательно произнес Дагер. – Пока у меня сложилось впечатление, что он появился ниоткуда и ушел никуда, - прибавил он.
Шарль восстановил в памяти утреннюю встречу. Свежесть воспоминаний и необычная атмосфера ситуации помогли ему это сделать. Появляется незнакомец, просит показать камеры-обскуры, затем начинает выбирать. Ему нужна самая дешевая из них. Вот разочарование отражается на его лице: приборы из мастерской Шевалье не по карману этому юноше. Он пытается объяснить, для чего ему нужна камера. Он нашел способ закрепить изображение.
Дагер кивал, пока Шарль пытался повторить в точности слова незнакомца. Внезапно владелец Диорамы прервал Шевалье:
- Похоже, он действительно достиг успехов в своем деле! И он не понаслышке знаком с оптикой.
- Это заметно, мсье Дагер. И с химией тоже. Интересно, что за вещество он использует в своей работе? Мне кажется, что это йод.
Дагер присмотрелся к колбе с раствором, покачал головой.
- Нет, не похоже.
Слишком много вопросов. Слишком много тайн. Дагер был только в начале пути, и то, что он увидел сегодня, казалось посланием из будущего. Некий юноша появился сегодня в мастерской и оставил подсказку, которую необходимо верно истолковать.
Шарль рассказал Дагеру и о нескольких опытах, которые он успел провести с этим раствором. Он пытался убедить владельца Диорамы в том, что во флаконе всё-таки крепкая настойка йода, а затем описал, как нагревал её, пытаясь придать светочувствительность обычной бумаге.
- Нет, нет,- возразил Луи Дагер, - Скорее всего, он использует не бумагу, а пластины из металла, обработанные этим раствором. Он получает искаженное изображение, где светлые участки словно выжжены солнцем, затемнены, а теневые – высвечены. Только потом он каким-то образом переводит полученное изображение на бумагу, устраняя этот дефект.
 И этот раствор – только часть изобретения. Он лишь придает светочувствительность пластинкам. Но что он делает дальше – загадка. Хм…
А этот юноша не так прост, как показалось Вашему отцу, Шарль! Он не собирается раскрывать свой секрет до конца. И в этом я поддерживаю его!
- Поддерживаете? Почему? – недоуменно спросил Шарль Шевалье.
- Если ты обладаешь тайной, не спеши её выдавать! – торжественно отвечал Дагер. – Вокруг столько хищников, которые готовы присвоить твое изобретение, вписать собственное имя в историю, а твое смешать с пылью посредственности. Незнакомец это понимает, поэтому и поделился лишь частью секрета.
- А Вы хотите раскрыть его до конца?
- Если бы и мог, не стал бы… Соблазн велик, но я не тот хищник, что охотится за чужой славой. Но ожидание – тоже не мое кредо, поэтому я зацеплюсь за эту ниточку, что подбросили мне Вы, Шарль.
Покидая мастерскую Шевалье, Луи Дагер наказал Шарлю не только ждать возвращения таинственного посетителя, но внимательнее относиться к каждому покупателю, который заинтересуется тёмными камерами. Дагер понял, что не он один занимается опытами со светом. Это не удивило его: ещё Леонардо в гениальных изысканиях пытался заполучить власть над неуловимыми лучами. А сколько неизвестных миру пытливых умов занято этой же проблемой?..
Наказ Дагера Шарль исполнил ревностно: как только очередной посетитель обращал внимание на камеры-обскуры, выставленные в стеклянной витрине, юный Шевалье подробно расспрашивал его о цели покупки. Иногда ответом служило сопротивление и недоверие, но Шарль убеждал подозрительных покупателей: он даст верный совет и поможет выбрать подходящий прибор. Кто-то из посетителей оказывался врачом, кто-то – начинающим художником, кто-то – таким же оптиком, как и Шевалье, но среди них не было тех людей, подобных Дагеру.
Декабрь умчался вслед за старым годом, на мостовые Парижа опустился январь. Снег выпадал редко, ленивые морозы не могли задержать белый покров, он таял, превращаясь в слякоть.
Таинственный незнакомец с улицы Сент-Оноре не появлялся. Шарль строил всевозможные догадки, пытаясь объяснить исчезновение юноши. Лист бумаги – так и не распутанная подсказка – уже успел побывать в руках Дагера. Он пытался восстановить метод закрепления изображения при помощи коричневатой жидкости, но тайна осталась тайной.
В обычный январский день, когда один из посетителей мастерской закрывал за собой дверь, изворотливый порыв ветра пробрался в мастерскую и сбросил на пол рисунок, лежавший на прилавке. Он исчез под массивным шкафом у стены. Шарль Шевалье не заметил этого. Он даже не вспомнил о листе бумаги. В памяти владельцев мастерской юноша так и остался  «незнакомцем с улицы Сент-Оноре».  Ветер привел его сюда, он же заметал его призрачные следы.